Вячеслав Ушаков Франция последнее время все увереннее продвигает в Иране совместные экономические проекты. Международный консорциум, в котором наибольшую долю (40%) имеет французская компания TotalFinaElf, приступает к вводу в строй трех последних промышленных линий нефтяного месторождения Южный Парс, где, по подсчетам экономистов, находится 10% всех иранских запасов нефти.
Угрожая Актом о санкциях против Ирана и Ливии 1996 г., США ранее требовали, чтобы иностранные инвестиции в нефтегазовый сектор Ирана не превышали 20 млн. долларов. Однако еще четыре года назад после длительных переговоров Евросоюзу благодаря усилиям в первую очередь французской дипломатии удалось достичь с Вашингтоном договоренности о том, что американские санкции не коснутся компаний, участвующих в этом проекте.
Ирану необходимы серьезные капиталовложения в несырьевые отрасли народного хозяйства. Это государство поставило себе сверхзадачу на ближайшие 20-30 лет: войти в лучшем случае в десятку, в худшем - в двадцатку наиболее развитых государств мира. Кстати, покойный шах Реза Пехлеви на волне экономических успехов 1970-х преследовал даже более амбициозные цели - к 2000 г. он видел место Ирана в пятерке наиболее передовых государств. Еще десять лет назад тогдашний президент Хашеми Рафсанджани, адресуясь главным образом к западным СМИ, заявлял, что "Иран - это не страна "третьего мира", а государство, промышленный потенциал которого скоро достигнет уровня развитого Запада".
В Тегеране отдают себе отчет, что для резкого рывка вперед потребуется немало времени. Необходимо добиться высоких показателей, связанных прежде всего с увеличением доходов от нефти и газа, чтобы вложить капиталы в другие отрасли и начать получать твердую валюту. В последние годы эти доходы составляли 12-14 млрд. долларов в год и давали 90% всей получаемой Ираном прибыли от своего экспорта. Кроме продажи сырья Иран зарабатывает валюту главным образом поставками таких традиционных товаров, как персидские ковры, черная икра, фисташки и т.д. (2,4-2,7 млрд. долл. в год). Этого, конечно, недостаточно, чтобы вкладывать капиталы в наукоемкие отрасли экономики.
Президент Хатами и другие иранские руководители ставят задачу сократить зависимость страны от нефтяного экспорта. Здесь на первый план выходят энергетика, в том числе и совместный российско-иранский проект строительства АЭС в Бушире, и химическая отрасль. Если за один баррель экспортной нефти Иран получает 20-25 долларов, то за экспорт того же барреля продукции нефтехимии (от бензина и керосина до фармацевтических препаратов и даже продукции пищевой промышленности), по подсчетам иранских экономистов, можно получить в десять раз больший доход.
В целом для достижения реального экономического прорыва стране требуются дополнительно 5-10 млрд. долларов в год. Но МВФ и Всемирный банк, как известно, подконтрольны США, с которыми у Тегерана нет даже дипломатических отношений. Последние контакты с японцами показали, что Токио также постоянно оглядывается на Вашингтон. Наиболее перспективным для Тегерана вырисовывается европейское направление.
Несмотря на то что в Иране активно работает французская Total, политические взаимоотношения с Парижем, как и с Берлином, после того как несколько лет назад германские и французские спецслужбы объявили о "разоблачениях" связей между Тегераном и европейскими исламскими радикалами, оставляют пока желать лучшего. Впрочем, на днях министр экономики ФРГ Вернер Мюллер подписал в Тегеране соглашение о защите инвестиций и развитии экономических связей. По его словам, немецкие компании готовы вложить около 230 млн. евро в совместные проекты.
Особняком стоит Великобритания, министр иностранных дел которой Джек Стро в сентябре и октябре 2001 г. нанес визиты в Тегеран. Помимо обсуждения военной кампании в Афганистане Стро тогда проводил зондаж возможного восстановления былых связей.
Известный итальянский ученый профессор Умберто Эко недавно нарисовал весьма мрачную картину последствий возможных широкомасштабных действий США и их союзников в Персидском заливе, направленных в том числе и против Ирана. "Война Запада с Востоком невозможна, поскольку от такой войны тут же затянется нефтяная петля, кончится западное изобилие, начнутся уменьшение подач электроэнергии, полный упадок средств коммуникаций, поездки на велосипеде вместо автомобиля, закрытые кинотеатры и дискотеки, пустые супермаркеты и т.д.". Подобные оценки широко распространены в итальянской печати.
На этом фоне выигрышно выглядят ирано-итальянские отношения. Лучшей иллюстрацией этому служат высокие межгосударственные контакты, которыми не могут похвастать союзники Италии по НАТО. Обмен визитами в 1998 г. президента Хатами и занимавшего тогда пост итальянского премьера Романо Проди стимулировал более тесное экономическое сотрудничество. Как сообщает газета "Иран ньюс", на сегодня доля Ирана составляет до 34% всей импортируемой Италией нефти. Для сравнения - у Великобритании эта цифра равняется 8-10%, у Германии - 14%, у Франции - 24 %.
Итальянская энергетическая группа ЭНИ не желает уступать французам пальму первенства на иранском рынке. "Экзаменом на прочность антииранских санкций США" назвал министр нефти Ирана Биджан Намдар Зангане освоение итальянцами нефтяного месторождения Даркхуваин в провинции Хузестан. Зангане рассчитывает, что вскоре объемы добываемой там нефти составят 100 тыс. баррелей в день. Что касается противодействия Белого дома подобному сотрудничеству, то иранский министр ранее уже не раз подчеркивал: "Не остановив своими санкциями развитие иранской нефтегазовой промышленности, Вашингтон фактически наказывает американские же компании".
