Жак Сапир Саммит «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге – момент исторический. Он символизирует экономический и политический подъем России. Сейчас, после длительного и болезненного кризиса, который страна переживала с 1992 по 1998 г., председательство Москвы в G8 свидетельствует об успехах, достигнутых ею в последние годы. Впрочем, петербургский саммит может стать историческим и в плохом смысле слова, продемонстрировав углубление противоречий между Россией и Европейским союзом.
Признаки разногласий конкретизировались вокруг энергетической политики Москвы. На первый план вышел отказ российских властей покончить с монополией на газовый транзит, которой обладает «Газпром», и подход к ценам на энергоносители внутри страны. Очевидно, что Россия поворачивается спиной к европейским директивам, трактующим энергетику в крайне либеральном ключе. Впрочем обоснованность этих директив сомнительна как для России, так и для самого ЕС.
Возможность России построить современную экономику зависит в большой степени от условий конкурентоспособности для производителей, а также от способности государства успешно собирать налоги, чтобы избежать финансовых перекосов, спровоцировавших кризис августа 1998 г. Отмечу, что развитию конкурентоспособности внутри России вредит чрезмерно завышенный курс рубля. Таким образом, возникает дилемма. Либо Россия подгоняет свои внутренние цены к мировым и убивает свою промышленность, либо решает спасти промышленность и должна ради этого компенсировать высокий курс рубля.
Есть альтернатива, которая еще меньше понравится Брюсселю: вернуться к контролю над валютным рынком для понижения курса рубля. Требуется также удержание более низких цен на энергоносители внутри страны по отношению к общемировым. А чтобы избежать появления схем массового уклонения от налогов, транспортировка энергоносителей должна жестко контролироваться государством.
Очевидно, что европейские директивы для России не имеют смысла. Возможно, они бессмысленны теперь даже для самих стран – членов ЕС. Либерализация сектора энергетики повлекла лишь рост цен для частных лиц и сокращение инвестиций в производство. Последний фактор отрицательно сказался на надежности энергетических систем, вылившись в каскадные отключения электричества.
России нужно повысить эффективность в энергетическом секторе, в противном случае ее экспортные возможности могут свестись к нулю. России предстоит также модернизировать сектор атомной энергетики, работать над новыми источниками энергии – такими, как биомасса и биотопливо. И в каждом случае промышленное сотрудничество России и стран ЕС могло бы стать основой для общей энергетической безопасности.
Реализовать интегрированную промышленную стратегию возможно. Но необходимо перестать рассматривать энергетическую проблему, исходя лишь из догмата о либерализации, который превалирует в инстанциях ЕС. Верный путь к энергетической Европе лежит не через Брюссель. Он проходит через Москву, Берлин и Париж. У Франции и Германии есть промышленные возможности для создания интегрированной стратегии, которая была бы выгодна всем. И предстоящий саммит G8 мог бы стать по-настоящему историческим, если бы в Санкт-Петербурге родилась Европейская группа, объединяющая энергетические и промышленные стратегии России, Германии и Франции. Появление «Группы трех» стало бы самым полезным результатом этой встречи в верхах.
