Павел Саркисьян В Турции разворачивается широкая дискуссия о судьбе статьи 301 Уголовного кодекса. Она вызывает особую критику со стороны Европейского союза, членом которого стремится стать Анкара. Этот закон фактически запрещает гражданам высказывать мнение по ряду острых вопросов, если оно противоречит официальной позиции государства.
Статья состоит из четырех пунктов. Первые два гласят, что публичное оскорбление турецкой идентичности, республики, парламента, правительства, юридических институтов, армейских структур, а также сил безопасности влечет за собой тюремное заключение сроком от полугода до трех лет. В третьем говорится, что срок заключения турецкого гражданина, сделавшего такое заявление за границей, увеличивается на треть. Четвертый предусматривает отмену наказания, если высказывание носит характер критики, а не оскорбления.
Последний пункт призван продемонстрировать либерализм, проявленный законодателями. Но турецкое правосудие очень политизировано, и граница между двумя понятиями не всегда проводится исходя только из юридических соображений. Это особенно заметно в тех случаях, когда речь идет о вопросах, которые в Турции не принято обсуждать публично. В свое время широкую огласку получило высказывание турецкого писателя, лауреата Нобелевской премии Орхана Памука, сделанное в интервью швейцарскому изданию Tages Anzeiger: «30 тысяч курдов и около миллиона армян были убиты на этих землях (в Турции. – «НГ»), и никто, кроме меня, не смеет об этом говорить».
Памук был обвинен в оскорблении турецкой идентичности, и от тюремного заключения его спасло лишь вмешательство высокопоставленных европейских чиновников и деятелей культуры. Однако высказывание сделало дальнейшее пребывание писателя на родине затруднительным. Окончательное решение покинуть страну Памук принял после убийства в Стамбуле турецким экстремистом журналиста Гранта Динка, приговоренного по статье 301 к шести месяцам условного заключения. Как и Памук, Динк утверждал, что турецкое государство повинно в уничтожении большого числа армян, проживавших на его территории.
Однако практика применения статьи 301 не ограничивается упоминаниями событий почти вековой давности. Недавно по обвинению в нарушении закона перед судом предстал владелец книжного издания Фатих Таш, выпустивший переведенный на турецкий язык роман американского автора. В произведении содержались описания преступлений, совершенных турецкими военными в 1980–1990-е годы в районах, населенных курдами. По статье 301 проходил и организатор девятого стамбульского Биеннале Халил Алтындере. На одной из фотовыставок он продемонстрировал снимки, которые турецкая прокуратура сочла «оскорблением армии». Обвинение в оскорблении республики было предъявлено также правозащитнику Ридвану Кызгыну. В своем письме, отправленном в одно из турецких государственных учреждений, в пункте «обратный адрес» на конверте он указал находящееся под запретом курдское название города, в котором жил.
Ежегодно в Турции имеет место несколько десятков подобных процессов. Законы, предусматривающие наказание за оскорбление государства и органов власти, существуют во многих странах, но в Турции они заточены под сохранение информационного вакуума вокруг наиболее «неудобных» тем. Скелеты в шкафу есть у многих. Но не многие устанавливают уголовную ответственность за недоверие к официальной трактовке исторических событий.
Турецкое правительство давно говорило о необходимости пересмотра статьи 301, но конкретные предложения поступили лишь сейчас. На рассмотрение парламента вынесены несколько поправок. Понятие «турецкая идентичность» предложено заменить на «турецкий народ». То есть если сейчас наказание предусмотрено за оскорбление национальных чувств только этнических турок, то в будущем действие этой статьи может быть распространено на высказывания, задевающие представителей и других национальностей. Как известно, в Турции проживают примерно 15 млн. курдов, есть также небольшие общины греков, армян и евреев. Однако подобные высказывания подпадут под действие статьи, только если они будут задевать чувства нацменьшинств в аспекте их принадлежности к турецкому государству. Собственно оскорбление курдской или греческой идентичности преступлением считаться по-прежнему не будет.
Следующая предложенная поправка предусматривает участие президента в каждом из дел, возбужденных по статье 301. Предполагается, что после расследования дела станет рассматривать глава государства, от решения которого будет зависеть: прекращать их или передавать в суд. С одной стороны, такая схема будет способствовать росту количества оправдательных вердиктов, ведь президент в отличие от следователей и судей в гораздо большей степени ориентируется на мнение международного сообщества. С другой – возникает вопрос: насколько оправданно привлечение главы государства к вопросам такого масштаба?
Следующая поправка, которую предстоит рассмотреть Меджлису, заключается в замене термина «оскорбление республики» на «оскорбление Турецкой Республики как государства». По мнению правительственных юристов, новое определение более точно формулирует суть претензий к нарушителям закона. Как объясняют эксперты, под термином «республика» можно понимать не только государство как таковое, но и республиканский строй вообще.
И последнее из возможных изменений состоит в снижении максимального срока заключения за нарушение статьи 301 с трех лет до двух. Однако и эта мера едва ли может интерпретироваться как либеральный прорыв. Ведь автор таких высказываний в любом случае будет считаться преступником, и предложенное смягчение наказания, вероятно, окажется для него слабым утешением.
Судя по характеру предложенных изменений, последствия ослабления цензуры тревожат турецкое правительство больше, чем затягивание переговоров о членстве в Евросоюзе. Спустя много лет после решения армянского и курдского вопросов по своему усмотрению Анкара стала заложницей собственной истории. И теперь, желая избежать ответственности, вынуждена жертвовать перспективой заветной евроинтеграции в пользу сохранения внутренней стабильности. Поэтому на призыв начать демократические реформы турецкая власть может ответить лишь их имитацией.
