Владимир Евсеев
Фото Reuters
В отношении избранного президента Рухани на Западе сохраняются завышенные ожидания. В нем очень хотят видеть реформатора, следующего по пути Мохаммада Хатами – президента ИРИ в 1997–2005 годах. Однако даже реформатор Хатами лишь замедлил реализацию иранской ядерной программы. Причем переговоры с «шестеркой» (пять постоянных членов Совета Безопасности ООН и Германия) международных посредников по урегулированию ядерного кризиса тогда вел умеренный консерватор Хасан Рухани, который смог уговорить духовного лидера ИРИ аятоллу Али Хаменеи приостановить процесс обогащения урана в рамках Парижских соглашений (2004) о создании мер доверия в отношении мирной направленности иранской ядерной программы.
Возвращаясь в нынешнее время, следует заметить, что ИРИ достигла значительных успехов в реализации ядерной программы. Так, на предприятии по обогащению урана в Натанзе установлено 13 555 газовых центрифуг малой мощности типа Р-1 (иранское название IR-1) и 689 усовершенствованных центрифуг типа IR-2m. Помимо этого 2710 газовых центрифуг Р-1 готово к работе на подземном предприятии по обогащению урана в Фордо. Это позволяет в случае принятия соответствующего политического решения обеспечить достаточно высокие темпы дообогащения урана. И это при том, что в ИРИ уже накоплено 6357 кг гексафторида урана, обогащенного до 5%, и 182 кг гексафторида урана, обогащенного до 20%. Этого достаточно для производства (после дообогащения) от 6 до 7 ядерных боезарядов на основе оружейного урана.
Конечно, иранскую ядерную угрозу не нужно преувеличивать. В настоящее время лишь создается научно-технологический потенциал, который вполне можно использовать в мирных целях. С другой стороны, масштабы ядерной программы ИРИ экономически плохо обоснованы, так как имеется всего один энергетический реактор мощностью 1 ГВт в Бушере, для которого Россия обязалась поставлять ядерное топливо в период всего срока его эксплуатации. Существуют планы о строительстве в Иране одного-двух энергетических и четырех исследовательских реакторов. Однако на практике эти планы не реализуются, поэтому у международного сообщества возникают сомнения в отношении исключительно мирного использования накопленных запасов низкообогащенного урана.
В 2006–2010 годах Совет Безопасности ООН принял в отношении ИРИ шесть резолюций, четыре из которых носили санкционный характер. В ближайшей перспективе добиться их отмены даже в случае серьезных уступок иранской стороны совершенно нереально. Но при президенте Рухани Иран не пойдет на односторонние уступки. Речь может идти только о приемлемом для сторон компромиссе, включающем, например, приостановку процесса дообогащения урана (с 5 до 20%) и возобновление действия измененного кода 3.1 к Соглашению с МАГАТЭ о применении гарантий в обмен на полную отмену односторонних санкций Европейского союза в банковской сфере и в области страхования морских перевозок. Этого может оказаться достаточно для некоторого смягчения соответствующих санкций Совета Безопасности ООН, что создаст окно возможностей для развития российско-иранского сотрудничества в ядерной сфере, которое сейчас ограничивается эксплуатацией Бушерской АЭС в составе одного энергоблока.
Нужно обратить внимание, что на указанной АЭС имеются еще две свободные площадки, где возможно строительство Россией безопасных в эксплуатации водо-водяных энергетических реакторов мощностью не менее 1 ГВт каждый. Такое строительство, которое должно предполагать передачу иранской стороне некритичных для ядерного распространения технологий, можно представить как продолжение уже реализованного контракта. В этом случае не возникнет серьезных проблем для его осуществления.
Несомненно, что иранцы имеют полное право на строительство АЭС самостоятельно. Но для этого, учитывая сложность создаваемых объектов и непростые отношения с МАГАТЭ, необходимо иметь соответствующий опыт. При его отсутствии желательно сооружать такие объекты совместно. Именно по этому пути шли, например, Япония и Республика Корея.
Еще одно направление, развитие которого возможно в интересах двустороннего сотрудничества, состоит в проведении российскими специалистами комплексной оценки безопасности иранских ядерных объектов. Потребность в этом обусловлена как отсутствием опыта у иранских специалистов и соответствующего содействия со стороны МАГАТЭ, так и наличием в ИРИ морально и физически устаревших ядерных установок. В первую очередь это имеет отношение к тегеранскому исследовательскому реактору, где продолжительная работа при отсутствии свежего ядерного топлива привела к существенному снижению мощности работы реактора. Это сделало крайне проблематичным саму возможность тестирования для этого реактора ядерного топлива иранского производства.
Подобные проблемы характерны и для энергетического реактора Бушерской АЭС ввиду использования там по настоянию иранской стороны физически устаревшего немецкого оборудования. В процессе эксплуатации указанного реактора это может привести к возникновению технических проблем, поэтому крайне желательно оставить на этой АЭС некоторое количество российских специалистов и после полной передачи реактора иранской стороне.
Таким образом, в нынешних условиях возможно качественное улучшение отношений между Ираном и Западом в ядерной сфере. В этом случае возникнут благоприятные условия для российско-иранского сотрудничества в указанной сфере, что будет способствовать переходу к реальному партнерству между нашими странами.
Дарья Гармоненко