Алексей Портанский
Фото Gettyimages
Приход администрации Дональда Трампа заставляет задуматься даже над такой, казалось бы, незыблемой реалией послевоенного мира, как Трансатлантическое сообщество. Недаром одна из сессий прошедшего на днях в польском Жешуве очередного, 10-го форума «Европа–Украина», в рамках которой выступил автор этих строк, была специально посвящена перспективам Трансатлантического сообщества после избрания Трампа президентом США.
Государство, которое на протяжении послевоенных десятилетий оставалось лидером мировой экономики и играло ведущую роль в международных отношениях, вряд ли может позволить себе резкие изменения курса. Известная английская идиома Elephant in the room как раз об этом и имеет ряд толкований: «слона в комнате нельзя не заметить» и, как следствие, – «слон в комнате не должен делать резких движений». Соединенные Штаты – несомненно, слон в планетарном мегаполисе, который в последние дни стал предпринимать непривычные для остальных его обитателей телодвижения.
Президентские указы о выходе США из Транстихоокеанского партнерства (TТП) и об ограничении въезда мигрантов – яркие примеры этих движений. Но наряду с уже предпринятыми действиями администрации Трампа возможны и иные, которые пока не проявились открыто, но которых ожидают с тревогой.
Курс в отношении Евросоюза всегда был ключевым элементом всей внешнеполитической сферы Вашингтона. Именно благодаря американскому плану Маршалла Западная Европа поднялась из руин после Второй мировой войны. США, безусловно, поддерживали европейскую интеграцию, имея в виду искоренение исторической вражды между государствами Старого Света, а также недопущение дальнейшего распространения коммунистических режимов в Европе.
Новая администрация Белого дома, похоже, готова взять на себя риск изменить существовавшую последние семь десятилетий систему взаимоотношений с ЕС. Как рассказал недавно бывший посол США в Брюсселе Энтони Гарднер, осенью прошлого года советники Трампа достаточно бесцеремонно опрашивали по телефону представителей ЕС о том, какая страна последует за Британией на выход из Евросоюза. Эти беседы, естественно, тут же стали известны в офисах Еврокомиссии. Как полагает Гарднер, эти недопустимые спекуляции скорее всего явились следствием направленной пропаганды, которую вел в Вашингтоне перед президентскими выборами главный британский вдохновитель брекзита экс-глава националистической партии ЮКИП Найджел Фарадж.
После вступления в должность нового президента вероятный посол Вашингтона в Брюсселе Тэд Маллок не скрывает своего пессимизма в отношении дальнейшего существования Евросоюза и, как следствие, считает бесперспективными переговоры США–ЕС о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TТИП). При этом Маллок, вероятнее всего, высказывает не личную точку зрения, а исходит из «европейской доктрины Трампа». Согласно этой доктрине, ЕС – всего лишь инструмент в руках Германии, с помощью которого она добивается своего доминирования в Европе. И если теперь Вашингтон намерен оказывать поддержку в первую очередь Лондону, то это неизбежно создаст определенный дискомфорт для Берлина.
Скорее всего Трампа никоим образом не впечатляет исторический успех интеграционного проекта в Европе. Точнее, в отличие от всех своих предшественников он вряд ли понимает его смысл, не верит в будущее ЕС и потому собирается отныне делать ставку на развитие двусторонних отношений с европейскими государствами. Вследствие этого лидер Евросоюза – Германия оказывается перед выбором: умножить усилия по решению текущих непростых проблем ЕС и его укреплению или приспосабливаться к новому мировому порядку, который попытается установить Трамп, не имея, однако, четкого представления о нем и потому рискуя лишь разрушить прежний. Последнее, между прочим, ставит под вопрос будущее Трансатлантического сообщества, консолидацию которого считали своей первейшей задачей все президенты Соединенных Штатов до Трампа.
Не уходя в многовековую историю трансатлантических связей, достаточно вспомнить подписание в 1995 году Биллом Клинтоном «Новой трансатлантической повестки» (NTA), которая предусматривала совместные действия США и ЕС для глобального прогресса, стабильности и мира. Логическим продолжением NTA стало объявленное в 1998 году Трансатлантическое экономическое партнерство. Наконец, в 2013-м стартовали переговоры по упомянутому TTИП, которое, по словам Виктории Нуланд, было призвано стать не только партнерством в области торговли, но послужить стратегическим целям и задачам укрепления Трансатлантического сообщества. Оба проекта – ТТИП и TПП – рассматривались как ответ на серьезные вызовы со стороны Китая.
Таким образом, фактически команда Трампа, говоря о стремлении к «великой Америке», в действительности отходит от базовых принципов внешнеполитического курса страны, который не ставился под сомнение никем из 44 его предшественников. Как заявил в этой связи в недавней статье известный философ, профессор Стэнфордского университета Фрэнсис Фукуяма, ни один из лидеров США никогда не выступал против этой системы и не стремился подорвать существующие нормы и правила. Таким образом, Дональд Трамп может прославиться как первый в истории США несистемный (если не сказать антисистемный) президент. Возможно ли такое в стране, создавшей одну из самых устойчивых систем государственного устройства в мире? Очевидно, ответ на этот вопрос даст ближайшее время. Но европейцы, вероятно, станут одними из первых, кто начнет ощущать на себе несистемность нового главы Белого дома.
