Игорь Субботин
На фото Хади Тахан Назиф. Фото wikipedia.org
В Иране 7 августа открылась предварительная регистрация кандидатов на выборы в Меджлис (парламент), которые состоятся 1 марта 2024 года. Прошлая гонка была отмечена массовым недопуском до участия представителей реформистского лагеря, из-за чего в законодательном органе укрепили позиции сторонники жесткой линии. Это заставляет власти тревожиться за доверие к предстоящему голосованию. Отдельный фактор создает накопившийся в обществе протестный потенциал, давший знать о себе осенью прошлого года. Эксперты констатируют кризис в отношениях между властью и электоратом.
У иранских кандидатов в депутаты есть ровно неделя на то, чтобы зарегистрировать свои заявки. После этого заявление каждого из претендентов должен утвердить Наблюдательный совет (Совет стражей), состоящий из 12 членов. Половина их них назначается непосредственно верховным лидером Исламской Республики Али Хаменеи.
Уже сейчас есть ожидания, что большая часть потенциальных кандидатов, представляющих условно оппозиционный, реформистский лагерь, не будет допущена до процесса. Предыдущие парламентские выборы состоялись в 2020 году, и тогда регулятор блокировал участие около 7 тыс. человек. Подавляющая часть тех, кто преодолел фильтры, были сторонниками жесткой линии.
За это время Исламская Республика успела обновить законодательство о выборах. Как заявил в июле представитель Совета стражей Хади Тахан Назиф, голосование в 2024 году будет проводиться в соответствии с новым регламентом, над которым Меджлис работал с прошлого года. Эта версия законодательства включает свыше 50 статей.
Важный фактор представляет собой и то, что это будут первые выборы после волны массовых протестов, которые потрясли Иран с осени прошлого года, после подозрительной смерти девушки Махсы Амини, задержанной полицией нравов из-за неправильного ношения хиджаба. Теперь реальный уровень явки может стать барометром общественных настроений.
В начале июня верховный лидер использовал традиционные нарративы об иностранном вмешательстве, говоря о выборах. Он выразил уверенность, что внешние силы попытаются посеять чувство недоверия и безнадежности среди иранцев, чтобы они воздержались от участия в голосовании 2024 года. Отдельно он обвинил западные СМИ в пропагандистской кампании.
Хаменеи призвал общество очень серьезно отнестись к голосованию, потому что оно, по его словам, может оказаться важной главой в будущем страны. По-видимому, основная цель – увеличить явку. Ее показатель по итогам голосования в 2020 году, по официальной статистике, превысил 40%, но представители оппозиции в изгнании ставили под сомнение эти данные.
Экс-министр юстиции Ирана Мостафа Пурмохаммади заявил, что иранцы заметно обеспокоены ситуацией в сфере национальной экономики. По его словам, это может привести к апатии среди избирателей. «Люди будут голосовать, если они довольны текущей обстановкой и возлагают большие надежды на будущее», – заявил Пурмохаммади. Он возложил вину за кризисную симптоматику прежде всего на администрацию президента Эбрахима Раиси.
«Очевидно, что власти будут использовать эти выборы, чтобы сбавить градус напряженности в обществе и сократить разрыв между властью и обществом, который четко наметился в ходе протестов осенью прошлого года, – пояснил «НГ» эксперт Российского совета по международным делам Никита Смагин. – Поэтому сейчас звучат призывы к тому, чтобы как можно большее число представителей различных сил пошли и подали заявку на участие в выборах. При этом в процессе регистрации важна не столько подача заявки, сколько то, кого допустили до выборов». Собеседник «НГ» подчеркнул, что власти отфильтровывают множество претендентов.
«Уже сейчас можно сказать, что почти наверняка попытки иранских властей вовлечь население в выборный процесс не увенчаются успехом, – допустил эксперт. – Даже если количество и спектр допущенных кандидатов будут заметно отличаться от голосования 2020 года, где фактически не был допущен почти никто из неконсервативного лагеря, вряд ли парламентские выборы могут служить толчком для вовлечения общества в текущую политическую жизнь или хотя бы процесс ее легитимации, которого хотят добиться представители правящей элиты сегодня». Смагин полагает, что слишком большой разрыв и слишком большое недоверие к нынешней политической системе сложились на сегодня в иранском обществе.
Собеседник «НГ» не исключил, что до голосования в конечном счете допустят более широкий спектр политиков – ради увеличения доверия к процессу в целом. «Но даже если будут допущены какие-то альтернативные силы, это будут альтернативные силы главным образом из реформистского лагеря, который тоже утратил доверие тех избирателей, голосовавших за него в прошлом, – отметил Смагин. – Представить, что даже в рамках легитимации процесса власть начнет искать действительно независимых кандидатов, сейчас невозможно. Скорее всего допущенные кандидаты тоже станут результатом показательного компромисса». В нынешней ситуации это вряд ли может сработать, резюмирует эксперт.
