Гарант безопасности Родины

Достаточно редкое фото – Михаил Кузьмич в одном кадре с дочерью.

Чем, если не провидением, считать то, что в один день, 25 октября, родились два будущих кузнеца стратегического «щита и меча» родины, дважды Герои Соцтруда, академики? Один – в семье рабочего, другой – шестой из 12 детей крестьянина-сибиряка. Оба прошли школу взросления через фабзавуч и производство, МАИ и авиационные КБ. Виктор Макеев вырос в основателя школы морского ракетостроения, Михаил Янгель заложил фундамент стратегического ракетного вооружения СССР. Еще одно почти мистическое совпадение: оба ушли из жизни в собственный день рождения… Низкий поклон великим защитникам…

Этот рассказ – о Михаиле Кузьмиче Янгеле.

ПЕРВЫЕ ШАГИ В РАКЕТНОЙ ОТРАСЛИ

Закончив шестой класс, 15-летний подросток едет в Москву. Вселился в общагу, где 20 девушек и юношей жили, учась, работая, проводя субботники и соревнования, споря и мечтая.

Михаил вступил в комсомол в 1925 году, на фабрике стал вожаком молодежи. Там же ему дали путевку в Московский авиационный институт. Учебу совмещал с активной общественной работой. Направили выпускника к прославленному «королю истребителей» Н.Н. Поликарпову. Побывал за океаном; на крупнейших авиа- и машиностроительных заводах США знакомился с производством, беседовал с коллегами, заключал договоры на поставку оборудования.

В новую ракетную отрасль Янгель пришел уже опытным инженером из цехов и КБ Поликарпова, Микояна, Мясищева. Пришел после Победы, когда бывший союзник уже планировал ядерные удары по СССР с баз в Италии, Турции, Корее и Японии. А у нас не было ни баз под боком у Америки, ни тяжелых бомбардировщиков. Для создания «равновесия страха» было решено использовать новый вид вооружения, получивший от государства мощную подпитку.

По приказу министра вооружения Д.Ф. Устинова, которого по праву можно считать основателем нашей ракетно-космической отрасли, под Москвой образована научно-конструкторская и производственная организация – НИИ-88. Там в отделе С.П. Королева были созданы первые боевые ракеты Р-1 и Р-2. Ставя их на вооружение в 1950–1951 годы, чертежи передали для серийного выпуска в Днепропетровск, на бывший автозавод. Министр автопрома пытался возражать, но Сталин сказал: «Если у нас будут ракеты, то грузовики наверняка будут тоже, а если ракет не будет, то возможно, не будет и грузовиков».

Из всех выпускников Академии авиапрома Устинов отобрал для ракетных дел двоих – М. Янгеля и С. Охапкина, обоих – к Королеву. Янгеля назначили начальником отдела систем управления. Авторитет новичка рос стремительно, через год он – в числе заместителей главного конструктора.

Тогда в ракетах в качестве окислителя использовался жидкий кислород. Подготовка к пуску сложна, требует много времени, а хранить заправленную ракету без подпитки кислородом невозможно. Как следствие – низкая боеготовность. Между тем в НИИ-88 изучали и возможности применения высококипящих компонентов топлива. Когда директор НИИ обязал Королева начать разработку ракеты на таком топливе, Сергей Павлович и все его замы, кроме Янгеля, всячески отбивались: никто не хотел разрабатывать изделие с дальностью и боевым зарядом как у Р-1, но на весьма агрессивном топливе.

СУБЪЕКТИВНЫЙ ФАКТОР

Михаил Кузьмич поддержал точку зрения военных и взялся за тему. Обрадованный Королев вручил ему проект – и права главного конструктора изделия. Итогом самостоятельной разработки оказалась эффективная машина, проверенная многолетней эксплуатацией. На базе модернизированной Р-11 были созданы: Р-11ФМ для подлодок, геофизическая Р-11А, оперативно-тактический комплекс Р-11М с ядерным зарядом. В описаниях Р-11 значатся два главных конструктора – Королев и Янгель.

Первый в лице второго получил стойкого и последовательного оппонента с иными взглядами на будущее боевого ракетостроения. Более того, в 1952 году тот, второй, стал директором НИИ-88, превратившись из бывшего подчиненного в начальника. Но два крупных конструктора с принципиально различными идеологиями ракетостроения не могли находиться в прямой зависимости друг от друга: это вредило общему делу. К тому же Михаил Кузьмич прекрасно понимал, что быть управляющим, диспетчером – не его призвание. Еще в письме из США он писал: «За каким чертом я ехал в Америку, если здесь я буду сидеть на административной работе?»

В феврале 1953 года были определены сроки разработок новых проектов Р-5, Р-11 и Р-12, головной организацией утвержден НИИ-88. Это решение очень задело Королева: как можно в решение правительства включать разработку Р-12 на высококипящих компонентах? По его мнению, применение таких топлив для носителей с дальностью более 1000 км «нерационально и неперспективно». Выбор азотной кислоты вместо жидкого кислорода создавал такой «букет» проблем, которые в полной мере не смогли решить ни немцы в годы войны, ни позже – специалисты НИИ-88, создававшие зенитные управляемые ракеты.

Весной 1954 года КБ завода в Днепропетровске, где делали Р-1 и Р-2, было преобразовано в ОКБ-586 (позже – ОКБ «Южное»)… Пошел третий месяц, а предприятие жило «без головы». Устинов же ждал завершения второго этапа летно-конструкторских испытаний Р-11; таковые в мае 1954 года подтвердили преимущество «кислотных» ракет над «кислородными». Будущее расставит по местам: для космических носителей – жидкий кислород, для боевых ракет – высококипящие компоненты.

НА НОВОМ МЕСТЕ, В НОВОМ КАЧЕСТВЕ

Летом 1954 года приказом министра оборонпрома М.К. Янгель утвержден начальником и главным конструктором ОКБ-586. Это означало конец монополизма в ракетных разработках и начало борьбы двух топливных направлений – «низкокипящего» и «высококипящего».

Прежде всего требовалось обновить и укрепить кадры. «На Днепр» направлялись выпускники лучших вузов, приезжали крупные ученые, талантливые конструкторы, организаторы производства. В кратчайшее время образовался замечательный по профессионализму и энтузиазму коллектив со средним возрастом сотрудников меньше 30 лет.

Первенец ОКБ-586 – ракета Р-12 средней дальности (2000 км) с ядерным зарядом и впервые – с автономной системой управления. Принята на вооружение в марте 1959 года. Технические характеристики и высокая надежность позволяли с ее помощью решать стратегические задачи, а относительная простота и дешевизна изготовления обеспечивали массовое производство: в Омске, Перми, Днепропетровске, Оренбурге выпущено более 2 тыс. штук. К моменту появления в том же году Ракетных войск стратегического назначения на боевом посту стояли Р-5М ОКБ Королева и Р-12 ОКБ Янгеля. Применение высококипящих компонентов топлива позволяло «двенадцатой» находиться в заправленном состоянии 30 суток (королёвская могла выдержать 20 минут без подпитки кислородом и 5 часов – с подпиткой).

Памятник М.К. Янгелю в заводском парке. Фотографии предоставлены авторами

«Двенадцатая» стала решающим фактором ядерного сдерживания в ходе Карибского кризиса, изменив военно-стратегическую ситуацию. Впервые американцы почувствовали страх: что-то было нацелено «в упор» на треть территории США с подлетным временем 2–3 минуты. По договоренности Кеннеди и Хрущева мы вывезли ракеты с Кубы, они – «Торы» и «Юпитеры» из Турции и Италии. Вообще же Р-12 находилась в эксплуатации 30 лет и была снята с вооружения по Договору о РСМД 1987 года.

…Начались работы по ракетам для подводных лодок – и по сухопутной, с дальностью 4 тыс. км. Эта Р-14 представляла собой усовершенствованную Р-12 и демонстрировала максимальные возможности одноступенчатой схемы. С апреля 1961 года находилась в войсках более 20 лет.

Однако в тот год СССР еще отставал от США: по количеству атомных боезарядов в 5 раз, а по способу их доставки – еще больше. Правительство поручает ОКБ-586 в кратчайшие сроки создать ракету с дальностью 13 тыс. км. Несколько ранее Янгеля пригласили в Кремль доложить о проектах Р-14 и Р-16. Хрущев тогда заявил: «Это то, что нам нужно. Если Р-16 будет создана, оборона страны будет поставлена на прочную основу».

ТРАГЕДИЯ «ПРИ РОДАХ», НО ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ

У Р-16 оказалась очень трудная судьба. При подготовке к испытательному пуску 24 октября 1960 года случилась страшная катастрофа – на стартовой площадке запустился двигатель второй ступени. Возник гигантский пожар, в котором погибли 74 человека, в том числе первый главком РВСН маршал М.И. Неделин. Сам Янгель, неотлучно находившийся на стартовой площадке, чудом остался жив: отошел с коллегой перекурить за бункер. Едва придя в себя, бросился навстречу огню, срывал с выбегавших из пламени горящую одежду, тушил, обжигая руки, но не уходил, пока его насильно не отвезли к врачу. Позже выяснилось, что причинами трагедии стали спешка и ошибка разработчиков системы управления из Харькова.

Янгель сразу позвонил и сообщил о случившемся. Когда сказал, что Неделина не нашли, а в числе погибших – главный конструктор системы управления, заместитель Глушко и два его собственных заместителя, Хрущев строго спросил: «А где в это время находился технический руководитель испытаний?» Михаил Кузьмич воспринял вопрос как недоверие к себе и сказал своему заместителю: «Я не знаю, что со мной будет. Прошу коллектив об одном – сохраните это направление».

В ночь на полигон вылетела комиссия во главе с Л.И. Брежневым, тогда – секретарем ЦК партии, отвечавшим за «оборонку». Первое, о чем заявил Янгель: «Прошу никого не винить в случившемся. Во всем виноват я как главный конструктор, который не мог уследить за всеми смежниками». Выступая на собрании военнослужащих и представителей промышленности, Брежнев сообщил, что руководство СССР наказывать никого не будет: и так все наказаны. Нужно продолжать работать, поскольку в такой международной обстановке стране нужны мощные межконтинентальные ракеты. Надо готовить новый старт и ракету.

Моральное и физическое состояние главного конструктора было ужасным; ему пришлось не только взвалить на себя огромную ответственность за случившееся, но и найти силы для доработки ракеты и подготовке к пуску. С полигона он летит на доклад к В. Щербицкому, руководителю КП Украины, оттуда – в Днепропетровск. В обкоме партии ему стало плохо, инфаркт – уже второй. Снова и снова анализируя случившееся, он направляет из больницы письмо в ОКБ.

Даже тогда его не покидала убежденность в правильности выбранного направления. Уверенностью и деловым подходом он вдохновлял всех участников проекта. Одному богу известно, где брал силы, чего это стоило.

Через два месяца, 28 декабря 1960 года, на полигон была отправлена вторая ракета, отбыла и бригада испытателей во главе с главным конструктором. Пуск прошел нормально. Это была победа нового направления: родилась первая межконтинентальная на высококипящих топливах. Летом 1961 года прибывший на предприятие Хрущев заявил на митинге: «Если бы меня не привезли, то сам пешком пришел бы сюда, чтобы поклониться вам и сказать спасибо за то, что вы сделали для нашего народа».

СПРЯТАТЬ В ШАХТУ – И УДАРИТЬ ИЗ НЕЕ

Знаменитый «Воевода» (прозванный в НАТО «Сатаной») на территории КБ «Южное» им. М.К. Янгеля. Фото предоставлено авторами

Все три ракеты первого поколения стали массовыми стратегическими – и с ядерными боеголовками. Задачей особой важности явилось существенное повышение их защищенности. Так появились шахтные пусковые установки (ШПУ). В 1959 году первым из главных конструкторов Янгель применил шахтный пуск Р-12, а в 1964 году были приняты на вооружение ШПУ для всех ракет ОКБ.

К началу того года за океаном в шахтах стояли 54 тяжелые ракеты «Титан-2» (первая американская МБР на высококипящих компонентах, способная доставить заряд большой мощности на дальность 10200 км). Наша Р-16 уступала ей по мощности ядерного заряда и точности стрельбы. Однако, как заявил Хрущев, у СССР имелся сверхмощный термоядерный заряд. Нужно было «просто» иметь носитель для него. Одновременно резко увеличивая срок хранения ракеты в заправленном состоянии, повышая живучесть создаваемых комплексов, предусматривая их способность преодолевать чужую ПРО.

В условиях наращивания выпуска ракет вставал вопрос: а что делать с теми, что отслужили гарантийный срок? Переплавлять? Уничтожать? Так делали мы и американцы. А не лучше ли переделывать их в космические носители? Идею конверсии одобрили Академия наук и Министерство обороны. И вот на основе Р-12, добавив вторую ступень, конструкторы создают дешевый и удобный в эксплуатации носитель для масштабных космических программ. В марте 1962 года агентство ТАСС сообщило о запуске спутника по программе «Космос». И спутник, и носитель разработали сами. «Космос-1» стал родоначальником многих космических аппаратов предприятия.

Впоследствии все боевые ракеты здесь превращали в космические. Даже самую устрашающую Р-36М – в мирный «Днепр», «пращу» для спутников. Экономический выигрыш был огромен. И утверждался новый центр создания космической техники, где появлялись носители «Интеркосмос», «Циклон», «Зенит», новые природоресурсные, юстировочные и иные спутники.

НЕПРОСТЫЕ «ТРАЕКТОРИИ»

Конкуренцию Королеу и Янгелю по космосу и обороне решил составить еще один академик – В.Н. Челомей. На арену ракетно-космической деятельности его ОКБ-52 активно вышло к началу 1960-х годов, с приходом туда выпускника МЭИ Сергея Хрущева, сына главы государства. В одночасье перестало существовать авиа-КБ Мясищева в Филях. Челомей получил коллектив высокой квалификации, которому недоставало только одного – опыта работы с ракетной техникой.

После детального знакомства с разработками Королева в ОКБ-52 проектируют орбитальную станцию «Алмаз» – почти копию «Салюта», но вроде для сугубо военных целей. Набирают отряд «своих» космонавтов, разрабатывают тяжелый «Протон». Чтоб не зависеть от чужих носителей, почему бы их (а заодно и боевые ракеты) не делать у себя? И выходит постановление СМ СССР «Об оказании ОКБ-52 помощи в разработке ракет-носителей и для приобретения опыта в разработке и отработке ракет стратегического назначения». Конструкторов «Южного» обязывают ознакомить челомеевцев со всей интересующей техдокументацией. Категорическое указание: «Показать все». Передать для изучения три готовые Р-14, принять десанты чужих специалистов, показать последние разработки: документацию на Р-36 и на малогабаритную межконтинентальную Р-37.

Проект последней особенно заинтересовал гостей: подобного в мире никто не разрабатывал. Стали де-факто копировать научно-технический задел днепровцев. Придумав обозначение «УР» (универсальная ракета), Владимир Николаевич начал проектировать МБР УР-100, МБР УР-200 и УР-500. Председатель Научно-технического комитета РВСН (1979–1989) генерал-лейтенант В.М. Рюмкин, работавший в военной приемке у Челомея, заметил: «Между ним и Янгелем шла постоянная борьба, зафиксированная в совсекретных, особой важности папках и отчетах, которые сейчас можно поднять и убедиться в этом… Малогабаритную ракету, которую начали создавать в Днепропетровске, благодаря Никите Сергеевичу, родственным связям, Сергею Никитичу – передали в КБ Челомея все янгелевские наработки».

В феврале 1963 года в Филях проходило заседание Совета обороны. Янгель докладывал о Р-37, Челомей – об УР-100. Той самой, чертежи которой перерисовали у янгелевцев. Сергей Хрущев писал: «...ракеты (Р-37 и УР-100) чрезвычайно походили одна на другую, так часто случается в технике, один и тот же уровень знаний, общая технология, поневоле конструкторам приходят схожие мысли». Еще бы! Не зря же посланцы Челомея тщательно изучали всю документацию в КБ «Южное». Да и всю «начинку» ракет делали одни и те же смежники. Главе государства больше понравилось предложение Челомея, но ему хотелось услышать подтверждение. Получил согласие Козлова и Брежнева (а разве могло быть иначе?!).

Подводя итог, он успокаивал Янгеля: «Мы теперь богатые – дадим возможность разрабатывать два варианта». В результате проект Р-37… вскоре был положен на полку, про него забыли.

Но конкуренция продолжилась. Вокруг других ракет двух фирм – УР-200 и Р-36. Среди партчиновников и военных, в министерствах стали почти открыто говорить: Янгель исчерпал себя, его КБ нужно прикрыть... «В январе 1964 года его пригласил Сербин, заведующий Оборонным отделом ЦК КПСС, – вспоминал Б.И. Губанов, конструктор и секретарь парткома ОКБ «Южное». – Янгель предложил поехать вместе. В приемной просидели два часа... А дальше – разговор на «деловом» языке: «Над вами висит гильотина, ей недолго быть в этом положении – ОКБ разгонят. Готовится постановление...»

Дважды ордена Ленина «Южное» оказалось… ненужным. Что делать? Собрать Совет главных конструкторов? Но может помешать Минобщемаш. К счастью, приближалось десятилетие ОКБ, никто не решился отменить юбилей, поддержанный областью. В город приехало столько гостей, пришло столько поздравлений, что даже министерству пришлось дать позитивную оценку работы ОКБ-586. Прошел и Совет главных. Ликвидировать предприятие не получилось...

«ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ»

Приступая к разработке второго поколения ракет, Янгель передал часть проектов другим организациям, доказывая, что в КБ образовалась многотемность. Наработки по морскому направлению передали макеевскому КБ, задел по метеоспутникам «Метеор» – НИИ электромеханики, носитель «Космос-2» (на базе Р-14) и аппараты спецсвязи «Стрелка» и «Пчелка» – в сибирское ОКБ М.Ф. Решетнёва.

Постановление правительства о разработке стратегического комплекса с тяжелой Р-36 вышло в апреле 1962 года. Проект планировался в двух вариантах: баллистическом и орбитальном.

Никогда в истории ОКБ летные испытания не шли так трудно, как с Р-36. На заводских стендовых испытаниях двигатели Глушко показывали отличные результаты, а на полигоне взрывались на первых секундах полета. Просто мистика какая-то... Начальник цеха, в котором требовалось провести доработку узлов, связанных с запуском двигателей, сумел-таки управиться прямо на полигоне – и ракета стала летать.

24 сентября 1964 года на Байконуре проходил очередной Совет обороны. Надлежало разрешить противостояние Р-36 и УР-200. Первым докладывал Челомей. Не обошлось без сюрпризов: сообщив о состоянии работ по УР-100, УР-200 и УР-500, он стал рассказывать о новинке – УР-700, предназначенной для высадки двух космонавтов на Луну. В отличие от Брежнева, Устинова, Смирнова, Королева, впервые увидевших проект и не знавших, как реагировать, Никита Сергеевич прямо сиял: его протеже опять оказался на высоте. И тут же дал указание готовить постановление Совмина по Р-700.

Забегая вперед, нельзя не упомянуть о крымском заседании Совета обороны 1969 года, где определялась стратегия ракетостроения – и вновь столкнулись концепции Челомея и Янгеля. А накануне из первого отдела министерства исчез… документ с грифом «Особой важности» – черновик доклада Янгеля с правками и уточнениями. Более того, в опечатанном начальницей того же отдела тубусе, привезенном для показа плакатов ОКБ, вместо двух самых важных обнаружились ватманы… посторонней организации. Конкурировать честно кое-кто не умел.

Но вернемся к осени 1964 года. На второй день из шахтных ПУ поочередно стартовали три Р-16У. Все три достигли заданной части акватории Тихого океана. Потом настал черед Р-36. Она ушла на максимальную прицельную дальность (14 500 км) – тоже в Тихий океан. Когда Хрущеву принесли данные пуска, он прочел их и без комментариев передал министру обороны. Отклонение от цели – всего 1,3х0,9 км – блестящий результат! Такую точность не имела ни одна МБР страны. Оказалась она мощнее и по энергетике. УР-200 пустили на Камчатку (дальность 6300 км), пуск не произвел должного впечатления.

На вооружение приняли ракету Янгеля. Через три недели Хрущев был смещен. А ведь могло случиться, что тогда и «дочка» Р-36, знаменитая «Сатана», никогда бы не стояла на защите Отечества. Во всяком случае, не было бы старта из «ампулы»…

…Минобороны требовало, чтобы Р-36 находилась на боевом дежурстве в заправленном состоянии не менее пяти лет. Ракеты первого поколения (Р-12, Р-14 и Р-16) – не более 30 дней, а тут сразу пять лет!

Приступая к работам, академик подчеркнул: «Прежде чем создавать надежную конструкцию, мы должны создать новые материалы». Никто не предполагал, что произойдут такие перемены в конструкции, технологии, металлургическом производстве, методах контроля, которые по масштабности не имели прецедентов – и вылились в подлинный научно-технический прорыв. Сроки пребывания на боевом дежурстве удалось повысить сначала до 5, потом до 7… 20 и более лет. Таких примеров мировая ракетная практика не имеет.

Изюминкой же стал не только минометный старт, но и первый бортовой комплекс средств преодоления ПРО противника, основанный на применении ложных целей. Этот эффективный асимметричный ответ нейтрализовал многолетние усилия США по созданию своей ПРО.

На вооружение Р-36 в баллистическом варианте была принята 21 июня 1967 года. Это была первая ракета второго поколения ОКБ «Южное». А в ноябре 1969 года встала в строй невиданная по силе и эффективности Р-36 орб. Летая по орбите искусственного спутника Земли, она была способна поражать любые цели на поверхности земного шара, сведя на нет созданную в США противоракетную систему. Ведь орбитальная головная часть (потом и три) могла появиться с любой стороны, в том числе и с юга, где у американцев не было элементов ПРО. Благодаря этой ракете в 1972 году были подписаны договоры между СССР и США об ограничении систем ПРО и об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).

…Когда в середине 1960-х годов США начали разработку ракеты с разделяющимися головными частями (РГЧ), ответ СССР не заставил себя ждать. Премьера Р-36П с опытной трехблочной «головкой» состоялась всего неделю спустя после испытания первой американской РГЧ. И наше изделие было принято на вооружение в 1970 году.

Сдачей на вооружение ракетных комплексов Р-36 завершилось в КБ «Южное» создание ракет второго поколения, оснащенных на тот момент головными частями – моноблочной, орбитальной и разделяющейся.

НОВЫЕ «ДОЧКИ» И «ВНУЧКИ»

Под руководством Янгеля были разработаны пять принципов создания ракет третьего поколения: высочайшая степень защищенности стартовых позиций и ракет от поражающих факторов ядерного взрыва; РГЧ с блоками большой мощности и повышением точности стрельбы; переход на индустриальные методы строительства ШПУ и КП, на прогрессивные технологии сборки, испытаний и транспортировки ракет; увеличение гарантийных сроков на боевом дежурстве; автономность комплексов, их независимость от стационарных энергосистем.

Ключом к реализации этих принципов Янгель считал полностью ампулизированные ракеты, размещенные в транспортно-пусковых контейнерах – и минометный старт из ТПК. Громадину длиной около 30 м и стартовой массой свыше 200 т нужно было «выпихнуть» из ТПК, а в момент зависания (!) запустить ЖРД первой ступени.

Идея вызвала настоящий шок: никто в мире такого не делал. Не нашлось сторонников даже среди своих. Когда главный находился на лечении (после четвертого инфаркта), его первый зам В. Уткин, не веря в возможность создания минометного старта, издал распоряжение о прекращении работ. Разумеется, оно было отменено сразу по возвращении Янгеля. Несмотря на огромное и всестороннее противодействие, он ни на шаг не отступил, отчетливо представляя открывающиеся перспективы и веря в способности и талант, как он говорил, «своих ребят». И не ошибся: первый же пуск по программе бросковых испытаний 22 октября 1971 года подтвердил, что 200-тонная махина прекрасно вылетает из контейнера в шахте.

Через три дня академик скоропостижно скончался от пятого инфаркта на руках коллег и друзей, приехавших в Москву поздравить его с 60-летием.

…Появились миниатюрные устройства цифровой вычислительной техники, высокоточные приборы систем управления и прицеливания, ядерные заряды с высокими удельными характеристиками, более совершенные двигательные установки, новые системы упрочения ШПУ. Все это послужило основой для создания МБР третьего поколения (предложения были разработаны Янгелем и его командой еще в 1968 году) в виде Р-36М; были разработаны РК с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (до 10 блоков по 1 Мт). Появилось и четвертое поколение – Р-36М2 «Воевода» (способны стартовать в условиях воздействия ядерного удара по позиционному району с задачей ответно-встречного удара). И по сей день они оберегают наш покой.

Правда, сегодня сложно говорить о работе и планах КБ и завода «Южмаш»; проекты с Россией закрыты, остатки ракет «Зенит» – без комплектующих, техобслуживание «Воевод» ведут макеевцы…

…В заводском парке возвышается бронзовая фигура основателя и главного конструктора ОКБ «Южное». Памятники, бюсты – в Железногорске и на Байконуре (правда, нет на Аллее Героев космоса). На Украине написано о нем всесторонне – С. Конюховым, В. Платоновым, Л. Андреевым, в сборнике под редакцией А. Дегтярёва. Это не должно создавать представления о дважды Герое Соцтруда, лауреате Ленинской и Госпремий как о некоей периферийной для России личности. Его труд, школа, наследие принадлежат не Украине, не Сибири, не Москве. Они принадлежат Большой родине, безопасность которой М.К. Янгель с товарищами обеспечил надежно. Верен и ныне его завет «неуклонно и всемерно укреплять оборонное могущество», чтобы избежать мировой ракетно-ядерной войны.