В США хотят приравнять компьютерные атаки к силовым действиям

Киберпространство рассматривается США как потенциальное поле боя для третьей мировой войны. Фото Reuters

Аналитики исследовательской службы Конгресса США (CRS) в своем очередном отчете под названием «Использование силы в киберпространстве» изучили вопрос о правомочности применения силовых мер воздействия на противника в ответ на кибернетические удары. Специалисты службы установили, что до сих пор не существует признанных на международном уровне юридических критериев для определения того, является ли нанесение кибернетических ударов по объектам государственной инфраструктуры противника применением силы, эквивалентной вооруженной атаке, которая может вызвать ответ с применением различных вооружений. Эксперты также отметили, что в настоящее время не существует никаких, имеющих обязательную юридическую силу международных документов, прямо регулирующих межгосударственные отношения в киберпространстве.

Самооборона и меры противодействия вооруженным нападениям разрешены в международном праве, когда воюющая сторона нарушает его нормы в мирное время или не следует установленным правилам в ходе вооруженного конфликта в военное время. Однако термин «вооруженная атака» не имеет общепринятого определения и до сих пор не получил должного толкования в отношении кибератак. В дополнение к отсутствию регламентирующих понятий, определяющих нападение в киберпространстве. Неразрешенными остаются вопросы и о том, какие положения существующего международного права регулируют ведение войны в кибернетическом пространстве.

В сентябре 2012 года Госдепартамент США принял все еще остающееся в силе положение, что кибернетическая деятельность в соответствии со статьей 2(4) Устава ООН и общего международного права может рассматриваться как применение силы.

По заключению юридического советника Государственного департамента в администрации президента Барака Обамы Гарольда Ко, «кибернетические атаки, непосредственно приводящие к смерти, травмам или значительным разрушениям, могут рассматриваться как применение силы». Приведенные примеры включали искусственные аварии на атомных электростанциях, плотинах, а также крушение самолетов из-за вмешательства в управление воздушным движением.

Как утверждают аналитики CRS, если рассматривать конечные результаты, а не средства, с помощью которых они достигаются, определение кибервойн, данное Ко, вполне вписывается в существующие международные правовые нормы. Если те или иные субъекты используют кибероружие для создания разрушающих эффектов, которые по конечному результату соответствуют применению огневых средств, то использование такого кибероружия может быть приравнено к применению силы.

Однако американские эксперты признают, что при определенных обстоятельствах кибератаки без кинетических эффектов также являются элементами вооруженного конфликта. По утверждению Ко, кибератаки на информационные сети в ходе вооруженных конфликтов будут регулироваться теми же принципами соразмерности, которые применяются к другим действиям в соответствии с правилами ведения вооруженных конфликтов. Эти правила включают ответные меры на кибератаки с пропорциональным применением кинетических вооружений. Кроме того, «деятельность в компьютерной сети, которая равносильна вооруженному нападению или непосредственной угрозе его совершения» может привести к нарушению права нации на самооборону в соответствии со статьей 51 Устава ООН.

В «Международной стратегии по киберпространству» Белого дома 2011 года подтверждается, что, «когда это оправданно, Соединенные Штаты будут реагировать на враждебные действия в киберпространстве так же, как бы они реагировали на любую другую угрозу Америке». В этой стратегии, которая не подвергалась редакции и продолжает действовать до сих пор, утверждается, что США оставляют за собой право использовать в кибернетических войнах все необходимые дипломатические, информационные, военные и экономические средства в соответствии с действующим федеральным законодательством.

Одна из целей указанной стратегии – организация взаимодействия на международном уровне для формирования «ответственного поведения и противодействия тем силам, которые стремятся нарушить сети и системы, разубеждая и сдерживая злоумышленников и оставляя за собой право защищать национальные активы». В главе XVI «Руководства МО по правилам ведения войн» отмечается, что Соединенные Штаты стремятся сотрудничать с другими государствами, чтобы выяснить, как применяется международное право в части, относящейся к киберпространству, и принять меры к их ориентировке в правильном направлении.

В 2009 году Центр совместной киберзащиты НАТО создал международную группу независимых экспертов для разработки руководства по законодательству, регулирующему киберконфликты. По результатам работы группы в 2013 году появилось «Таллинское руководство», содержащее 95 правил, регулирующих кибероперации, в том числе в мирное время, и касающихся многих вопросов, связанных с действиями в киберпространстве, включая суверенитет, ответственность государств, правила ведения вооруженных конфликтов, гуманитарное право и правила сохранения нейтралитета в киберпространстве. В 2017 году количество этих правил увеличилось до 154. Однако данное руководство носит чисто научный характер и не имеет обязательной юридической силы.

В положениях статьи 5 Североатлантического договора нападение на одного члена блока считается нападением на всех и ему предоставляется военная помощь в соответствии со статьей 51 Устава ООН. Однако в настоящее время НАТО не определяет кибератаки как явные боевые действия. Статьей 4 Североатлантического договора предусматриваются принципы коллективных консультаций для любого государства, чья безопасность и территориальная целостность находятся под угрозой. Правда, как отмечают специалисты CRS, до сих пор непонятно, как эта статья будет применяться для самых разных категорий кибератак, некоторые из которых могут не иметь кинетической эквивалентности. По их мнению, до конца остается неясной концепция юрисдикции и то, что представляет собой территориальная целостность для тех государств – членов блока, которые рассматривают киберпространство как глобальную область или общее достояние.