Елена Демидова Уже на протяжении месяца попасть к храму Христа Спасителя можно только со стороны набережной. В других местах у подходов к главному православному собору страны стоят заграждения. «Строительные работы» – напоминают таблички. Металлические леса почти полностью загораживают один из фасадов храма. На верхотуре рабочие под палящим солнцем неторопливо снимают крепления у белоснежных медальонов с ликами святых и поднимают на их место тяжеловесные металлические. Сами же рабочие у храма с неохотой рассказывают о ходе замены горельефов, порой упоминая в разговоре совсем не Божью Матерь.
Очередной этап восстановления храма начался в начале июля. На этот раз пластиковые горельефы с изображениями святых заменят их бронзовыми аналогами, отлитыми в мастерской Зураба Церетели. Так было решено еще в 1995 году искусствоведческой комиссией по художественному убранству храма Христа Спасителя. В 2000 году к освящению храма были поставлены временные медальоны из белого пластика. Они копируют оригинальные резные горельефы дореволюционного храма, некоторые из которых после разрушения собора в 1931 году удалось сохранить в Донском монастыре в Москве. Таким образом, получается, что кроме бронзовых фигур по нижнему поясу храма теперь появится и еще один ряд темных горельефов – уже в верхней части здания.
Перемена в облике храма в самом центре столицы не осталась не замеченной в Рунете. То, что горельефы будут заменены, никого не удивило: по словам специалистов, пластиковый материал не выдержал бы природных условий. Не стало новостью и авторство Церетели – ведь именно он возглавляет Российскую академию художеств, которой было поручено восстановление внутреннего и внешнего убранства храма. Однако, несмотря на негласный статус ведущего столичного скульптора, Церетели неизменно получает самые противоречивые отзывы. Кто-то хвалит его за то, что он в короткий срок богато, «по-столичному» украсил Москву бронзовыми монументами. Другие называют его творчество «безвкусицей» и «кичем» и вспоминают детсадовские скульптуры животных на Манежной площади и огромного Петра I у слияния Москвы-реки и Обводного канала.
На официальном сайте скульптора говорится, что при восстановлении храма Христа Спасителя «РПЦ настаивала и продолжает настаивать на точном следовании утраченному историческому образцу». Российская академия художеств как раз и была призвана этот исторический образец воссоздать. Однако у архитектора храма Константина Тона, судя по многочисленным фотографиям, собор и оба ряда барельефов были белокаменными, благодаря чему собор целостно воспринимался издалека и обнаруживал мелкие резные детали при приближении. На сайте Церетели, в свою очередь, утверждается, что именно бронза была предусмотрена в первых предложениях Тона по строительству собора. Так это или нет, сказать сложно, поскольку наглядных доказательств такого утверждения не представлено. Андрей Оболенский, руководитель Архитектурно-художественного центра Московской Патриархии (Арххрам), соавтор проекта воссоздания храма Христа Спасителя, в комментарии корреспонденту «НГР» не дал ясного объяснения замены мрамора на бронзу: «Возможно, из соображений прочности. А в случае с круглыми горельефами просто нужно было заканчивать в том материале, в каком начали, чтобы они были выполнены в одном стиле с уже установленными фигурами».
Другой вопрос в том, что согласно градостроительной концепции восстановления храма для его возведения нужно было «найти и использовать все то, что еще уцелело после взрыва и варварского расхищения». Однако сохранившиеся фигуры до сих пор остаются в Донском монастыре. Причем то, что уцелевшие подлинные детали храма на место не возвращают, часто даже находит одобрение: многие считают, что неуместно увозить старинные барельефы из ⌠намоленного■ места и приставлять к новоделу.
Строительные работы, по словам Андрея Оболенского, будут закончены в течение этого года. И новых масштабных изменений в облике храма Христа Спасителя не планируется. Пока же о результатах происходящих перемен говорить рано: на верхний ярус храма подняты только два бронзовых горельефа. Однако уже сейчас почувствовать разницу может не только искусствовед, ратующий за воссоздание оригинала, но и, например, обыкновенный фотограф-любитель. Ведь даже неопытному глазу очевидно, что игра света и тени на белых образах придает им несравненно большую выразительность, чем на величавых, но мрачных темных ликах.
