Валентин Ежов В Бухаре цвел урюк, пахло свежей листвой, ароматным дымом от жаровен с горками желтого плова.
Абдулла же почти все свое свободное от поручений хозяина время проводил с Сашенькой.
Они гуляли по саду, окружающему роскошную резиденцию правителя, беседовали, играли в нарды - этой восточной игре обучил Сашеньку Абдулла, и она, сражаясь с ним, проявляла великий азарт.
Абдулла все больше привязывался к русской женщине, боясь этого и одновременно стремясь к ней. Он проклинал себя за возникшее чувство, стыдясь и терзаясь, ибо по-прежнему был очень предан Алимхану, но все равно стремился к Сашеньке, злясь на себя и на Алимхана, однако вел себя очень сдержанно.
- Абдулла, ты такой робкий, - смеялась Сашенька, заставляя трепетать его сердце.
Как-то, гуляя по саду, Абдулла рассказал Сашеньке о той молодой женщине, которую он когда-то увидел на станции, на российской земле - всю в белом, с белым зонтом, в белых по локоть перчатках, - рассказал о ее лице, о глазах, глядя при этом на Сашеньку. Это было почти прямое признание, но Сашенька "наивно" спросила:
- Абдулла, а ты часом стихов не пишешь? - и улыбнулась.
Абдулла обиделся. Он считал это занятие недостойным настоящего война. Поняв это, Сашенька тотчас попросила у него прощения, ласково прикоснувшись к его плечу.
- Значит, тебе нравятся русские барышни? - спросила она погодя, когда он успокоился.
- Очень нравятся, - признался Абдулла. - Они красивые и светлые, как... - он поискал сравнение. - Как пустыня... - закончил он.
Сашенька сдержала смех, подумав, что Абдулла опять обидится.
- Наверное, еще никто не сравнивал женщин с пустыней, - заметила она как можно деликатнее.
- Для нас пустыня - это жизнь.
- Значит, женщина и жизнь одинаковые понятия? Да, Абдулла?
- Да.
- Все женщины?
- Почему - все?.. Я же говорил об одной... - Он страстно взглянул на Сашеньку, но та перевела разговор на другое:
- Абдулла, у тебя есть гарем?..
- Есть, небольшой┘ - ответил он.
- Скажи, какую из женщин твоего гарема любишь больше всех?
- Никакую, - отвернувшись, коротко бросил Абдулла.
<...>
...Однажды Сашенька вроде бы в шутку предложила Абдулле убежать в горы, которые белели вдали снежными вершинами, ослепительно сверкающими на солнце.
- Я соскучилась по снегу, понимаешь? - говорила она и все чаще вспоминала Петербург.
Вспомнила, как в затуманенном свете газовых фонарей стоял под ее окном приехавший за ней Абдулла, как он волновался, ожидая ее, как одергивал полы черкески, как проводил рукой по газырям и как темнели его глаза, когда он видел ее выходящей из подъезда.
Алимхан заметил их взаимную приязнь, но, считая себя человеком светским, относился к этому вполне интеллигентно. Все же, позвав Абдуллу к себе на ужин, как бы невзначай поинтересовался его личными делами: как у него дома, как поживают жены?
Абдулла, поклонившись, поблагодарил хозяина за заботу, а тот, улыбаясь, продолжал:
- Мой друг Абдулла, кызыл-паша, короче говоря, старший евнух, сейчас обновляет состав моего гарема. У него на примете много подрастающих красавиц... Я решил тебе, как другу, подарить двух совершенно очаровательных девиц, и притом очень сообразительных и игривых. Скоро они появятся в твоем доме.
Абдулла снова молча поклонился, и от Алимхана не укрылось, как пылали щеки его начальника охраны. Удовлетворенный, правитель понял, что Абдулла полностью уловил суть разговора...
<...>
Вскоре до Бухары дошли слухи о перевороте в России. Потом там началась Гражданская война. Русские начали уничтожать русских. Алимхан жаловался Абдулле, что перестал понимать все происходящее в России: зачем, нужно русским истреблять людей, которые являлись цветом нации и составляли гордость, славу и мощь империи; почему не щадят они ни интеллигенцию, ни даже священников, ниспровергая тем самым самого Господа Бога?..
На окраинах империи появились неизвестные до того русские люди. Они призывали дехкан к свободе и к мировой революции. Что это значило, толком не понимал никто - понимали лишь одно: нужно разорять тех, кто богаче тебя, и уничтожать их... В Средней Азии началась война между красноармейцами и "басмачами" - так назывались люди, подобные Абдулле. Эта война обещала быть очень длительной, как все войны России на Кавказе и в Средней Азии.
В Бухаре пока было спокойно, но встревоженный всем происходящим вокруг Алимхан решил спрятать свои ценности, закопав их в потайных местах пустыни. Руководить этой операцией было поручено Абдулле, и тот четко выполнил приказание правителя: закопал клады в разных местах, а всех, кто помогал ему в этом, собственноручно расстрелял.
Пришло время, и начались волнения в самой Бухаре. По приказу Алимхана Абдулла жестоко расправился с зачинщиками, призывающими дехкан выходить на улицы с требованиями все той же свободы: поотрубал им головы на площади.
Сашенька была шокирована этими "азиатскими" действиями Алимхана, даже перестала разговаривать с ним, уединилась, ни с кем не желала видеться.
Злой от всего происходящего, высокомерный Алимхан возмутился поведением своей русской наложницы и, начисто позабыв про свою "светскость", велел наказать ее несколькими ударами плети, что и было исполнено евнухом в ее же покоях.
Абдулла по приезде в резиденцию узнал об экзекуции, очень опечалился и в душе рассердился на Алимхана. Несколько часов он провел у покоев Сашеньки в надежде, что увидит ее, но безрезультатно. И лишь когда Абдулла громким кашлем решился дать знать о своем присутствии, Сашенька отворила дверь и кивком пригласила его зайти.
- Ненавижу вас всех! - гневно сказала она, притворив за ним дверь.
А когда он попытался объяснить, что по восточным законам нельзя перечить мужу, даже если он не прав, погнала его прочь
- Ты такой же, как он!
Абдулла взял ее за руки, попытался успокоить, но она вырвалась и вытолкала его за дверь.
...Через сутки Сашенька сама вышла из своих покоев, была подчеркнуто весела и мила, но что-то в ней изменилось, словно оборвалось - такая она стала Абдулле еще желанней.
В Бухаре зрел большой бунт. Алимхан собрался в одночасье и покинул родину, переправившись через границу в Афганистан.
Абдулле, сопровождавшему его до кордона, он наказал вскоре приехать к нему, предварительно вырыв два из шести кладов.
Вернувшись в Бухару, Абдулла нашел резиденцию правителя разграбленной; кабинет Алимхана сгорел, а с ним и ценные бумаги.
Переодевшись дехканином, Абдулла приступил к поиску Сашеньки по всему городу - слухи о ней были самые разноречивые: одни говорили, что эта женщина прячется где-то здесь, другие - что она отправилась на север с попутным караваном.
Абдулла собрал отряд из верных людей и после безрезультатных поисков в городе, где установилась новая власть, двинулся на север, прихватив с собой своих жен и кое-какие ценности; его не покидала мысль о Сашеньке. Он предположил, что она также двинулась на север, направляясь в родные края, в Россию. Она в последнее время действительно очень скучала по родине, по прохладе, осени, снегу...
Надо сказать, что Алимхан еще задолго до своего отъезда за границу прислал в гарем Абдуллы двух подаренных ему жен. Звали их Гюльчатай и Зарина. Обе были совсем юные, прехорошенькие, быстроглазые, но когда Абдулла решил приласкать Гюльчатай, она от страха забилась в угол, закрываясь чадрой и стараясь не дышать. А когда он обнял ее, решив, что в его объятиях девушка растает, гибкое тело Гюльчатай стало деревянным. Абдулла, который давно уже привык к изысканным ласкам своих наложниц, вздохнув, отпустил новенькую жену и поручил Джамиле заняться ее образованием.
<...>
Алимхан в Афганистане ждал Абдуллу, который должен был доставить ему золото, и очень тревожился по поводу его долгого отсутствия - ведь только один Абдулла знал, где спрятаны сокровища. Наконец бывший правитель снарядил тайного гонца, и тот, отыскав Абдуллу, передал ему приказ Алимхана: немедленно прибыть в Афганистан с драгоценностями.
Абдулла, выслушав присланного Алимханом человека, вздохнул.
- Ты сделал большую ошибку, что нашел меня, - сказал он и застрелил гонца.
Нет, он, конечно, не хотел ограбить Алимхана, не хотел воспользоваться даже малой толикой его сокровищ. Просто он потерял голову и не хотел, не мог заниматься ничем другим, пока не отыщет Сашеньку. Поиски же эти теперь осложнились и тем, что ему на хвост сел красноармейский отряд Рахимова - приходилось скрываться, заметать следы, менять маршрут, а попробуй тут свободно маневрировать, когда у тебя на шее висит твой собственный гарем, все девять жен, которых он еще не успел спрятать в надежном месте.
Все же Абдулла отыскал Сашеньку, догнал ее в придорожном духане, расположенном невдалеке от Черной крепости. Она со слезами кинулась к нему - в простеньком платьице, похудевшая, но все такая же желанная и еще более красивая.
- Ну, госпожа, ну же... - успокаивал ее Абдулла, унимая стук сердца. - Все уже позади... Я нашел тебя!..
...В эту же ночь она отдалась ему, шепча горячие слова и покрывая его лицо и грудь поцелуями... Но прежде, когда они только опустились на ложе, она, обняв его и ласковой страстью глядя в его глаза, сказала нежно и доверчиво:
- Аллах акбар.
- Да, да, - ответил Абдулла и, улыбнувшись, поцеловал ее.
Но Сашенька продолжила:
- Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет - пророк его.
Абдулла изумленно вскинулся, сполз с кровати на пол и встал на колени.
Дело в том, что произнесенная Сашенькой формула тут же сделала ее мусульманкой. На земле есть множество религий, и для посвящения себя одной из них существуют более сложные или менее сложные обряды, но только одна из религий - мусульманская, чтобы стать приверженцем ее, требует громко и внятно произнести всего одну фразу: "Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет есть пророк его". Конечно же, чтобы произнести эту формулу, человек должен сознательно, может быть, всей своей жизнью подготовиться к ней, но тем не менее произнесший эту сакраментальную фразу становится мусульманином навсегда. Поэтому так поразило Абдуллу сказанное Сашенькой священное для мусульманина заклинание.
- Ты понимаешь, что ты сказала? - спросил он.
- Да, милый, - простодушно улыбнулась Сашенька. - Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких препятствий... Разве любовь не превыше всего?
Абдулла, прижав к губам край ее одежды, подумал, что, наверное, это все-таки кощунственно - поставить любовь выше Бога, и спросил:
- Но ты понимаешь, что теперь даже смерть не освободит тебя от того, что ты сказала?
- Конечно, милый, - ответила Сашенька и, снова улыбнувшись, протянула к нему руки. - Иди ко мне.
Абдулла ничего больше не мог противопоставить этой очаровательной наивности и понял, что единственным богом Сашеньки на этом свете была любовь.
Впервые в жизни он ощутил полное счастье от обладания женщиной. Когда же их страсть немного поутихла, он, как преданный воин, вдруг ощутил в глубине души жгучее чувство стыда за предательство по отношению к своему хозяину. Кляня себя, он за это еще более возненавидел его и, сурово посмотрев на Сашеньку, предложил:
- Хочешь, я поеду и убью Алимхана?
- Что ты!.. Нет, нет!.. Зачем еще осложнять жизнь? - запротестовала она. - Мы должны думать только друг о друге... Хочешь, я буду в твоем гареме, но на правах любимой жены?..
"О русские женщины!" - думал удивленный и покоренный навсегда Абдулла. Но одно в эту ночь он понял твердо: эта женщина, в сущности порочная, отныне действительно будет для него госпожой до конца его дней.
