Романтический ужин

В будущем используются неведомые нам технологии...
Фото Михаила Бойко

На свете есть много уродцев, которые только и любят говорить о каких-то сомнительных табуированных вещах, смущая таких энергичных и целеустремленных людей, как Ганс Кениг.

Мало того, что доктор Пенчо громогласно заявляет Маше, что он гей, что состоит в извращенной связи с Гансом Кенигом, что член Ганса соизмерим с детородным органом ишака┘

Однажды доктор Пенчо сделал и вовсе паскудное признание, от которого у Ганса встали волосы дыбом.

В конце рабочего дня Ганс заглянул в кабинет доктора Пенчо. Доктор, развалившись в кресле, отрешенно смотрел в окно. На полу – почти опустошенная бутылка коньяка.

– Доктор Пенчо, сегодня наш традиционный мальчишник?

– Ганс, Вы когда-нибудь убивали женщину? – откликнулся Пенчо.

– Никогда.

– А что так? А я вот убивал┘

– На Вас это похоже, между прочим.

– Наверно.

– Посмотрите на себя со стороны. Вечно небритый сумрачный тип себе на уме. Когда моя мама видит таких, как Вы┘

Пенчо взбодрился:

– Да, Ганс, сегодня у нас угарная пивная ночь. Угарная, друг!

Ночь в самом деле получилась серьезная. Сколько раз Ганс ходил отливать, он уже не помнит.

– Стойте там, Ганс! – командует доктор Пенчо. – Ни шагу назад!

Ганс качнулся у куста жимолости.

– Что за хрень┘ Вы мне целый год говорите, чтобы я постоял у этого куста┘ И спрашиваете, что я при этом ощущаю┘

– Так вот, Ганс. Под этим кустом, действительно, лежит труп.

– Ну и шуточки у Вас┘ Ужасно┘

– Вернее, там был труп┘ Совсем молодой девушки┘ Очень красивой┘ Как раз в том месте, где Вы стоите┘

Ганс поспешно отходит; он понимает, что доктор не шутит.

– А куда этот труп делся?

– Это был труп Маши Сергеевой. Я убил ее. Я жестоко изнасиловал и убил ее – вот этими вот руками. А труп закопал здесь.

Ганс бросился к Пенчо.

– Этими руками┘ Вы┘ Да как Вы могли?

– Так ты ее любишь, Ганс? – рассмеялся Пенчо.

– Да.

– Я тоже люблю. И, кажется┘

Пенчо стих.

– Что «кажется»? Говорите же!

– Кажется, хочу убить ее снова. Зверски изнасиловать и убить. Вам знакомо это чувство, Ганс?

– Зачем? Пьяный бред.

– Все обычно, Ганс. Разве мы не убиваем тех, кого любим? Я чудовищно ее ревновал. Она же любила сладкую жизнь и драгоценности┘ Такая тупая и счастливая сучка┘ Она очень любила драгоценности┘ Понимаешь?

– Женщина должна любить драгоценности. Когда моей маме дарят дорогие камни┘

– Я ее ревновал, хотя и обладал ею безраздельно. Я обладал ею абсолютно – и не мог этим насытиться. Ты понимаешь такие вещи?

– Это паранойя.

– Возможно. Ну, все равно┘ Значит, ты не поймешь, как это было сладко прикончить ее вот этими руками┘ Оттрахать во все дыры и прикончить┘ Я первый и последний, кто ею обладал! Больше она никогда не будет меня мучить, ты понимаешь такие вещи?

– Нет. Это точно паранойя.

– Конечно, паранойя.

– Когда моя мама встретила мужчину своей мечты┘

– И труп закопал здесь. А потом я понял, что сделал, наверно, ошибку – она имеет право жить. Убийство, похоже, не решило никаких моих проблем┘

– Еще бы! Когда моя мама видит по телевизору убийц┘

Пенчо отмахнулся, пожал плечами.

– А теперь Маша повторится? Зачем?

– Вы чудовище, Вы понимаете какое Вы чудовище? Вы – отморозок! – вдруг закипел Ганс, уже не в силах сдерживать свою ненависть к этому мерзкому типу. – Да Вы просто подонок!

Пенчо хихикнул. Ганс замахнулся, но Пенчо ловко отвел его кулак и нанес сильный упреждающий удар ассистенту в челюсть.

Ганс рухнул.

– Кстати, зовут ее совсем не Маша. У нее другое имя.

– Какое?

– Ладно, пусть будет Маша, мы все уже привыкли, правда? Дело не в этом. Месяц за месяцем она все больше становится похожей на ту, которую я убил┘ И опять все пробуждается: и ревность, и желание паскудного секса┘ Ты понимаешь эти вещи?

– Вы параноик! – скулит Ганс, лежа на животе. Плечи его трясутся от беспомощных рыданий. – Вы меня еще узнаете, доктор! Еще не вечер! Мы еще повстречаемся в тихом переулке.

Пенчо присел и положил руку на трясущееся плечо молодого человека.

– Что еще такого Вы мне хотите сказать? – вскочил Ганс как ошпаренный.

– Что очень скоро я снова убью ее┘

Пенчо закурил, Ганс постепенно успокоился.

– Я люблю Машу. Она еще не знает, что такое романтический ужин со мной! – сказал он мечтательно и высморкался в платочек.

– Романтический ужин – это здорово, друг┘

– Когда мама собирает меня на романтический ужин с девушкой, она три часа колдует над моим образом┘ Над прической, над выражением глаз, жестами┘ За что Вы ее убили?

– За все, Ганс. За то, что она женщина. За то, что она красивая женщина. За то, что она тупа и счастлива. А я умен и несчастен. За то, что она манит┘ манит┘ манит┘ А когда приближаешься к ней, снова обжигаешь руки: что ты в ней нашел? Она тупая и счастливая, не более того┘ И так много-много раз.

– Как Вы думаете, Маша говорит правду, что не любит меня?

Пенчо улыбнулся.

– Ганс, никогда Маша не будет с тобой. Женщины не любят таких как ты. Женщин любят только убийц и садистов.

Ганс снова едва не захныкал:

– Таких как Вы, да? Это неправда! Женщины любят красоту, добро и ласку! А Вы не красавец, Вы – грубый и скучный! Тихий алкоголик! А теперь еще убийца!

Пенчо разлил коньяк, протянул Гансу.

– Когда Вы прекратите говорить Маше, что трогаете меня за пенис? – спросил Ганс с ненавистью.

Он внезапно схватил за протянутую руку доктора и, дико взвизгнув, вцепился в нее зубами.

Пенчо заорал от боли, вырвал руку и нанес Гансу сильный удар в челюсть – левой.

Ганс опрокинулся на спину и застыл. Пенчо потормошил юного друга.

– Ганс, прошу прощения, но кусаться нехорошо┘ В конце концов, это больно.

Ассистент безмолвствовал. Прошло время, и Ганс наконец открыл глаза.

– Когда я смотрю на женщину, – миролюбиво произнес Пенчо, – я не вижу ни красоты, ни добра, ни ласки┘ А вижу┘

– Что Вы видите?

Доктор смутился.

– Кхм┘ Да-да┘ А стоит ли об этом говорить молодежи?

– Господи, да вы тут все в стельку! – появляется Маша на тропинке, ведущей к беседке. – Доктор Пенчо, какой Вы смешной!

И она звонко рассмеялась, раня сердце Ганса, потом строго спросила:

– Гансик, почему ты нажрался как свинья? У тебя есть мозги – или ты полный тупица?

Маша легко и бережно взяла доктора Пенчо на руки.

– Доктор Пенчо, почему у меня такие сильные руки и ноги? – спросила она. – Это так грустно, мне кажется┘ Но это временно, правда?

За ними, шатаясь, бредет Ганс с пустым фужером.

– Доктор, Вы не сказали, что видите вместо красоты и ласки┘

Пенчо стонет – это позывы к рвоте.

Маша бережно в руках поворачивает Пенчо на живот, доктор блюет.

– Что вижу? Вижу┘ Вечное Сияние┘ П...зды┘ как Сияние Вечного┘ Разума┘

– Это глупо!

– Об этом вечном сиянии Вам ничего не рассказывала Ваша болтливая мамаша┘ Сегодня я восполняю пробел, друг.

Ганс беспомощно всхлипывает, отшвырнув пустой фужер.

– Вы мерзавец! Вы убьете Машу Сергееву снова, потому что Вы – прирожденный подонок!

– У нее нет другой судьбы.

Доктор Пенчо снова бурно блюет.

– У меня, кажется, тоже.

* * *

Она была убита?! Это так интересно! Это просто потрясающе!

Уже второй день Машу просто распирает от счастья.

А что бы сказала мама? А что бы сказала Майя? А что бы сказала┘ да мало ли кто! Любой!

Но почему доктор Пенчо больше ничего не говорит об этом? Как можно держать в себе такую ошеломляющую новость?

Самый главный вопрос – как он посмел?! Как он посмел убить ее, зная, что во время этого мерзкого поступка она могла сделать неприличную вещь, а именно – ka-ka?! Ведь мертвецы часто делают это, осложняя работу следователя! Неужели доктор не знает, как можно одним лишь пустяком испортить впечатление о прекрасной девушке?

Но в последние дни доктор Пенчо мрачнее и молчаливее обычного.

Вот и сегодня он вернулся с работы, молча прошел в спальню, чтобы переодеться, он даже не спросил: «Детка, как дела?»

Когда за ним закрылась дверь ванной, Маша робко постучала.

– Почему Вы изнасиловали меня и убили, доктор Пенчо? Я была такая миленькая, такая красивая и нежная┘ Я была настоящая леди┘

– Я поддался древнему инстинкту самца. Война полов. Я победил самку и уничтожил ее, чтобы она больше никогда┘ – Доктор гневно распахнул дверь. – Запомни, ни-ког-да┘ – Он с треском захлопнул дверь. – Никогда не побеждала меня!

– Но женщину невозможно победить!

Доктор Пенчо появляется в халате.

– Кто это сказал, кто?!

– Я. И Всемирная История Женщин!

– Дура! Я же победил.

Маша идет следом.

– Когда Вы убили меня, я не выглядела ужасно?

– Ты выглядела прекрасно. Не было на свете мертвеца красивее тебя!

– Еще бы, я привыкла следить за собой. Следователь, расследующий это ужасное преступление, заметил, что я выглядела очень свежо?

– Ну, разумеется. Он же не слепой.

Пенчо сердито захлопнул дверь в ванную комнату.

– Доктор Пенчо, а что сказала мама?

– Сколько раз повторять: у тебя нет мамы, ты круглая сирота.

Раздался грохот, это доктор навернулся, если не сказать элементарно на...бнулся.

– ┘Черт побери! – завопил он.

Маша спросила:

– И все?

– Ты закроешь свой рот когда-нибудь? – стонет доктор Пенчо.

– Вам больно?

– Да, очень! Очень больно!

– А это как?

– Как?!

Разгневанный Пенчо, прихрамывая, выскочил из ванной и набросил халат на голову Маше, крепко завязав узел.

– Это значит, мне нужно молчать?

– Да!

– Хорошо, я помолчу, но Вы должны мне сказать, что мама выглядела недостаточно свежо, когда она узнала, что меня убили.

– У тебя нет мамы, поймешь ты это или нет?

Он выскочил из ванной со вторым халатом. Еще туже завязал его поверх первого┘

Он торопливо принимает душ, не обращая внимания на сдавленное мычание девушки, у которой нет мамы.

* * *

Мастерство Маши в вождении авто было безукоризненным, она плутала по центру Москвы как навигатор, впрочем, в ее голове действительно находился виртуальный пакет навигационных программ, который вписал ей Пенчо в мозг с самого первого дня, когда она села за руль.

– Как я люблю платья и наряды Майи┘ – произнесла Маша на подъезде к ресторану и осеклась. – Доктор Пенчо, кажется, я описалась┘ Я описалась как настоящая леди!

Она стянула трусики и восторженно протянула доктору.

– Мне кажется, там не меньше трех капель┘

– Больше, целых семь┘ – Пенчо безнадежно помолчал. – Ты лох, доктор Пенчо, ты придурок. Скоро ты получишь по полной программе за свою ошибку.

Маша не торопилась выходить из авто. Лицо ее было задумчиво, а трусики лежали на коленях.

– Доктор Пенчо┘ Вы мой самый родной человек┘ Я хочу быть снова убитой┘ Мы сблизимся, Вы овладеете мной┘ И убьете, целуя┘ Иначе Вы никогда не поцелуете меня┘

– Это невозможно.

– Ну почему? Ведь я уже настоящая Маша Сергеева┘ Практически настоящая, просто я еще не проснулась┘ А наша любовь ходит по кругу, доктор Пенчо. Я – Ваше проклятие.

– Может быть┘ – мрачно откликнулся Пенчо.

– Вы тоже мое проклятье. Вы закопаете меня у той самой жимолости после умопомрачительного секса. И я буду лежать с Вашими поцелуями на губах, доктор Пенчо. О, как красиво я говорю!

Доктор стал еще мрачнее.

– А когда Вы раскопаете меня, чтобы отвезти в криохранилище, я улыбнусь с Вашими поцелуями на губах┘

– Надень трусики.

– Я не хочу надевать трусики, – спохватилась Маша. – Я сегодня буду без трусиков. А мои трусики Вы засуньте себе в карман.

Доктор Пенчо пожал плечами и сунул ее трусики в боковой карман пиджака.

– Нет же! – рассмеялась Маша. – В нагрудный! Это должно смотреться очень небрежно┘ Как будто сейчас вывалятся┘

– В принципе я могу их повесить себе на нос, дорогая┘ Или взять в зубы, как верный песик┘

– Пусть все видят, какая я счастливая! Какая я настоящая леди! Ведь мои мокрые трусики лежат в кармане моего мужчины┘ И он ими у┘

– Что «у»? – не понял Пенчо.

– Баранки гну. Он ими уп-рав-ля-ет┘

Так они появляются в зале. Их встречает очень удивленный молодой официант. Он старается быть невозмутимым, но кончики его ушей заметно покраснели.

* * *

У проверенного куста этой ночью доктор Пенчо разрывает яму, время от времени глотая коньяк из горла. Показался кусок пластикового мешка.

– Ну, красотка, рассказывай┘ – пробормотал приветственно доктор. – О чем? О Вечном Сияние Женской П...зды┘ Она и во тьме светит, ты ведь это хочешь сказать┘

Он сделал еще пару глотков и заехал по мешку кулаком, голос его заметно окреп.

– Ты ведь это хочешь сказать, да?! Да?

Маша молчит, хотя ясно, что именно это она бы сказала, будь она жива.

Пенчо роет дальше.

– Ну, конечно, да┘ Будь ты проклята, между прочим┘

Он потянул за мешок, мешок не поддавался.

Так репродуцируют умерших людей... Фото Михаила Бойко

– Ты хочешь жить┘ И будешь жить┘ Этого хотят все┘ Магазины┘ Солярии┘ Фитнес-салоны┘ Бутики┘ Фотографы┘ Парфюмеры┘ Рекламщики┘ Весь этот тупой и блестящий мир кричит: тут не хватает женщины, не хватает Маши Сергеевой! Где она – вечная глупая женщина! Эта вся сверкающая красота и офигенная музыка для них!

Пенчо ножом разрезал мешок и потянул труп любимой за руку. Ему не хотелось рыть яму дальше.

– Твоего бессмертия хотят все, в том числе и мой член, сука!

Он сплюнул.

– И только мой мозг не хочет! Он устал мучиться! Ты знаешь, что такое мой мозг?

Он сухо рассмеялся.

– Что ты знаешь вообще о мозге, дура?

Труп поддался. Пенчо всмотрелся в лицо мертвой любимой, светя фонариком.

– Улыбаешься┘ Я знаю, ты улыбаешься, тупая и счастливая┘ Какое тебе дело до моего мозга┘ А он у меня есть! Есть!

Он постучал кулаком себя по голове.

– Он вот тут! Да! А у тебя нету! Я всю жизнь ненавидел вас – тупых смазливых сучек, и хотел одного: трахнуть и убить, трахнуть и убить┘ Отомстить за все┘ – Он снова сухо рассмеялся. – За свое горе от ума, на которое вы никогда не обращали внимания, твари!

Пенчо снова потянул труп за руку, чтобы окончательно выудить тело Маши из мешка. Пожалуй, он сделал это слишком грубо и нетерпеливо.

Он сказал, передразнивая интонацию Маши:

– Доктор Пенчо, осторожно, Вы оторвете мне голову! Как я буду моргать своими тупыми глазами во-о-о-от с такими ресницами?

Доктор отшвырнул опустошенную бутылку.

– Ах, твои ресницы, дорогая! Я совсем забыл. Как нежно они щекотали мне яйца┘ А если бы их у меня не было?

Он помолчал.

– Мне кажется, тогда ты прекратишь улыбаться, детка.

Он изобразил интонацию Маши.

– Я прекращу улыбаться? Почему? Я так люблю улыбаться своей блистательной и тупой улыбкой!

– Потому что твоя власть кончится! Ты поймешь, что женщины имеют власть только над яйцами мужчины, больше ни над чем!

Он дотащил мертвую любимую до машины и погрузил ее в багажник.

В салоне доктор Пенчо достал из кармана одну из последних фотографий Маши. Но этого мало. Включил на мониторе автопилота длинное слайд-шоу с ней и снова заговорил ее голосом:

– Власть они имеют не только над яйцами, доктор Пенчо.

– А над чем еще? – зарычал доктор. – Кажется, над чем-то еще? Над чем же?

На въезде, пока поднимался шлагбаум, Пенчо опустил усталую голову на руль.

– А над чем еще, хотел бы я знать!

Он остановил слайд-шоу.

– Ты знаешь, тупица? Тогда ответь.

* * *

Нет слов, в лаборатории криосохранения хорошо работать в одиночестве ночью, ничто не отвлекает.

Маша уже в колбе, вниз головой. Пенчо нажимает кнопку, труп девушки вздрогнул, прошло еще 142 секунды – и труп остыл до температуры жидкого азота.

– Здравствуй, детка, сладкая конфетка┘ – произнес Пенчо. – Считай, ты опять жива, но в минус 22-й стадии анабиоза┘ – Он продолжает голосом Маши: – Как и пять лет назад, доктор Пенчо? Мне опять всего 18 лет?

– Да, тебе опять всего 18. В третий раз. Ты практически бессмертна┘ Многоразовая ты моя┘ Многооборотная┘ Однако как я устал┘

Коньяк действительно брал свое – к доктору подступала плотная дрема.

Проснулся он от воплей Ганса┘

Перед глазами доктора покачивалось знакомое лицо следователя Хорошилова. Со следователем – оперативники.

Ганс вопит как резаный:

– Я знал, что он убьет ее┘ Он использовал ее во все дыры, а потом убил┘ Вы видите, убил и заморозил! А еще он распространял ложные слухи, что регулярно трогал меня за член!

– Зачем он трогал Вас за член? – не понял следователь.

– Но он никогда не трогал меня за член! – возмущенно сказал Ганс. – Я не такой! Я бы этого никогда не допустил! Это может подтвердить моя мама.

Хорошилов потормошил доктора Пенчо:

– Доктор Илиев, вынужден вас задержать по подозрению в убийстве.

На руках доктора защелкнулись наручники. Пенчо закрыл глаза и опять погрузился в дрему.

Следователь деликатно потормошил:

– Доктор Илиев, вы задержаны.

– Я понял, Сергей Дмитриевич┘ – откликнулся сонно доктор. – Мне больше нечего добавить, я уже все ей сказал┘ Она умерла с моими поцелуями на губах┘