Закон и благодать Ярослава Мудрого

С киевским великим князем связано создание Русской Правды. Алексей Кившенко. Чтение народу Русской Правды в присутствии великого князя Ярослава. 1880. Центральный военно-морской музей, СПб

Одна из центральных фигур древнерусской истории – великий князь Ярослав Мудрый (ок. 978–1054). Льстивые летописцы возвеличили князя. В этом хоре льстецов выделяется голос митрополита Илариона, поставленного великим князем во главе Русской церкви. В «Слове о законе и благодати» первый русский митрополит воспел своего патрона как «доброго» и «верного» церковного строителя, сравнив его с легендарным Соломоном. Подобно библейскому царю, Ярослава прозвали Мудрым – единственного из всех отечественных правителей. Длительное его княжение в Киеве многое изменило на Руси. 1000 лет назад он воссел на киевском великокняжеском «столе», со второй попытки, но уже надолго. Особого рассмотрения требует церковная политика Ярослава. Она во многом определила «симфонию» церкви и государства – в византийском стиле, но с русской спецификой.

Двоеверие народноеи княжеское

Анализируя эпоху первоначальной христианизации Руси, академик Борис Рыбаков утверждал, что «язычество слилось с христианством». Слияние это отразила и духовная литература той эпохи, прежде всего «Киево‑Печерский патерик». По словам академика Дмитрия Лихачева, «христианские представления соединились в его идейном содержании с древним культом Земли».

Двойное имя князя – языческое Ярослав и христианское Георгий – также подтверждает мысль Рыбакова. Причем в историю он вошел не с христианским именем. Однако его христианское имя, Георгий (Юрий), тоже было увековечено – в названии города Юрьева (ныне Тарту).

Важнейшее проявление относительной христианизации Древнерусского государства и его правителя – поведение князя. Есть примеры того, как он проявлял шокирующую жестокость в достижении политических целей. За убийство княжеских наемников – варягов, не знавших удержу в Новгороде, князь лишил жизни именитых новгородских граждан (некоторые источники указывают тысячу убитых, но это, думается, преувеличение). Акции мести Ярослав практиковал и в дальнейшем. Причем в подобных делах он рассчитывал на помощь свыше. Отправляясь в поход против своего брата Святополка, Ярослав якобы молился: «Да будет Бог отместник крови братьев моих» (Бориса и Глеба, в чьей смерти виновен Святополк) (Цит. по: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 1–2, М., 1988. С. 200). В свое время он намеревался воевать и со своим отцом Владимиром Святославовичем, крестителем Руси.

Но был и другой Ярослав, действительно мудрый, ратовавший за книжность и способствовавший распространению образованности. Не жалея средств, он покупал книгу за книгой для княжеской библиотеки. Причем в отличие от своего отца Ярослав и сам был книгочеем, укреплял свою веру изучением Писания.

Около 1037 года в Киеве начали строить Софийский собор, увенчанный 13 куполами. Храм был отделан мрамором, украшен высокохудожественными мозаиками и фресками. К чести строителей, храм не копировал константинопольскую Софию. Одна из фресок изображала Ярослава с семьей. Церковь соединялась с властью и таким наглядным для народа образом.

В Софии Киевской разместилась кафедра митрополита.

Затем начали сооружать церковь на Золотых воротах Киева. Летописец обобщил это торжество храмостроительства: «И ины церкви ставляше по градом и по местам… и радовашеся Ярослав, видя множество церквий… » (Цит. по: Макарий (Булгаков). История Русской церкви).

В культуре наблюдались существенные перемены. При Ярославе было переписано множество книг. Переводы с греческого языка на русский производились один за другим. Особо известным переводным сочинением стала «Хроника Георгия Амартола». Авторитетные исследователи утверждают, что именно при Ярославе на Руси открываются первые начальные школы, кандидаты в священство получают образовательную подготовку. Ярослав повелел учить и сыновей священников, видя их преемниками своих отцов.

 Однако, по словам академика Рыбакова, «народ дорогой ценой заплатил за… положительную сторону деятельности церкви». Этот общественный институт «возрождал в новой форме первобытные воззрения и на долгие годы закреплял в сознании людей идеи… божественного происхождения властей». «Русские люди не были так религиозны, как это пытаются изобразить церковные историки», – утверждал академик.

Эпоха Ярослава Мудрого не обошлась без принуждения к христианству. Гусли, игры, танцы, прочие принадлежности дохристианского прошлого бесцеремонно изгонялись из досуга людей. Самобытная дохристианская культура Руси погибала бесследно, подвергаясь беспощадному уничтожению. Многие ее аспекты теперь едва вообразимы.

При Ярославе Мудром в Киеве появился свой собор Святой Софии. Фото Наталии Алексик

Христианские мыслители восторгаются религиозной жизнью Средневековья. Рассуждая о киевском периоде церковной истории, протопресвитер Александр Шмеман назвал его «самым чистым, самым многогранным из всех периодов русской религиозности». Получается по Пушкину: «Что пройдет, то будет мило».

В условиях первоначальной христианизации потребовалось сильное духовное сословие. Дошло до того, что у митрополитов и епископов появились свои вооруженные полки. Их содержание обеспечивали правители древнерусских земель. Князья давали десятину на содержание церкви. Благоволя к священству, Ярослав тоже обеспечивал его из собственных средств. Пример предоставляет «Киево‑Печерский патерик»: «И так полюбил боголюбивый князь Ярослав Берестово и тамошнюю церковь святых апостолов, то многих священников содержал при ней».

Но пособия, выданные Ярославом, следовало отрабатывать, и князь повелел священникам учить людей, не ленясь для этого приходить в храм. «Но долго еще священники жаловались на то, что храмы пустуют. Если какой‑нибудь плясун или музыкант, или комедиант позовет на игрище, на сборище языческое, то все туда радостно устремляются и проводят там, развлекаясь, целый день. Если же позовут в церковь, то мы позевываем, чешемся, сонно потягиваемся и отвечаем: «дождливо», «холодно» или еще чем‑нибудь отговариваемся», – рассуждал об эпохе Борис Рыбаков.

В 1051 году по воле Ярослава-«самовластца», как назвал его летописец, Собор русских епископов возвел в митрополиты «русина» Илариона, весьма образованного для своей эпохи и, как думалось, перспективного священнослужителя. У князя была убедительная мотивация. Можно полагать, что предыдущий митрополит, иноземец Феопемпт, оказался слишком самостоятелен и даже непредсказуем. Трудно сказать, насколько удачным был выбор Ярослава. Об управлении Иларионом церковью летописи почему‑то молчат.

Между тем в Русской церкви складывалась своя правовая система, обособленная от светских законоположений. Церковный суд и законодательство тех лет позволяли церкви грубо вмешиваться в личную жизнь человека, манипулировать его поведением, руководствуясь своими соображениями. Регулировалась не только жизнь так называемых церковных людей – духовенства, лиц, призреваемых церковью и т.п., но и жизнь всего населения – по делам, не связанным с феодальным хозяйством. В качестве примера – языческие моления, «еретические» убеждения, разводы, семейные ссоры и др. Возникнув при Владимире Святославовиче, церковное право Руси развивалось и при Ярославе, но в той мере, насколько позволяла светская власть.

Организации церковной жизни Ярослав придавал большое значение, видя в церкви прочную опору для себя, для крепнущего Киевского государства. И церковники оправдывали его надежды. «Бога бойтесь, князя чтите!» – наставлял свою паству современник Ярослава новгородский епископ Лука Жидята в «Поучении к братии». Таких заявлений и ждал от духовенства великий князь.

Так закладывались порядки на века. Служение церкви государству становилось лейтмотивом отечественной истории.

Уже на заре христианизации Руси особое внимание уделялось монастырям. Разумеется, они тоже контролировались княжеской властью. Без утверждения князем никто не становился монастырским настоятелем.

Монастыри были не только крупными феодальными хозяйствами, ведя оптовую торговлю, занимаясь ростовщичеством под высокие проценты. Насельники обителей были причастны и к большим политическим делам. Подобно епископам, настоятели монастырей играли важные роли, не связанные с монашеской жизнью: судей, посредников, дипломатов. Язык не поворачивается назвать братствами мужские обители Древней Руси: выходцы из боярско‑купеческой среды имели в них привилегированное положение.

Истинный порядок вещей стремились завуалировать. Потребовалось создавать жития подвижников веры: «отшельников», «безмездных» лекарей, «бессребреников», «молчальников» и т.п. Но нельзя не допускать того, что действительно бывали благонамеренные монахи. Нестор‑летописец, Илья Муромец, Алипий‑иконописец, упоминаемые в «Киево‑Печерском патерике», – имена хорошо известные. Пользуясь высказыванием академика Евгения Голубинского, преподавателя Московской духовной академии, назовем это «выражением первой горячности к новопринятому христианству».

Организацией монастырской жизни занимался и сам Ярослав. Как раз при нем появился знаменитый Киево‑Печерский монастырь, основанный Антипой Любечанином (в монашестве – Антонием), постриженным на Афоне, – обитель, ставшая духовным центром Руси. Летописец утверждал: больше всего Ярослав любил именно монахов, которые при нем еще не раскрыли себя, не показали своих наклонностей сполна. Благоволением к иночеству отличалась и супруга Ярослава, постригшаяся после его смерти в одной из обителей. Однако, по словам Голубинского, «ревности или стремления к построению монастырей» монахи тех лет не имели. «Сравнительной недоброкачественностью… монашества домонгольского периода» объяснил Голубинский это обстоятельство. Возможно, Ярослав находился в блаженном неведении.

Европа заканчивалась в Киеве

Домонгольская Русь могла бы развиваться в русле европейских тенденций. Несмотря на огромное влияние Византии, Русь во многом ориентировалась и на западную часть Европы. Подтверждение тому – брачные связи княжеского дома Ярослава с европейскими владетельными домами, уже далекими от традиций восточного христианства.

Скульптурное изображение дочери Ярослава Анны, ставшей французской королевой, и ныне украшает построенный ею католический монастырь Святого Винсента. Да и сам Ярослав был женат на дочери шведского короля Олафа. Туда, в Швецию, он и собрался однажды бежать, когда был разбит королем Болеславом Храбрым. Но суда, предназначенные для бегства, были уничтожены новгородцами.

Идейную же основу Запада – папство – отвергли еще при Владимире Святославовиче, когда выбирали подходящую для Руси религию. Это не помешало Анне Ярославне принять западные традиции. В одной из французских хроник говорится, что папа Римский Николай II хвалил Анну за ее набожность и благотворительность (ИВ. 1894. Январь. С. 205).

Да и сама Русская церковь не была в то время недоступной европейскому влиянию, переняв в XI веке из Италии празднование Николе Вешнему (архиепископу Мирликийскому Николаю; 22 мая по новому стилю), признав чешскую святую Людмилу. В свою очередь, в Чехии привился культ русских святых Бориса и Глеба.

Обнаруживаются параллели с Западом и иного характера. На рубеже XII и XIII веков смоленский иеромонах Авраамий выступил с проповедью, напоминающей учение западноевропейских вальденсов, ратующих за «евангельскую бедность» и не признающих «благодатности» духовенства. «Игумены и священники, если бы могли, съели бы его живьем», – говорилось в одном из памятников древнерусской письменности об Авраамии.

В 1054 году великого князя Ярослава не стало. На стене Киево‑Софийского собора начертали известие – об «успении царя нашего». Политический вес властителя Киевской Руси был таков, что современники сочли его достойным подобного высокого титула, который Западной Европой формально за русскими князьями не признавался. Именно в год смерти Ярослава произошла Великая схизма: христианская церковь окончательно разделилась на западную и восточную.