Победившие земное притяжение

Посещение выставки сродни сеансу арт-терапии. Фото автора

Открывая свою первую персональную выставку «Качаются вместе с вращеньем Вселенной: мобили Юрия Носова», известный коллекционер не изменил собственному призванию, а, напротив, вернулся к его истокам. Мобили, заполнившие пространство галереи «Открытый клуб» на Спиридоновке, он начал создавать еще в 60-х, на 10 лет раньше, чем стал сам собирать искусство других художников. До нынешней весны видеть их могли, за несколькими редкими исключениями, только гости его дома. Однако этими гостями были люди просвещенные и любящие искусство, и постепенно возник редкостный феномен коллекционирования работ коллекционера. Поскольку всякий увлеченный собиратель предметов искусства всегда, мягко говоря, немного конкурирует с коллегами по гильдии, то этот жест переоценить невозможно. Особенно когда его совершают Михаил Алшибая или Максим Боксер.

Попадая в залы галереи, причины этого притяжения коллекционера и предмета понимаешь мгновенно – сюда можно приводить на сеансы арт-терапии любого, говорящего, что всякое «порядочное», классическое искусство умерло, а современное лучше бы никогда не рождалось и что вообще все вокруг тлен, обман и профанация. 

В кинетических абстрактных скульптурах Юрия Носова, как они официально именуются, защелкнулись два вечных образа-магнита: величие малого в японском саду камней и европейская мечта о perpetuum mobile. 

Миниатюрный универсум свисающих с потолка мобилей и расставленных по галерее стабилей наполнен движением, но оно естественно, как шорох листьев липовой аллеи над головой.

Прелесть выставленных объектов в том, что каждый порождает не одну-две-три, а целое облако ассоциаций. Фото автора

Крона сия взращена художником со всей любовью и тщанием преданного своему делу садовника – его огромные знания об искусстве и его создателях формировали ее многие годы. Александр Колдер и нежная ирония его хрупких творений, конечно, выступили отправной точкой. Но, кажется, если бы Колдер не стал делать сначала мобили, а потом стабили, то Юрий Носов все равно пришел бы к схожей концепции. Так Валентин Катаев, путешествуя по Италии, с изумлением обнаружил себя в изумрудной пещере Диониса, десятилетиями ранее воспетой другом юности, который мог попасть туда из дореволюционной Одессы разве что во сне. Как сказал сам Носов: «Я, конечно, «отталкивался от Колдера», но старался «оттолкнуться» как можно дальше». 

Его колеблющийся на тончайших проволочках сад аллюзий, метафор и смыслов густо населен. Есть в нем и послание из упомянутого сада камней – серые окатыши гальки, приятной для глаза и руки округлости, «созревшие» на завившемся коброй ржавом прутке – «Брутальный». Ему оппонирует балансами подвесок из распахнутых ресниц и губ стабиль «Гламурный».   Присутствует и свидетельство о мистическом браке Малевича с Колдером – миниатюрный архитектон, увенчанный строгой короной мобиля, чьи грани разыгрывают шахматную партию, став попеременно белыми и черными. Порхающие лепестки синего, белого и красного регулярно посылают приветы   Жоану Миро. «Три улитки» (если присмотреться, то как минимум пять) покачиваются по соседству с такими же абстрактно-текучими «Тремя акулами» (плюс, похоже, серфингист).

Главная и совершенно зачаровывающая прелесть этих вещей в том, что каждая порождает не одну-две-три, а целое облако ассоциаций. Они скользят  легким роем в театре теней от колеблющихся проволочных веточек, коромыслец и цветных балансиров. Чтобы поймать как можно больше этих веселых беглянок, воображение должно двигаться такими же изящными, и желательно тренированными па, как танец подвешенных палочек, грузиков, красных и белых клиньев, стрел и сфер. 

Это искусство нельзя «прижать к стенке» и выдать бирку со значением. Но оно и не играет в прятки со зрителем, строя ему рожи из-за плеча. Оно просто так живет. Кто упрекнет ручей, что он звенит и вьется? Энтузиазм деконструктивизма и холод постмодернистской недоброй иронии мобили и стабили Юрия Носова обменяли на свободный танец мысли, со множеством изящных фигур, неожиданных пируэтов и невероятной красотой рисунка. Вряд ли можно уговорить эти хрупкие создания взять на себя мессианские задачи – хотя в элегантной инженерии их балансов метафизики не меньше, чем физики, но к агитации за или против чего-то они совсем не склонны. Взамен они делают вас воистину счастливыми прямо здесь и сейчас. И более образованными тоже. Возможно, для них стоит ввести новый термин – волшебный постмодернизм.