Игорь Гуськов
Шесть лет назад руководители Института Люмьер в Лионе – режиссер Бертран Тавернье и программный директор Каннского кинофестиваля Тьерри Фремо – предложили руководству города и региона необычную концепцию кинофестиваля: в течение недели показывать только старые фильмы. Корреспондент «НГ» подводит итоги последнего фестиваля.
Концепция оказалась крайне удачной: кинофестиваль имени братьев Люмьер, который традиционно проводится в октябре, затмил многие свои аналоги – такие, например, как фестиваль немого кино в итальянском Порденоне или фестиваль архивных и отреставрированных фильмов «Найденное кино» в Болонье. Только в Лионе на равных показывают немые испанские и итальянские фильмы или американскую и французскую классику 30-х и 40-х годов с добавлением шедевров Клода Соте из 70-х или взрывных фильмов Нового Голливуда.
Изюминкой фестивальной концепции является то, что каждый старый фильм представляют актёры, режиссёры, сценаристы, операторы, композиторы со всего мира. Кто-то рассказывает, где и когда увидел впервые этот фильм и какое влияние или впечатление он на него произвёл. Но есть и встречи, которые долго будет невозможно забыть. В этом году невозможно было сдержать эмоции, слушая Стефан Одран, легендарную актрису лучших фильмов Клода Шаброля, представляющую фильм Соте «Венсан, Франсуа, Поль и другие» (1974), в котором она сыграла супругу Венсана в исполнении Ива Монтана. Истории проМонтана и Соте — и вот она живая связь времён, ниточки, протянутые в сегодня мэтрами кино.
Актёр Венсан Перес для своего вступления выбрал классическую голливудскую комедию Франка Капры, практически полную коллекцию отреставрированных фильмов которого и представил актер. Перес приезжает на фестиваль каждый год, и вместе с супругой актрисой и режиссёром Карин Силлой ходит напропалую на все сеансы. На этот раз они сконцентрировали своё внимание именно на Капре. Поздравив актёра с успехом в России картины «Кухня в Париже», расспрашиваю Венсана про его впечатления от фестиваля этого года. «Мало русского кино, почти нет, мне его не хватает», - отвечает он. Это, конечно, правда. В этом году только один фильм из России: отреставрированная Мосфильмом копия «Андрея Рублёв. Фильм приехал представлять румынский режиссёр Раду Михайляну.
Но фестиваль не оставлял времени зацикливаться на этих частностях, предлагая ворох потрясающих встреч. Тед Котчефф, до своего «Рембо» (1982), вошедшего буквально в кровь целого поколения, был участником конкурса в Каннах 1971 года со снятым в Австралии «Опасным пробуждением» и выигрывал «Золотого медведя» в Берлине в 1974 году с уже канадским фильмом «Ученичество ДаддиКрэвица». Отличная была подготовка у Котчеффа перед тем, как отправил своего Рэмбо в американские леса! Из той же эпохи Нового Голливуда, разложившего кардинально новый пасьянс на зелёном сукне истории мирового кино, и первый фильм Майкла Чимино «Громила и скороход» (1974). Чимино как и Джерри Шацберг, завсегдатаи фестиваля Люмьер. В этом году организаторам удалось уговорить затворника Чимино провести мастер-класс. Иронизируя над самим собой и над присутствующими, мэтр выдал на гора настоящую сагу о том, как простые архитекторы (а он сам таковым и былдо вступления на скользкий путь творчества) становятся кинорежиссёрами, о том как случай и удача возносят новичков на гребень славы и успеха, а неудачи и разгромные статьи критиков приводят к краху и депрессиям.
Список именитых гостей этого года можно долго продолжать: Мишель Легран, Фей Дануэй, Изабелла Росселини, БрижитФоссе, КеануРивс. Последний спродюсировал два года назад и представил в Лионе документальную ленту «Бок о бок», в которой проинтервьюировал более 80-ти мэтров режиссуры и операторского мастерства, от Кэмерона и Лукаса до Линча и Нолана, на животрепещущую тему прихода цифровой съёмки на смену плёнке.
Но всё это пиршество для киногурманов было оправой для главного события фестиваля этого года — награждения Призом Люмьер испанского мэтра смеха и слёз в кино Педро Альмодовара. Показали не только его фильмы, но и в пару каждому какой-то киношедвр, навеявший в своё время киноману и кинорежиссёру его собственный фильм. В пару «Живой плоти» (1997) встала бунюэлевская «Преступная жизнь Арчибальда де лаКруса» (1955), «Дурному воспитанию» (2004) - «Тереза Ракен» (1953) Марселя Карне, а «Коже, в которой я живу» (2011) — фантастическая драма Жоржа Франжу «Глаза без лица» (1960). Но Альмодовар не успокоился и предложил в Лионе своим поклонникам окунуться в испанское кино 50-70-х годов. Без классиков Луиса Хосе Берланги и Хуана Антонио Бардема (дяди актёра Хавьера Бардема) не обошлось, но культовыми Адьмодовар для себя считает практически малоизвестные вне Испании картины Фернандо Гомеса «Странное путешествие» (1964), Хосе Луиса Гомеса «Браконьеры» (1975) и ленту своего сотоварища по Мовиде Ивана Силуэты «Исступление» (1980). Действительно шедевры. Пропитанные фрейдистскими мотивами картины поражают многих, кому их удалось посмотреть. До такой степени, что Дэвид Финчер в свой «Бойцовский клуб» врезал кадр именно из «Исступления».
Апофеозом фестиваля стала церемония вручения Приза Люмьер. Казалось, ничто не сможет затмить здесь в Лионе вечер прошлого года, когда чествовали Тарантино: в течение двух часов на сцене читал свои стихи Майкл Мэдсен, пела песни Мелани Лоран и делился воспоминаниями Харви Кейтель. Но для Альмодовара нашлись свои песни, стихи и проза. Кульминацией вечера стало чтение на сцене короткого рассказа режиссера «Последний сон моей матери», написанного сразу после её смерти. Фестиваль пригласил для этой читки трёх героев: ГильомаГальена, КсавьеДолана и ТахараРахима. Выбор был не случайный. Гальен и Долан живут и избывают свою любовь-ненависть к своим матерям в своих фильмах и в творчестве, а ТахарРахим, незабываемый герой картины Одияра «Пророк», несколько месяцев назад простился со своей мамой. Этот текст стал мостиком к речи Альмодовара, который назвал её «нобелевской», провозгласив в финале: Вот это и есть моя «Пальмовая ветвь»!
А говорил Педро в этой речи именно о своей матери ФрансискеКабалерро. Во время съёмок ленты «Всё о моей матери» режиссёр позвал её принять участие в эпизоде картины, предложив ей надеть чёрный наряд, на что Франсиска ответила категорическим отказом, пояснив, что до своих 30 лет она из-за череды смертей в семье вынуждена была по испанской традиции носить только траур. «Когда моя мать была беременна мной, она тоже носила только чёрное. Часто говорят об использовании ярких цветов в моих фильмах. Для меня это всегда было инстинктивным решение, так оно как не отвечает никаким кинематографическим критериям. И только после смерти моей матери я начал понимать, что именно она является первопричиной цвета в моих фильмах. Мне нравится думать, что цвет в моих лентах является ответом моей матери на долгие годы противоестественной черноты. Даже если она носила чёрное, когда она меня вынашивала, в ней через меня прорастала месть над тёмной монохромной краской, следовать которой заставляли традиции. Я стал её местью. Надеюсь, что я был на высоте, и вот уже 35 лет, как я пытаюсь, от всего моего сердца, на ней оставаться», - сказал режиссер.
Лион
