Это всего лишь взрослый Долан

Весь фильм снят в интерьерах одного дома. Кадр из фильма

«Это всего лишь конец света» в этом году принес Ксавье Долану очередную (хотя и вновь не главную) каннскую награду – Гран-при «Лучший фильм на иностранном языке». Главные роли, впервые у Долана, сыграли не канадские, а французские актеры, сплошь звезды: Гаспар Ульель, Леа Сейду, Натали Бай, Венсан Кассель и Марион Котийяр, а в основу сценария легла автобиографическая пьеса французского драматурга Жан-Люка Лагарса, умершего от СПИДа в 1995 году.

О том, что он неизлечимо болен, главный герой – писатель Луи (Ульель) сообщает в самом начале фильма. Сидя в самолете, который везет его на встречу с семьей. С родными, живущими в провинциальном городишке, молодой человек не виделся 12 лет. Мама (Бай), старший брат (Кассель) с женой (Котийяр), младшая сестра (Сейду) готовятся к приезду Луи, нарядные и неловкие, смущаются, когда он, наконец, появляется в дверях – совсем взрослый, красивый, молчаливый, грустный. В какой-то момент он должен сообщить им, что умирает, но в шуме застолья, то и дело прерывающегося личными беседами, слезами, интимными разговорами, полными обиды за годы, проведенные в разлуке, найти нужные слова все труднее.

Новое семейное кино Долана, как почти все его предыдущие работы, разворачивается в камерной обстановке одного дома. Его стены, в которых герои в прямом и переносном смысле задыхаются и обливаются потом от волнения и летней жары, увешаны вырезками из газет об успехах Луи и его открытками, которые он исправно присылает на все дни рождения. Режиссер не отказывается от театральности, продиктованной литературной основой – пьесой Лагарса, но использует камеру, чтобы усилить эффект той самой удушающей, клаустрофобной обстановки и навести фокус. То на яркий макияж и волосы Натали Бай, постриженные каре и отливающие медью, то на гневную складку на лбу Касселя, то на круглые, будто вечно испуганные глаза Марион Котийяр, то на губы Леи Сейду, то на полуулыбку Ульеля. Несмотря на то что эти самые близкие люди не виделись столько лет, им будто нечего сказать друг другу, и они говорят о чем угодно, кроме главного.

Героиня Сейду, самая младшая, выросла без брата и почти не помнит, а значит, не знает его – и теперь смеется невпопад, нервно курит травку, поводит плечами в татуировках, как взрослая. Брат Антуан – одна из лучших ролей Венсана Касселя за последние годы, – напротив, злится и то и дело покрикивает на жену. Она с Луи не знакома вовсе, путается в «ты» и «вы», заикается, неловко оказывается не в то время не в том месте и вместе с тем становится чуть ли не переводчиком для Луи, забывшего язык родной семьи. Маме же достаточно услышать «я люблю тебя» – впрочем, эти простые слова после 12 лет молчания сказать не легче, чем фразу «Я умираю». И то и другое герои на первый взгляд проглатывают и пробалтывают, а на деле – проговаривают из раза в раз в каждом из многочисленных пустых разговоров.

Здесь есть и классический Долан – в красивых вставках-клипах, цветастых флэшбеках, снятых в рапиде под попсовый саундтрек. Вместе с тем «Это всего лишь конец света» – безусловно, самый взрослый, зрелый его фильм. Критики, когда-то ругавшие киновундеркинда Долана, получившего свой первый каннский приз в 20 лет, за вычурность, пустоту, незрелость, теперь, кажется, недовольны тем, что чудо-мальчик вырос – в Канне-2016 картину приняли более чем холодно. А он и правда вырос – как режиссер – даже формально, отказавшись от самолюбования в пользу выдающейся актерской игры, смелых крупных планов, мрачной, темно-синей, почти монохромной цветовой палитры. В пользу кино многословного, но тонко обходящего прямые разговоры о смерти, геях, СПИДе –  табуированные темы зашифрованы в тексте Лагарса и все тех же долановских флэшбеках, которые накатывают на Луи, стоит ему прикоснуться к своим старым, забытым вещам, дотронуться щекой до матраса на своей детской кровати, посмотреть в глаза суровому брату и нежной матери. Берясь за чужой (и даже, может быть, чуждый) материал, Долан впервые отказывается еще и от собственной юношеской бескомпромиссности (сейчас режиссеру 27 лет). Впервые снимает фильм о взрослых людях, не наделяя их подростковым максимализмом, как это было, например, с героями картины «И все же Лоранс», а просто принимая их несовершенство, нерешительность, страх и гнев. Это не конец света, но, безусловно, конец детства.