Владимир Марков
В РОССИЙСКОМ политическом сознании, не говоря уже об обывательском мнении, утвердилось некое причудливое представление об общественном порядке в Туркменистане, о лидере туркменского государства. Главная причина здесь, на наш взгляд, в слишком поверхностном, не без оттенка высокомерной иронии, взгляде на Туркменистан и его лидера. Убедиться в этом я смог, побывав недавно в Ашхабаде на торжествах, посвященных пятой годовщине принятия постоянного нейтралитета Туркменистана и получив возможность лично встретиться с президентом Сапармуратом Ниязовым, которого там называют Туркменбаши ("глава туркмен"). Да, многое в Туркменистане и в достаточно авторитарном стиле правления туркменского лидера вроде бы не укладывается в традиционные мерки западной, а вслед за ней - и российской демократии. Но ведь и Туркменистан - это не Запад и не Россия. Одно из главных политических достоинств президента Туркменистана состоит как раз в том, что он не копирует слепо иноземные образцы, а учитывает в своей политике как многие геополитические и геоэкономические факторы, так и менталитет и психологию своего народа. Отвечая на расхожую критику в отсутствии многопартийности и оппозиции в Туркменистане, Сапармурат Ниязов в своей недавней лекции перед ашхабадскими студентами заметил, что "развитие общества само создаст новые партии, противоборствующие стороны", но пока оно "еще не достигло этого уровня". "Мы не должны торопиться ни в чем", - считает Сапармурат Ниязов.
В Ашхабаде часто приходилось слышать, что именно в глубинах истории и менталитета туркмен следует искать истоки туркменского политического феномена последних лет. Он характеризуется в первую очередь двумя очевидными достижениями. Во внутренней политике - это прежде всего сохранение политической стабильности и межнационального, межрелигиозного согласия. Во внешней политике - это превращение статуса постоянного нейтралитета независимого Туркменистана, который впервые в мировой практике был признан ООН, в практический инструмент мирового сообщества по разрешению региональных конфликтов.
Впрочем, в понимании и политике туркменского лидера эти две категории - внутренняя стабильность и нейтралитет - связаны глубокой логикой. Именно стабильность, предотвращение напряженности внутри общества лидер Туркменистана рассматривает как основную предпосылку для нормализации ситуации и в регионе, и в более широких, глобальных масштабах. Внутренняя стабильность, по Сапармурату Ниязову, первична с точки зрения международных отношений, обеспечения надежной безопасности. Понимание этого порой с трудом прослеживается в действиях иных политиков и дипломатов.
Примечательно, что Сапармурат Туркменбаши весьма откровенно рассматривает возможные угрозы для внутренней стабильности туркменского государства. Так, во время встречи с аккредитованными в Ашхабаде руководителями дипломатических миссий, представителями ООН, других международных и общественных организаций он назвал несколько таких угроз. К ним относится прежде всего дискриминация по национальному и религиозным признакам, не говоря уже о попытках репрессивных мер; нарушение принципа равных условий для всех слоев населения, в том числе равной ответственности перед законом. В качестве еще одной потенциальной угрозы Ниязов называет "значительный разрыв между властью и большинством населения, между состоятельными и малоимущими слоями". Противодействие этим угрозам, продолжает он, ведет к согласию и стабильности, а также позволяет успешно решать вопросы региональной безопасности, поскольку этот "позитивный процесс способен приобрести характер цепной реакции".
Когда пять лет назад Генеральная Ассамблея ООН приняла специальную резолюцию о постоянном нейтралитете Туркменистана, то мало кто на постсоветском пространстве мог в полной мере оценить этот далеко не ординарный шаг туркменского лидера. Не слишком ли рискованным для тогдашнего политического мышления был столь крутой поворот к политике нейтралитета? Ведь не всякая смелость, не всякое новаторство оправдывают себя в конечном итоге┘
И вот прошло пять лет. И сегодня уже любой хоть сколько-нибудь непредвзятый наблюдатель должен признать дальновидность этого решения, учитывающего, с одной стороны, положение Туркменистана, расположенного на стратегически важном мировом перекрестке и таящего в своих недрах крупнейшие запасы нефти и газа, а с другой - многовековой опыт существования туркменской нации, характер и традиции туркмен.
Это именно тот случай, когда скептикам всех оттенков преподан урок: новаторство и новизна подхода - как бы ни показалось парадоксальным - рождаются из понимания самых глубинных основ национальной жизни, исконных устремлений своего народа. И действительно, размышляя над пятилетними итогами туркменского нейтралитета, нам не уйти от непреложных фактов. Во-первых, в период жесточайших общественных потрясений и катаклизмов на постсоветском пространстве и в регионе Туркменистану удалось во все эти годы сохранять политическую стабильность, межнациональное и межрелигиозное согласие и тем самым вносить свой вклад в стабильность глобальную. Во-вторых, достойная и независимая позиция туркменского руководителя по многим ключевым проблемам мировой политики, заметно возросший в последние годы его международный авторитет позволили превратить столицу Туркменистана в один из центров миротворчества. Организация Объединенных Наций, все человечество получили в лице нейтрального Туркменистана уникальный инструмент для практического разрешения региональных конфликтов. Участники международной конференции по проблемам нейтралитета ссылались особенно часто на пример миротворческой роли Туркменистана в достижении мирного урегулирования в Таджикистане, решающая стадия переговоров по которому проходила в Ашхабаде. Преимущества такой политики еще больше раскроются по мере того, как будут предприниматься усилия по стабилизации обстановки как в Центрально-Азиатском регионе, так и в более широких, глобальных масштабах. И, наконец, в-третьих, совершенно очевидно, что нейтралитет Туркменистана и неразрывно связанная с ним политика "открытых дверей", создание равных условий для всех деловых партнеров решающим образом способствуют все более энергичному привлечению сюда иностранных инвестиций.
Конечно, перечисление подобных фактов можно было бы продолжать. Вдумываясь в них, анализируя опыт прошедших пяти лет, трудно не согласиться с мыслью о том, что статус нейтралитета стал для Туркменистана наиболее приемлемой, наиболее оптимальной моделью реализации его долгосрочных национальных интересов. Более того, если рассматривать этот туркменский феномен в более широком, мировом контексте, мы с полным правом можем констатировать: впервые в мировой практике признанный ООН статус постоянного нейтралитета Туркменистана явился, пожалуй, одним из самых удачных, выверенных решений в новейшей политической истории азиатских государств.
Разумеется, статус нейтралитета - это не панацея от многих сложнейших внешнеполитических коллизий, с которыми приходится сталкиваться любому независимому государству. Неоспоримо и то, что каждое государство должно само определять свой путь развития. Нейтралитет - это не некое универсальное средство для всех. Своим примером Туркменистан как раз ярко напоминает нам о великой, но, увы, часто забываемой истине: у каждого - и народа, и отдельного индивидуума - в этом мире своя судьба, свой выбор, свой путь.
Туркменский нейтралитет - это, если хотите, целая политическая философия, которая впитала в себя мысли и нравственный опыт лучших умов человечества. Она представляет собой прежде всего дополнительную надежную гарантию собственной безопасности. Но это и ставка на доверие и взаимопонимание в международных отношениях. Это - полный отказ от применения военной силы (кроме, разумеется, собственной обороны), невмешательство ни в чьи внутренние дела; но это вовсе не самоустраненность от борьбы добра со злом; не изоляция от внешнего мира, а, напротив, равная открытость для всех. Это - своя, строго суверенная позиция по всем основным вопросам. Это - политическое достоинство в любых ситуациях. А если пользоваться современным сленгом, то можно было бы определить суть философии нейтралитета еще и так: это равно дружить и поддерживать добрые отношения со всеми, но не дружить ни с кем против кого-то.
Напомним, что Россия одной из первых поддержала выбор туркменского лидера в пользу нейтралитета, как и ранее независимость Туркменистана. Наша страна была среди коспонсоров соответствующей резолюции Генеральной Ассамблеи ООН. Во всех встречах и беседах с Ниязовым, в которых довелось участвовать мне, он уделял много внимания отношениям с Россией. Новые импульсы их развитию, безусловно, были приданы визитом Владимира Путина в Ашхабад в мае с.г. Сапармурат Ниязов неоднократно подчеркивал, что придает исключительно важное значение эффективному взаимодействию с президентом России. Оба лидера общаются не только с помощью официальной переписки, но и довольно часто говорят по телефону друг с другом. Без преувеличения можно сказать, что между ними установлены добрые, доверительные отношения, от которых в решающей мере зависит и развитие двусторонних экономических связей. В нынешнем году товарооборот между обеими странами уже увеличился в пять раз...
Разумеется, характер, образ человека, тем более президента страны, - это прежде всего его дела, его политика. Но тот, кто лично общался с туркменским лидером, наверняка поймет мое желание сказать и о своих непосредственных впечатлениях от нескольких встреч с Туркменбаши. Слишком уж незаурядна, примечательна эта фигура, обладающая сильной личностной, как теперь говорят, энергетикой.
Первое, что приятно удивляет в общении с Туркменбаши собеседников из России, - это прекрасное, даже я бы сказал, филигранное владение им русским языком. Вообще к России у Туркменбаши - особо уважительное отношение. Здесь он получил высшее образование, несколько лет работал, о чем охотно, с видимым удовольствием вспоминал в беседах с нами (а память у президента до удивления цепкая, точная, сохраняющая множество выразительных деталей). Для него наша страна - это великий сосед, бессрочный "стратегический партнер". Такое отношение к России, разумеется, не может благотворно не сказываться на положении русских в Туркменистане. Думаю, мало где после распада Союза этнические россияне могут чувствовать себя столь комфортно, как в этой небольшой центральноазиатской стране. Конечно, это и заслуга всех туркмен, у которых широта характера, достоинство и, как особо выделяет Сапармурат Ниязов, "общечеловечность", что называется, в крови. Но это все же прежде всего воля лидера нации, политика и человека, безусловно, с философским и гуманистическим взглядом на мир...
От Туркменбаши выходишь с чувством, будто не было у него более дорогих гостей. Очевидно, это и есть то искусство общения с людьми, о котором писал Лев Толстой: любая встреча для человека должна быть в данный момент самой важной┘ Впрочем, слово "искусство" здесь, может быть, и не точно. Туркменбаши притягивает и располагает к себе как раз прежде всего своей искренностью, что у политиков такого ранга встречается, увы, довольно редко. А в его открытой добросердечной улыбке не увидишь ни грана той хитрой слащавости, которая в нашем представлении должна быть чуть ли не обязательным атрибутом образа восточного лидера.
Его конек - это моральные ценности. Мне кажется, что и сам нейтралитет Туркменистана рожден именно стремлением Туркменбаши соединить, казалось бы, несоединимое - политику с моралью. Он любит цитировать своего великого предка Байрам-Хана Туркмена, говорившего, что умение побеждать ничто по сравнению с искусством жить в мире и согласии. Туркменбаши как раз и пытается показать пример политики, очищенной от высокомерия силы, подозрительности, диктата. В его понимании каждый человек, тем более государственный деятель, должен уметь чувствовать чужую боль, представлять себя на месте жертв военных конфликтов, насилия. Он считает, что людям необходим новый моральный императив в этике, в поведении, во взаимоотношениях... Настоящий современный политический руководитель в его понимании - это, может быть, прежде всего духовный лидер┘ На это, собственно, и нацелен составляемый сейчас под руководством туркменского президента так называемый духовный кодекс туркмен - "Рухнаме", в основе которого лежат, по замечанию Сапармурата Ниязова, столь необходимые сейчас человечеству гуманистические ценности. Как и каждый политик-философ, Туркменбаши, наверное, в чем-то идеалист. Однако, как известно, если мир и меняется к лучшему, то это прежде всего благодаря идеалистам. Во всяком случае, в политике Туркменбаши философия гуманизма, неприятия насилия находит вполне конкретное выражение. Одним из очевидных свидетельств этого является то, что в Туркменистане впервые на всем азиатском контитенте отменена смертная казнь как мера наказания.
Конечно, объективности ради автору этих заметок следовало бы что-то сказать и о негативных сторонах и моментах политики Туркменбаши. Но я этого делать не буду. Критики, иронии, зубоскальства в отношении Туркменистана в наших СМИ и так хватает. Хотя на всякий довод, в частности правозащитников, недовольных положением дел в Туркменистане, есть контрдоводы умудренного Туркменбаши. Я не скрываю, что искренне симпатизирую туркменскому президенту. Трудно сказать, что было бы с этой страной, расположенной в одном из самых горячих невралгических узлов Центральной Азии, какие бы катаклизмы могли обрушиться на нее, не окажись во главе туркмен президента Сапармурата Туркменбаши.
Мы уверены: Россия стратегически заинтересована в стабильном, нейтральном Туркменистане, который, поддерживая дружественные ровные отношения со всеми соседними государствами, способствует установлению мира и согласия в этом регионе. Достаточно сказать, что именно Ашхабад стал местом первых контактов представителей противоборствующих сторон в Афганистане.
Это надо ценить.
