Тихо журчит вода в гальюне... 19 ноября - учрежденный ООН всемирный День туалета

Крейсер проекта 68-бис «Железняков». Фото автора

Что тут скажешь? На флоте, как известно, туалетов нет – есть гальюны. И тема гальюнов на флоте, похоже, бесконечна, как и тема «шила» (спирта). «Но у нас тут получился неприятный нюанс, связанный опять-таки с гальюнами, – писал Виктор Конецкий в книге «Путевые портреты с морским пейзажем». – Ну что поделаешь, все про гальюны да про гальюны приходится рассказывать! Про восходы и закаты – мало, а про гальюны – чуть не на каждой странице!»

И ведь прав был Виктор Викторович. И тему гальюнов можно найти не только у классиков-маринистов. Как писал подводник Александр Покровский (по-моему, в книге «72 метра»), «только покойник не ссыт в рукомойник», правда, приписывая эту фразу почему-то надводникам. Поясню для штатских читателей. Когда корабль ставят в док, к примеру, для покраски, гальюны закрываются, вода отключается и т.д. Ну, чтобы корпус был сухой (отводы из гальюна и труб водоснабжения выходят на корпус) и на него можно было спокойно наносить краску.

И вот представьте себе такую ситуацию. Вы с друзьями в каюте ужинаете, как говорится, пьете потихоньку «шило», а отлить некуда. Потому что за бортом минус тридцать, до докового гальюна десять-пятнадцать метров вниз по лесам, потом метров сто до края дока, а потом еще метров пятнадцать-двадцать наверх. А рукомойник, слава тебе, господи, рядом, в каюте. Конечно, утром прибежит прораб и начнет орать, что борт засран потоками замерзшей мочи. Но это будет утром.

Да простит меня брезгливый читатель, но жизнь есть жизнь, так что естество, как говорится, берет свое.

Вообще-то, в гальюн на флоте ходят по инструкции. Об этом есть отдельная история. Капитан 1 ранга Юрий Николаевич Барышев – начальник тыла Рижского военно-морского гарнизона, проводит разбор полетов. Злой, как тысяча чертей. Потому что приехала комиссия из штаба флота, а у кого-то из тыловиков инструкция почему-то там оказалась неправильно написана. Барышев ходит перед строем перед офицерами-тыловиками. И учит их писать инструкции:

– Я, мать вашу, не понимаю, в чем тут проблема? Какие, на хрен, сложности? Это же элементарно. Даже инструкцию о том, как офицер должен ходить на толчок, можно за пять минут составить.

В строю нервный смех.

Барышев:

– Всем через пять минут собраться в учебном кабинете, при себе иметь секретные тетради и ручки.

Через пять минут в кабинете:

– Я вас научу правильно срать! Итак, всем записывать. Пункт первый. При первом позыве офицер должен выяснить, в каком направлении находится гальюн, и следовать к нему кратчайшим курсом. Пункт второй. Зайдя в гальюн, офицер должен проверить наличие пипифакса, то есть газеты «Страж Балтики» в ящичке рядом с дучкой. Пункт третий. Перед тем как принять позу орла, офицер должен сделать все, если он при оружии, чтобы не утопить в говне пистолет. Пункт четвертый. Избавившись от говна, офицер берет правой рукой газету «Страж Балтики» и тщательно мнет ее. При этом он встает в позу сорвавшего со старта спринтера и...

Диктовал нам инструкцию Барышев не менее получаса. Он ни разу не запнулся. Мы добросовестно записывали.

Кстати, благородный военно-морской гальюн – это вам не презренный сухопутный сортир. Это еще Валентин Пикуль в «Моонзунде» подметил. Я лично к гальюну всегда относился с уважением. Может, потому, что на старших курсах военно-морской «системы» (будучи уже гардемарином) был ответственным за приборку именно в гальюне. Кстати, это была настоящая синекура. В то время в роте преобладали женатики. И прибегали они в училище как раз к приборке. И тут же неслись в гальюн (дома-то не до этого было). А он у меня на запоре (в смысле – на замке). Ну, впустишь страдальца во время приборки – тебе почет и уважение, а то и парочку сигарет «Примы» в награду. Да и уборка простая – залил все водой из шланга и все на объекте блестит.

О гальюне на флоте даже стихи слагают:

Тихо журчит вода в гальюне –

Профессия трюмного нравится мне...

Кстати, за гальюн можно и поощрение получить. Была на флоте такая история.

Что такое крейсер проекта 68-бис, известно каждому моряку советских времен. Впечатляет. Особенно если по годам службы он на издохе. А тут главком ВМФ СССР Сергей Георгиевич Горшков (на флоте его звали Горшок, в том числе и из-за маленького роста, но при этом уважали), который командовал советским Военно-морским флотом чуть ли не 30 лет, нагрянул с проверкой. Как всегда, «неожиданно». Посему недели за две на крейсере все начали вылизывать. В первую очередь, понятное дело, гальюны. Задраили их, а для морячков на стенке времянку соорудили.

За полчаса до появления на корабле высокого гостя гальюны открыли. Строго-настрого приказав никому там не появляться. Под страхом 10-суточного ареста. Оно и понятно – на носовой гальюн ответственный за этот объект приборки командир БЧ-5 капитан-лейтенант Витя Сироткин не пожалел даже флакона «Тройного». Так что благоухало там, как в приличном борделе.

Горшок, как было известно, к проверке гальюнов питал особую страсть. Вот и посетил носовой. Зашел, повел носом, принюхался, засомневался. И говорит:

– Все понятно. Тут у вас две недели драили, никого не пускали...

Сироткин уверенно:

– Никак нет, товарищ адмирал флота Советского Союза... Ежедневно пользуемся...

Горшков самоуверенно:

– Ты мне, друг, не свисти... Что я, на кораблях не служил?

И ногой по дверце кабинки. Та открывается, и... перед изумленным главкомом... в позе орла доблестный наш морячок. Не вытерпел, видимо. Нарушил инструкцию.

– Да, – только и нашелся что сказать главком. – Действительно. Чу-де-са...

Капитана 3 ранга Сироткин получил досрочно.