Алим Велитов Всякий настоящий художник являет миру свою неповторимую уникальную индивидуальность. На мой взгляд, главное, что дарит художник миру, это не его картины, не теоретические разработки, а свой неповторимый способ творить, свою удивительную и новую реакцию на то, что происходит вокруг.
Слова Миррея Амьеля: "Как бедно воображение Феллини, как убоги избыточность его фильмов и частые повторения по сравнению с дерзостью Феррери". Порой я был готов согласиться с ним. Но в имени Феллини скрыта некая загадка, излучающая энергию, благодаря которой, Феллини превратился в эмблему мирового кино.
Слова Тарковского: "Он создает свой собственный поэтический мир, чтобы выразить через него с полнотой, кажущейся ему сегодня, так же как 20 лет назад, недостижимой, изначально желанной, но невозможной, свое отношение к окружающей действительности". Хорошие замечательные слова, ухватывающие саму суть творчества. Для настоящего художника мир не может поблекнуть. Краски, которыми он восхищался двадцать лет назад, неповторимо изменились, но по-прежнему сохранили свою сверкающую свежесть.
Слова журналистки Винченцо Моники: "Рисунки Феллини, созданные на пересечении кино, живописи и комиксов, заключают в себе знаки поэзии великого мистика-мечтателя и до сих пор остаются пищей для всех "живых душ", плавающих по нашей планете". Красиво сказано. "Я принадлежу к категории художников, отождествляющих себя со своим искусством", - говорит Феллини. Действительно, повсюду в рисунках Феллини мы можем обнаружить его самого в шляпе и плаще. Вот он беседует со своим непомерно разросшимся членом, вот он утопает в самых интимных женских местах, вот почти в лепешку раздавлен массивными женскими грудями. Эти рисунки спокойно можно принять за галлюцинации старого вульгарного извращенца, усталого мачо, самца. Болезненные видения избыточной плоти. "Мне кажется, всю свою жизнь я делал фильмы о женщинах. Я всем им обязан", - говорит Феллини. "В начале работы над каждым фильмом я провожу большую часть времени за письменным столом и занят исключительно тем, что рассеянно рисую женские попки и груди. Это мой метод войти в фильм, начать расшифровывать его посредством этих арабесок", - признается Федерико.
Но перейдем к комиксам. Какое значение имели комиксы в жизни Феллини?
Говорит художник комиксов Мило Манара**: "На семидесятилетие Феллини я подарил ему коробку фломастеров, его глаза блестели, как у ребенка. Это были хорошие фломастеры, которые не выцветают со временем, но я не говорил ему об этом, чтобы не озадачивать его. Он никогда не относился всерьез к своим рисункам. Ему было непонятно то, с каким благоговением мы сохраняли ресторанные салфетки, на которых он рисовал".
Были ли комиксы простым увлечением, вроде рекламы или это было что-то посерьезнее? Хотя сам Феллини говорил, что процесс создания рекламы ничем не отличается от процесса создания фильма, как в рекламе, так и в фильме создаются образы, уровень которых полностью зависит от собственного таланта режиссера, а не от выбранного им жанра. Пример Феллини учит нас тому, что поистине талантливый человек открыт ко всему новому, неординарному, где бы оно ни находилось. Он абсолютно не чурается того, что общепринято считается низким или высоким. Ему чужд высокомерный снобизм таких зрителей, которые, к примеру, могут заявить: "Я смотрю только Феллини и Антониони, меня интересует только высокое искусство". Такие слова свидетельствуют о скованности зашоренного сознания, не понимающего, что в том, что общепризнанно считается низким, можно отыскать гораздо больше элементов, способных обогатить и наполнить душу, чем в том, что официально признано вершинами мировой культуры, но не прочувствовано и не пережито по-настоящему. Человек создан из земного праха, стихи, по свидетельству Ахматовой, растут из мусора. Задача художника-творца вдохнуть жизнь, одухотворить материал, на первый взгляд кажущийся непотребным. Искусство подобно чудесному волшебству, которое позволяет Василисе Премудрой превратить объедки и кости в прекрасных лебедей.
Но вернемся к комиксам. Мило Манара пишет о своем сотрудничестве с Феллини:
"Я, скорее, отношу Феллини не к визионерам, а к преобразователям. Он не воображает себе чудовищ вместо ветряных мельниц, а простые мельницы у него преобразовываются в великую ветряную мельницу, и зритель заражается этим. Только Феллини использует камеру по назначению, как третий глаз. Для меня Феллини всегда был немного Прометеем, укравшим огонь у богов для людей. Для Феллини сюжет, интрига - второстепенны. Главное для него раскрытие тайной сути, преобразование видимого, некий анимизм. Как у художника в этой серии у меня были трудности, но Феллини нашел их решение. Феллини шел от рисунка к диалогу и далее к сюжету, который обрел контуры через преобразование. А я продолжал рисовать в собственной манере. Мотор завелся, и - к концу истории - мы взлетели к луне".
По словам Оресте дель Буоно, Феллини очень любил комиксы и был хорошо знаком с американскими героями Флэшем Гордоном*, агентом Х9, Мандрейком и Фантомом. Фашисты запретили американские комиксы. И Феллини сам написал сценарий продолжения комиксов о Флэше Гордоне, которые были нарисованы художником Джиови Топпи.
В 1965 году Феллини предложил Дино Де Лаурентису идею фильма "Путешествие Дж. Масторна". Герой летит на самолете, попадает в бурю, садится на площадь неизвестного города у церкви. После многих неприятностей Джузеппе понимает, что он давно мертв. Когда все было готово для съемок, Феллини приснился кошмар: разрушился собор в Кельне, вдохновивший его на написание сценария. Феллини отказался снимать фильм. Лаурентис потребовал компенсации издержек. Позднее продюсер Альберто Гримальди согласился взять этот проект и заплатить долги Феллини. Но проект так и не осуществился.
Однако идея путешествия в неизведанные края не покидала Феллини. В каждом его новом фильме есть аллюзия на путешествие Дж. Масторна.
Неожиданности не просто являются частью путешествия, но они и есть само путешествие. Подобный подход является моделью не только фильмов Феллини, но и его жизненным кредо. Феллини был настолько неожидан, что информации о том, что помимо всего прочего он всерьез занимался комиксами, нет даже в альманахе "Весь Феллини", даже в разделе "неизвестный Феллини". Изображение в комиксе и изображение в кино не имеют принципиальных различий. Композиция кадра строится по таким же законам. А в движение между кадрами - тот же самый монтаж. Все фильмы Феллини - это рассказ о нем самом, о своем втором Я. Искусство для Феллини - шанс испытать новые ощущения, примерить новые роли. Вместо того чтобы, подобно Антониони, говорить о некоммуникабельности, Феллини стремится к общению, пускай иллюзорному. В комиксе "Путешествие в Тулум" есть эпизод: между двумя фантастическими существами, персонажами фильма, происходит следующий разговор: "Не пойму, существую ли я на самом деле или только в кино?" - спрашивает один. "Это фильм существует на самом деле, во всяком случае, для нас", - отвечает другой. Мне кажется, в этих двух репликах заключена тайна Феллини. Иллюзия так же реальна, как и сама реальность. Феллини с помощью фантазии преодолевает одиночество и отчуждение. "Память это как чувство, - говорит Феллини, - это ты сам, это то, из чего ты сделан, это прозрачное настоящее, которое позволяет смутно видеть прошлое, которое всегда несешь с собой, это как большая глубина настоящего". Сознание, фантазия, сны, память делают окружающий мир многомерным. Возможности безгранично расширяются.
Информация идет отовсюду. Знаменателен случай, рассказанный Феллини. Во время подбора актеров к фильму "И корабль плывет" он сильно сомневался в правильном выборе Фреди Джонса на роль Орландо - итальянского журналиста. "Нет, ты не можешь стать моим Орландо", - думал он, глядя на дремавшего в машине Фреди и уже был готов отказаться от его услуг. "Да кто ты вообще такой?" - пробормотал наконец Феллини - и в это же мгновение из-за окна мчащегося автомобиля в глаза ему бросилась огромная надпись на гигантском рекламном щите: "ОРЛАНДО"! После этого от сомнений не осталось и следа. Таким образом броская реклама кондитерской фабрики, выпускающей мороженое на палочке, сыграла роль знамения.
"Человек способен достичь самого глубокого понимания отношений, существующих между миром психики и материальным миром. Но мы настолько невнимательны, настолько недоверчивы ко всему тому, что нам кажется неподвластным чувствам и разуму, что эти сигналы, идущие из глубины, эта информация, эти предупреждения и советы, которые нам не в силах был бы дать самый умный и любящий из друзей, проходят совсем незамеченными".
Принцип синхронности, о котором говорит Феллини, когда внешние явления удивительным образом совпадают с внутренними в обход всякой логической связи, перекликается с принципом деконструкции. Цель деконструкции - выявить тайное, скрытое значение знака. Или, как выражаются деконструктивисты, пробудить спящий смысл, о котором, возможно, даже не подозревал сам автор. Миг пробуждения - это вспышка озарения, необходимая именно в данный момент в данных обстоятельствах. На какую-то долю секунды рекламная вывеска засияла и превратилась в знамение, а затем снова вернулась к своим прежним обязанностям пропагандировать потребление мороженого. Такова тайна живых смыслов, произвольно возникающих в самые неожиданные и непредсказуемые мгновения. Смыслы обретают независимость и могут кочевать из одного знака в другой. Это пугает, поскольку кажется, что ничего не закреплено, все находится в бесконечном движении. Ни о чем нельзя сказать наверняка, ведь через секунду все может перемениться. Такова современная реальность, своей хаотической неопределенностью вызывающая страх.
"Но я действительно ощущаю себя более защищенным всем тем, что мне неведомо, и чувствую себя лучше в ситуациях неопределенных, где все на нюансах, в полумраке, и думаю, что обязан именно этому своему естественному поведению тем, что иногда меня поджидает за углом нечто необыкновенное, невиданное, волшебное или, скажем скромнее, нечто неординарное, оригинальное". Вот сила творческого человека, отважно принимающего вызов обстоятельств. "Думаю, что страх - это здоровое чувство, - продолжает Федерико, - необходимое, чтобы наслаждаться жизнью. Я считаю, что опасно и нелепо пытаться освободиться от страха. Не ведают страха лишь сумасшедшие или супермены, супергерои из комиксов".
Но вернемся к комиксам самого Феллини. В двух словах перескажу начало сюжета "Путешествия в Тулум". Очаровательная блондинка Хелен и добродушный толстячок Винченцо на зеленом трамвае прибывают на студию Чинечита, чтобы разыскать Феллини и взять у него интервью. Они находят его дремлющим в старом парке на берегу заброшенного озера, из поверхности которого торчит каменная голова, заросшая мхом. Внезапно налетевший порыв ветра срывает шляпу с Феллини и уносит на дно озера. Феллини исчезает. Хелен кидается за шляпой и попадает в чудесный мир, скрытый под водой, где повсюду встречаются останки затонувших фрегатов, разбившихся лайнеров, между которыми снуют стаи дружелюбных акул. Следуя за шляпой, Хелен попадает в огромный затонувший "Боинг", в салоне которого Феллини готовит Мастроянни к новому фильму. Вскоре к ним присоединяется Винченцо. Дав необходимые указания, Феллини посылает всех в сказочное путешествие в "Тулум" - древние, мистические города. Моторы заводятся, и старая посудина всплывает. Такова завязка этой истории... Здесь все метафорично. Погружение на дно озера символизирует проникновение в подсознание, где зреют сокровенные замыслы, способные преодолеть земное притяжение и вознести нас из подсознания в поднебесье.
В последнем фильме о Джеймсе Бонде "Целого мира мало" можно увидеть почти прямую цитату из "Восьми с половиной". Агент 007 преследует таинственную женщину с пулеметом на сверхскоростном катере. Катер вылетает на берег, и женщина перебирается на воздушный шар и поднимается над землей. Вылетающий на катере Джеймс Бонд хватается за тросы воздушного шара и летит над землей. Точно такой же кадр у Феллини: человек взлетает, а его хватают за ногу. В данном случае Джеймс Бонд - тот, кто не дает улететь, освободиться. Он, как заноза в заднице, как камень в ботинке, всегда мешается. Невозможность взлететь, избавиться от пут, обрести желанное чувство свободы и единения - вот тот давящий груз, который нас угнетает.
И все-таки в последнем кадре комикса гигантская махина "Боинга" разрывает зеркальную и доселе неподвижную гладь озера и, оставляя за собой град брызг, взмывает в небеса. Такого не остановишь никаким лассо. Все-таки ему удалось улететь.
* О комиксе про Флэша Гордона и истории его издания в сталинском СССР читайте в выпуске за 11 апреля.
** Мило Манара - знаменитый итальянский комиксист, художник-реформатор.
Статья публикуется с любезного разрешения сетевого журнала "Комиксолет" (comics.aha.ru).
