Александр Бедрицкий 11 сентября 2001 г. мир изменился - в жизнь планеты ужасающей поступью вошел "супертерроризм", и базу для него подготовила информатизация. По сути, приходится просто констатировать переход количества в качество: накопление разрушительного потенциала человечества в условиях "информационного века" привело к революции в военном деле, результатами которой первыми воспользовались преступники. В итоге мировое сообщество получило следующую триаду: "информатизация - революция в военном деле - супертерроризм". Разорвать ее - как минимум оторвать последнюю ее часть - вот задача ближайшего времени. Но разрешима ли она?
ИНФОРМАТИЗАЦИЯ И ТЕРРОРИЗМ
Информация и, конечно, средства ее обработки стали определяющим и одновременно самым слабым звеном инфраструктуры развитого государства. Естественное обращение в эту сторону взоров криминальных и террористических элементов и групп породило киберпреступность и кибертерроризм.
Более чем представительный список ставших известными кибератак показывает, что их средства и методы уже довольно давно освоены и международными экстремистскими организациями и национальными сепаратистскими движениями. Уже имеются сведения об атаках на информационные системы (следующей мишенью могут быть системы управления) ядерных центров, в частности индийского Центра ядерных исследований им. Баба (1998 г.), где террористы открыто угрожали вывести из строя систему управления реактором, что прямо означает его взрыв.
Вероятно, проанализировав эти сигналы, еще в середине прошлого года (!) на конференции в Вашингтоне по проблемам защиты от кибертеррористов Ричард Кларк, координирующий вопросы внутренней безопасности и защиты от террористов резиденции главы американского государства, сказал ни много ни мало, что "электронный Перл-Харбор - это не теория. Это реальность".
Страшный парадокс: именно "вторым Перл-Харбором" назвали авиаудары по небоскребам в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г.!
ВОТ ТАКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Информационная революция, реализовавшаяся в революцию в военном деле (РВД), дала возможность вывести из осязаемой сферы, виртуализировать многие составляющие войны, как минимум, предвоенный период, подготовиться к нанесению удара без привычного угрожающего периода, а в некоторых ситуациях и всю военную кампанию провести в виртуальном варианте. Мало того, виртуальной может оказаться и сама война. Однако результаты ее будут вполне реальны. Можно не задействовав ни единого солдата, только в информационных сетях и системах обработки информации совершить действия, следствием которых будет полное подчинение экономики и политики противника. Подвергшаяся нападению страна понесет потери, исчисляемые миллионами жертв, а агрессор не произведет ни единого выстрела. Поверженное государство превратится в ядерную пустыню, хотя нападающая сторона может вообще не иметь ядерного оружия. Виртуальный бой с реальной победой - вот идеальная модель информационной войны. В этом квинтэссенция технической составляющей РВД.
Но это, как говорят математики, в пределе. В первом приближении все, разумеется, не так апокалиптично.
О РВД толкуют, по меньшей мере, со времени проведения "Бури в пустыне", когда за счет широкого использования новых систем связи и разведки, а также осуществления новой тактики воздушно-наземной операции коалиция во главе с США одержала быструю победу малой кровью над противником, обладающим практически всем спектром современных вооружений. Основные постулаты поборников РВД строились на внедрении в военную сферу информационных технологий, что позволяло качественно улучшить системы управления, связи, разведки, а также повысить точность наведения оружия и тем самым получить подавляющее преимущество.
Военная кампания НАТО против Югославии подтвердила правоту сторонников РВД: практически ни одна из поставленных и декларируемых задач, кроме ввода войск НАТО в Косово, не была достигнута посредством собственно общевойсковых операций. Однако использование информационной составляющей - ключевой в понимании РВД - не было прерогативой только сил альянса. Эффект от применения высокоточных систем оружия и новейших информационных технологий в значительной мере снизил комплекс "оборонительных информационных мероприятий", проведенный югославской стороной. Он в целом обеспечил югославской армии сохранение управляемости войсковыми подразделениями и минимизировал потери, что впоследствии подтвердили специальные комиссии НАТО.
Таким образом, "классический взгляд" на РВД как на войну с использованием новейших военных технологий более продвинутым государством претерпел изменения и трансформировался в поиск принципиально новых форм ведения конфликта, которые дали информационные средства и сетевая структура. Но они, к сожалению, уже достаточно давно и "успешно" применяются террористами.
НОВАЯ ВОЙНА ИЛИ НОВЫЙ ОБРАЗ ТЕРРОРИЗМА?
Уже несколько лет эксперты всех стран предупреждают об опасности войн с "врагом без границ". Всемирная федерация ученых в 1999 г. поставила угрозу в информационной сфере первой в ряду угроз человечеству в XXI в. 11 сентября эти предостережения стали реальностью. На загадочного врага быстро наклеили ярлык "международного терроризма", хотя на сегодняшний день не завершены дискуссии относительно определения самого понятия "терроризм", не говоря уже о его международном варианте. Уж очень нетипичным он оказался. Действительно, одной из отличительных черт терроризма до последнего времени была его манифестируемость. Но ответственности за "супертеракты" в США пока никто на себя не взял.
Да, надо признать, что терроризм развивается. Аналитики и раньше говорили о трех его формах: терроризм как средство принудительной дипломатии, терроризм как война и терроризм как предвестник "нового мира". До последнего времени главенствующую роль играла форма принудительной дипломатии (отсюда - манифестируемость). Теперь, похоже, происходит трансформация взглядов на террористическую борьбу в сторону восприятия ее как средства прямого достижения цели. Причем данная цель может быть известна только организаторам террористического акта, что определяет и его анонимность. Более того, переход от изолированных акций к проведению целенаправленных террористических кампаний, зачастую не ограниченных действиями одной группировки и носящих комплексный характер, многократно снижает возможность эффективно противостоять этой новой форме терроризма - супертерроризму.
Еще больше усложняет противодействие супертерроризму его трансграничность или, как минимум, возможность организации подготовительного этапа и обеспечивающих мероприятий в удалении от места совершения теракта: в другой стране, на другом континенте - где угодно. И здесь вновь терроризм смыкается с новым явлением войны, введенным РВД, - отсутствием (или видимым отсутствием) угрожающего периода, когда жертве давалось некоторое время для подготовки к отражению агрессии. Война начинается в момент нанесения первого удара. Собственно, эта потенциальная анонимность и делает возможным новый образ терроризма - терроризм действия.
Тем самым террористический акт сливается с актом войны, выводя на авансцену государственный терроризм в явном виде. И что, собственно, теперь мешает "слабому" государству, понимающему, что противостоять в классической войне значительно превосходящему его по силе сопернику оно не в состоянии, не использовать террористические методы в условиях полной и практически гарантированной анонимности? Так что же это тогда - война или терроризм?
Однако в любом случае - террористическая ли это организация или государство - и независимо от мотивации супертеррористических действий проводящие их силы должны иметь не иерархическую, а сетевую структуру. Это подтверждается и сведениями об известных организациях. Внутри групп личный контроль и централизующая власть лидера все больше уступают место упрощенным децентрализованным отношениям, а объединяющая роль переходит к некой сверхидее или идеологии, всячески культивируемой и поддерживаемой. Связь и управление в данном случае строятся с использованием самых совершенных информационно-коммуникационных систем, включающих средства шифрования передаваемых данных.
Иерархические органы государственной власти оказываются малоэффективными при борьбе с сетевыми структурами, особенно если речь идет о действиях в информационном пространстве. В этих условиях резко повышается роль разведывательных мероприятий. Они и только они способны предвосхитить, а следовательно, и предупредить акт агрессии - как государственной, так и террористической.
Эффективная антитеррористическая борьба требует формирования антитеррористических сообществ, организаций и подразделений, строящихся также на сетевой основе и, следовательно, наделенных расширенными полномочиями в вопросах принятия решений. Значительную роль могут играть межведомственное и даже межгосударственное координирование, кооперация, включая гармонизацию национальных законодательных систем.
Однако существует еще одно решение проблемы, которое многим, вероятно, покажется парадоксальным (а скорее - утопичным). Это выработка некой сверхидеи, способной объединить все общество в своего рода сетевую структуру, которая окажется в силах противостоять супертерроризму. Естественно, реализация этого проекта не может носить форму кратковременной кампании, а будет растянута на десятилетия, не давая сиюминутных результатов. Но политики и без того заявляют, что борьба с терроризмом - дело не одного года.
НЕ ОШИБИТЬСЯ БЫ...
По Соединенным Штатам 11 сентября был нанесен такой удар, что все прежние рассуждения о пропорциональности применения силы и достоверной идентификации агрессора оказались забыты. Не исключено, что все это еще найдет отражение в изменении международного права. Но для нас сейчас важнее другое. Уже прозвучали слова президента Джорджа Буша об осуществлении "акта войны" против Америки. И ответный ход военной машины США - только вопрос времени.
Однако при этом возникают два вопроса: не приведут ли анонсированные удары по Афганистану к расширению числа участников конфликта (лагеря и отделения организации Усамы бен Ладена расположены более чем в 30 странах) и его интенсификации; достигнут ли военные операции декларируемой цели - наказание международного терроризма?
Существует ведь еще несколько версий событий 11 сентября, не соответствующих той, что господствует ныне в США (да и почти во всем мире тоже). И в случае ошибки американцев ждет повторение не Ирака-91, а Сомали-93. Вдобавок их действия также будут квалифицироваться как терроризм. Только терроризм государственный.
На осень 2001 г. был намечен ряд международных мероприятий, посвященных вопросам борьбы с современными формами международного терроризма. Все они отложены или отменены - не до того. Но правильно ли это? Может быть, стоило именно сейчас провести обсуждение - не столько самого факта, сколько нового видения проблемы с учетом этого факта. Беды, касающиеся всего человечества, надо лечить на международном уровне. И, видимо, было бы вернее поручить это не находящимся под давлением общества политикам, а способным даже в таких условиях мыслить трезво специалистам.
Кому-то, очевидно, покажется кощунственным подобное теоретизирование спустя столь короткий срок после страшной трагедии, но главной задачей должно быть не возмездие, а недопущение новых катаклизмов, новых смертей.
