Противоракетные заблуждения

Мониторинг

Решение США выйти из Договора по ПРО 1972 г. и приступить к развертыванию системы противоракетной обороны было принято, несмотря на все усилия Москвы удержать Вашингтон от такого шага. Сергей Сокут в своей статье "НВО" # 20, 2002 г. справедливо ставит вопрос о необходимости извлечения уроков из произошедшего. В анализе этой истории обращает на себя внимание тот факт, что изначально российская сторона не принимала всерьез американские доводы о том, что будущая ПРО потребуется для перехвата еще не существующих "изгойских" ракет. Затем Москва выступила с инициативой создания европейской ПРО. Политически это означало косвенное согласие с декларируемой мотивацией намерений Вашингтона обезопасить США от ядерных "изгоев" и террористов. После выхода США из Договора 1972 г. прозвучало еще одно признание Москвы в том, что американская ПРО не обращена против России, поскольку последняя располагает эффективными средствами преодоления противоракетной обороны.

Волей-неволей, но Кремлю после неудачных попыток отстоять "краеугольный камень стратегической стабильности" ничего не оставалось, как, пусть и неявно, согласиться с новой формулой этой самой стабильности. В отличие от старой она учитывает угрозы распространения оружия массового поражения и ракетных технологий, а также возможность их попадания в руки экстремистов.

ОРУЖИЕ БЕДНЫХ

Как ни парадоксально, но сегодня ядерное оружие (и другие виды ОМП) становится оружием бедных. Оружие богатых ныне - эффективные и дорогие высокоточные средства поражения. Развивающимся странам не под силу создавать и содержать обычные вооружения, которые смогли бы составить конкуренцию военной мощи развитых государств. В результате появляются объективные предпосылки к расширению ядерного клуба. Других силовых инструментов обеспечения национальной и военной безопасности, кроме как возможная опора на ОМП, у третьего мира просто не существует.

С одной стороны, он не питает симпатий к американским ценностям, стремится оградить себя от навязчивой опеки со стороны единственной сверхдержавы. С другой стороны, Вашингтон опасается расползания ядерного иммунитета по планете. Ведь на обладателя ядерного оружия не так уж просто оказывать политическое и военное давление. Чтобы развернуть, например, наступательные группировки вблизи его границ, придется идти на риск возможного нанесения ядерного удара по экспедиционным войскам. Более того, если ядерные ракеты обладают достаточно большим радиусом действия, существует опасность и для территории самих США.

БОРЬБА С НЫНЕШНИМИ И БУДУЩИМИ УГРОЗАМИ

Против таких новых угроз традиционные каноны и механизмы ядерного сдерживания и устрашения не работают. В этом заокеанские стратеги видят чуть ли не основное "окно уязвимости" национальной безопасности США. Предвосхищая его возникновение, Пентагон уже давно проводит соответствующую профилактику. Это и попытки наладить механизм нераспространения ядерного и другого оружия массового поражения, ракетных технологий, и превентивные удары по предполагаемым объектам ядерного комплекса Ирака. Это и взятый курс на создание ограниченной системы противоракетной обороны, призванной блокировать механизмы ядерного шантажа и стремление стран третьего мира к их обретению.

Нужно отдать должное нацеленности Вашингтона на борьбу не только с уже существующими, но и с теми угрозами национальной безопасности США, которые могут возникнуть в будущем. Сегодня Соединенные Штаты пытаются построить механизм борьбы не с фактической военной опасностью, а с угрозой ее появления. Это основной пункт российско-американских разногласий по проблеме ПРО. Российская сторона спрашивает: зачем вам ПРО, ведь тех ракет, от которых она призвана защищать, еще нет и появятся ли они в обозримой перспективе - неизвестно? Американская сторона отвечает: когда ракеты будут созданы, уже будет поздно. Существо разночтений вполне объясняет известная русская мудрость: "Гром не грянет - мужик не перекрестится".

Гром грянул 11 сентября. Прямой ущерб от атаки нескольких ничем не вооруженных гражданских самолетов оценен в сумму порядка 40 млрд. долл. Косвенные потери и того выше. Спрашивается: какой же ущерб может причинить даже одна ядерная боеголовка, будь она доставлена к территории США? По всей видимости, он многократно превзойдет интегральную стоимость ПРО США - порядка двух сотен миллиардов долларов. Отсюда напрашивается следующий вывод: ограниченная ПРО США, способная гарантированно перехватывать пусть даже единичные боеголовки, не лишена военно-экономической целесообразности по критерию многократного превышения предотвращаемого ущерба над издержками по созданию системы обороны.

Это говорит о том, что у богатых американцев имеется явный стимул раскошелиться на новый противоракетный инструмент безопасности, дабы "ось зла" и террористы не тешили себя иллюзиями ядерного устрашения. Создать мощные ядерные арсеналы им не под силу, да и Вашингтон вряд ли допустит подобное. Соответствующий сценарий уже отработан на Ираке. Но его осуществление становилось бы весьма опасным, если бы у нелояльных американской политике режимов все-таки появились бы ядерные "козыри". Их-то и призван побить "козырный туз" ограниченной американской ПРО. Причем под бой попадают не только виртуальные ракеты "изгоев", а сами замыслы по их созданию. В этом смысле оборонная инициатива США выступает как силовой механизм удушения перспективной угрозы на корню, заранее обрекая ядерные инструменты третьего мира на стратегическую бесполезность в баталиях с Соединенными Штатами.

НЕТ ПОВОДОВ ДЛЯ ПАНИКИ

Основу российской критики политики США в области стратегической обороны составлял тезис о том, что ПРО США может подорвать потенциал ответного удара СЯС РФ. Но тогда, если теоретически и допустить возможность такой ситуации, чтобы осуществлять военный нажим на Россию Соединенным Штатам потребовалось бы в кратчайшие сроки уничтожить практически все российские носители ядерного оружия - как стратегические, так и нестратегические, а уцелевшие нейтрализовать своей противоракетной и противовоздушной обороной.

Однако с учетом того, что силы общего назначения Российской Федерации в зависимости от обстановки и поставленных задач могут применять как обычное, так и ядерное оружие, потребовалось бы в одном ударе уничтожить значительную часть ВС РФ. А для "гуманитарной" интервенции также понадобилась бы воистину молниеносная операция по установлению силового контроля над всеми объектами ядерных сил на всей территории России, что весьма проблематично. Вообще говоря, сценарии военных операций США и НАТО против ядерной России вряд ли когда-нибудь пойдут дальше бумаги и компьютерных моделей.

На переговорах по стратегической стабильности российская сторона пыталась критиковать азбучные истины современной военной стратегии. Ведь не секрет, что ядерное сдерживание ныне зиждется на угрозах не только и не столько ответного, сколько упреждающего применения ядерного оружия. В полной мере это относится к новоявленным и перспективным членам ядерного клуба. Ни одна из ядерных держав доктринально не отрицает стратегии применения ЯО первыми. Более того, опора на данную стратегию зачастую прописывается черным по белому или хорошо читается между строчек официальных государственных документов. В сущности, декларация угроз возможного применения ядерного оружия первыми - это единственная теоретически возможная стратегия сдерживания неядерной агрессии со стороны недругов, обладающих подавляющим превосходством в обычных вооружениях. Угрозы же ответного применения ЯО в ударе возмездия составляют основу стратегического сдерживания ядерной эскалации агрессии.

Вооруженные силы Российской Федерации в состоянии обеспечить реализуемость обеих стратегий ядерного сдерживания, в том числе и в условиях развертывания ПРО США. Это создает достаточно прочную основу военной безопасности России.

Нужно признать, что противоракетная оборона действительно в определенной мере снижает гипотетическую эффективность ядерных ударов по территории США. Но является ли это причиной для паники? Стратегические ядерные силы СССР, а затем и России строились таким образом, чтобы в любых условиях обстановки, в том числе в ответном ударе после некоторого периода обычной войны, обеспечить доставку к объектам на территории США сотен ядерных боезарядов. Ориентация шла, в сущности, на верхнюю планку неприемлемого ущерба в соответствии с известным критерием Макнамары. В пору холодной войны это можно было понять и оправдать: велась фактически непримиримая борьба между оплотами социализма и капитализма. Но мир изменился. Остались ли в нем такие ценности и цели, ради которых Соединенные Штаты не остановились бы перед риском возможной доставки к их территории не сотен, а десятков, даже единиц ядерных боезарядов? Вряд ли.

СТЕПЕНЬ РИСКА

На уровне теории можно спорить, сколько ядерных боезарядов нужно доставить к территории того или иного государства, чтобы обеспечить ядерное сдерживание. Из данной теории вырастают требования к облику ядерных группировок и количественному уровню ядерных вооружений. Но это скорее вопрос страховых гарантий безопасности. Что же касается военно-политической практики (о чем уже многие говорили), то в современном мире вряд ли найдется такой руководитель государства, который примет решение на проведение тех или иных акций, если они чреваты даже мизерным риском массовых жертв от вероятного применения даже одного ядерного боеприпаса.

Рассмотрим простой пример: США против одной вражеской ракеты. Предположим, что эта ракета поражается на старте с вероятностью 0,9 и каждый эшелон ПРО работает с аналогичной эффективностью. В этом случае имеем следующие уровни уверенности в том, что ядерный удар по американским объектам будет предотвращен: при отсутствии ПРО - 90%, при одном эшелоне ПРО - 99%, при двух - 99,9%, при трех - 99,99%. Если же ракета используется в упреждающем ударе, уровни снижаются на порядок и составляют: при одном эшелоне обороны - 90%, при двух - 99%, при трех - 99,9%. Приведенные цифры, конечно, условны. Но они позволяют предположить, что даже 1% риска одиночного ядерного удара военно-политическое руководство США рассматривает как неприемлемо высокий. Видимо, из этих соображений в составе перспективной ПРО США предполагается иметь как минимум три эшелона обороны.

Сегодня США пытаются обезопасить себя от даже самых малых рисков доставки к их территории именно единиц боезарядов. Оперативные требования Пентагона ориентируют перспективную систему ПРО на гарантированное отражение ограниченной ракетной атаки. В сущности, это требование достижения практически абсолютной уверенности в том, что до Америки не долетит ни одна ядерная боеголовка. Отсюда можно сделать важное заключение: в современных условиях руководство США рассматривает в качестве неприемлемого ущерба доставку к их территории единиц ядерных боезарядов.

Подчеркнем: уровень неприемлемых последствий ядерной атаки против США ограничен не только единицами боезарядов, но и достаточно низким уровнем допустимого риска их доставки. Вот почему даже единичные ядерные взрывы на американской территории, но с большой степенью вероятности выглядят как недопустимый вариант для Соединенных Штатов.

В принципе минимально достаточным требованием к системе ядерного сдерживания в таких условиях мог бы явиться критерий гарантированной доставки к территории США хотя бы одного ядерного боезаряда. На практике же обычно перестраховываются и выставляют требование гарантированной эффективности в области десятков и даже сотен доставляемых боезарядов. Это на уровне планки абсолютной уверенности. Если же эту планку ослабить и перемещать ее в область меньших уровней уверенности, то оценки эффективности ответного удара будут одновременно перемещаться в область более высоких уровней. Например, группировка из десятка подводных лодок, несущих порядка сотни боезарядов каждая, даже в предположении о невысоком уровне боевой устойчивости обеспечивает гарантированную (с вероятностью 0,9) доставку не менее сотни боезарядов. Вместе с тем эта группировка создает для противника 10-процентный риск доставки к объектам на его территории не менее 600-700 боезарядов. При этом уровню риска в 1% соответствует масштаб удара не менее 800-900 боезарядов.

Приведенный пример показывает, что СЯС России создают для Соединенных Штатов пусть и малый, но все же объективно присутствующий риск таких разрушений при ответном ударе, которые по своим масштабам будут соизмеримы с ущербом от удара упреждающего. Следовательно, чтобы создать систему противоракетной обороны, способную гарантированно блокировать ответные действия СЯС, нужно предъявить к ней требование абсолютно надежного отражения упреждающего удара. Но это проходной вариант в играх с "изгоями", а не с российскими СЯС. Для их нейтрализации США потребовалось бы развернуть несколько десятков тысяч противоракет.

РОССИЯ ВСЕ ЕЩЕ СИЛЬНА

Отечественный тезис об угрожающей ориентации ПРО США на срыв ответного удара российских СЯС не выдерживает критики и по другим соображениям. Даже если абстрагироваться от анализа рисков и оперировать средними оценками эффективности ответного удара, то угроза их обнуления противоракетной обороной не укрепляла, а подрывала бы национальную безопасность США. В сущности, тут имела бы место провокация, объективно толкающая российское руководство к нанесению упреждающего удара в кризисной обстановке. Это стимулировало бы и США к игре на ядерное опережение. В итоге любое кризисное обострение российско-американских отношений грозило бы поставить мир на грань ядерной войны. Причем кризис становился бы слабо управляемым и сильно тяготеющим к резкому ядерному разрешению. Отсюда еще один вывод: создание системы противоракетной обороны с возможностями блокирования ответного удара СЯС противоречит интересам национальной безопасности как России, так и Соединенных Штатов.

В переговорах по стратегической стабильности российская сторона оказалась в плену устаревших догм. Первая догма: Договор по ПРО 1972 г. является "краеугольным камнем стратегической стабильности". Вторая догма: ПРО США направлена против России. Третья догма: Россия в состоянии удержать США от выхода из Договора по ПРО на основе угроз РГЧ-зации своих ракет. Все эти догмы уже списаны в анналы истории. На поверку они оказались заблуждениями. Но не в русской традиции быстро извлекать из прошлого уроки. Еще одна догма по инерции продолжает жить: на выход США из Договора по ПРО 1972 г. Россия должна ответить пересмотром принятых решений по строительству ядерных сил.

Но СЯС России, по крайней мере в обозримом будущем, вряд ли попадут в число стратегически рациональных объектов для ПРО США. Из этих реалий и следует исходить. Простейшая программа действий: 1) жить по намеченным планам, не привнося в них никаких элементов активного парирования системы ПРО США; 2) на основе задела по мерам противодействия сдерживать возможность антироссийской ориентации американской ПРО.

Следует особо подчеркнуть, что нет острой нужды в том, чтобы немедленно приступать к реализации всего набора мер и средств противодействия стратегической обороне США. Нет особой необходимости и в количественных наращиваниях СЯС, в том числе их наземной составляющей. Вовсе не требуется воплощать в жизнь обещания российского президента оснастить наши новые ракеты "Тополь-М" разделяющимися головными частями. Нужно просто поддерживать готовность к реализации подобных мер. Уже одного этого может оказаться вполне достаточным для того, чтобы удержать стратегов Пентагона от глупостей непомерного развития системы ПРО США. Глупить же самим загодя - стоит ли?

С крушением Договора по ПРО 1972 г. мир не рухнул. В военно-стратегической области всяческие соглашения являются лишь вершиной айсберга. В основе их всегда была, есть и будет оставаться опора на военную силу. У России она есть, иначе США не стали бы садиться за стол переговоров и подписывать Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Хотелось бы только, чтобы обоюдная ставка на силу не приводила бы к рецидивам известной русской пословицы "Сила есть - ума не надо".