Владимир Заборский В ПОСЛЕДНЕЕ время в различных открытых печатных изданиях, особенно на страницах влиятельного, пользующегося вниманием в военных и оборонно-промышленных кругах "НВО", периодически появляются публикации, завуалированно или открыто призывающие к ревизии принятых на государственном уровне решений о направлениях развития СЯС.
К наиболее значимым материалам этой полемики, как полагаю, можно отнести публикации Сергея Брезкуна "Ядерно-подводный перебор" и "Рецидив глобальных амбиций". Эти статьи можно считать кратким манифестом военно-промышленного лобби РВСН и потому полемизировать, видимо, стоит с той позицией, которую защищает Сергей Брезкун.
Рассмотрим еще раз нашу ядерную триаду на предмет сильных и слабых сторон каждой из ее составляющих.
ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ
Стратегические ядерные силы взяли свое начало и в США, и в СССР с авиационной составляющей (АСЯС), которая была первоначально и единственной. Сегодня главный недостаток АСЯС, как считают некоторые специалисты, - это относительная уязвимость носителей. Не могут они также и нести постоянно боевое дежурство в воздухе - это слишком дорого для нынешней России.
Тем не менее эти недостатки компенсируются двумя важнейшими преимуществами. Первое - возможность оперативного вывода АСЯС с учетом их мобильности из-под удара противника практически непосредственно до момента нанесения этого удара. Второе и главное - возможность использования дальней авиации не только в операциях СЯС, но также в войнах и конфликтах с применением обычного оружия. Кроме того, приведенный выше такой недостаток, как уязвимость АСЯС, имеет тенденцию к нивелированию по мере роста дальностей стрельбы крылатыми ракетами воздушного базирования.
Морские СЯС - второй компонент, который после АСЯС обрел способность поражения объектов на других континентах. Советский Союз первым в мире разместил баллистические ракеты на подводных лодках. Так что перераспределение усилий в сторону МСЯС это не слепое копирование Запада, а исконно русский путь.
Преимущества МСЯС подвергаются сомнению только в России, в основном апологетами РВСН. Относительная дешевизна МСЯС давно обоснованна. Просто платить нужно сразу и конкретно - за корпус ракетоносца и шестнадцать или двадцать ракет. А не размазывать, как в РВСН, по разным статьям расходов и относительно меньшим промежуточным суммам - ракета, еще ракета, шахта, еще шахта, инфраструктура и прочее. На психологическом эффекте сравнительно меньших разовых трат все равно играют, как на рынке, и порой склоняют высокопоставленные инстанции на свою сторону.
Генерал-майор, командир дивизии РВСН, для обеспечения которой содержится громадная инфраструктура - сотни единиц подвижной техники, арсеналы, техбазы, жилой городок и прочее, - "командует" не больше чем десятью ракетами (минимальное число пусковых установок в дивизиях РВСН с железнодорожными комплексами - 12, максимальное - с шахтными комплексами 110. - Прим. редакции). Это половина одного подводного крейсера, которым командует капитан первого, а иногда и второго ранга. А если считать по головным частям ракет, то получится, что этот генерал по стоящему за ним боевому потенциалу сравним с морским капитан-лейтенантом - командиром стартовой батареи.
В то же время в ВМФ системы обеспечения МСЯС комплексированы с общефлотскими, а у РВСН они обособлены и потому в итоге дороже. К тому же РВСН на 70% комплектуется офицерами.
Сегодня подводные крейсера могут использовать свое оружие и из базы, и даже из дока, но лучше все же из района патрулирования. Ведь если по ним там будет нанесен удар, то своя территория не пострадает. При этом уничтожить РПЛСН будет очень сложно, особенно за короткий отрезок времени, отведенный на нанесение ответного удара.
Не такие уж большие силы нужны и для обеспечения боевой устойчивости МСЯС, особенно учитывая специфику наших прилегающих морей. Американцам, англичанам и французам как раз обеспечивать ее было бы значительно сложнее, если бы у России было чуть побольше атомных многоцелевых подлодок, против которых так частенько выступают защитники РВСН. Но главное преимущество МСЯС в том, что они обладают наибольшей эффективностью в ответном ударе.
Последний по времени выхода на глобальный уровень компонент СЯС - наземный, т.е. РВСН. Если рассматривать их преимущества не предвзято, то главное из них - это то, что РВСН у России сегодня есть. Такая структура СЯС состоялась, и резко ее перекраивать, видимо, не стоит. Безусловно, нужно "до последнего" держаться за развернутые тяжелые шахтные МБР. Тем более что после выхода США из Договора по ПРО руки у нас развязаны. Стоит, видимо, подумать и о сохранении железнодорожных комплексов. Все это даст нам возможность "продержаться до лучших времен".
Но что дальше? Опять строить шахты, 9 из 10 которых будут гарантированно, как признаются сами ракетчики, уничтожены в упреждающем ударе противника? Опираться на мобильные наземные комплексы и строить в лесах дороги с мостами, которых все еще нет в тысячах русских деревень и поселков? Но ведь вся поверхность земного шара уже сегодня с разрешающей способностью до сантиметров просматривается спутниками из космоса. Единственным надежным и живучим мог бы быть вариант наземного комплекса МБР с подземным перемещением ракет между шахтами. Но такой вариант даже американцам в самый разгар холодной войны показался фантастически дорогим и сложным в реализации.
Дешевизна же классических наземных МБР шахтного и мобильного базирования является только кажущейся. Нельзя рассматривать по отдельности стоимость различных элементов системы, комплексную стоимость и эффективность - они неразрывны. Осознание этого сопоставимо с переходом от обычной крестьянской лошадки к трактору. Лошадь дешева, и на ней тоже можно пахать. Трактор же дорог, но в нем сотни лошадиных сил. Сегодняшняя конница в СЯС - это "шахтные" РВСН. Они есть и решают поставленные задачи, но их время уходит.
О ТРИЕДИНСТВЕ СЯС
Анализ последних лет ядерной интриги без труда позволяет увидеть предмет борьбы - бюджетные ассигнования. После развала Советского Союза, когда средства на силы общего назначения (СОН) практически вообще не выделялись, составляющие СЯС "тягались" в том, кто из них "круче". Сегодня, когда средства, хотя и небольшие, на СОН страна нашла, начались попытки доказать, что безопасность государства зиждется прежде всего на ядерном сдерживании. А ведь события последних лет в мире показывают, что большинство проблем "ядерной дубиной" не решишь.
Воевать с террористами посредством нанесения ударов МБР не будешь. Однако и в более крупном гипотетическом военном конфликте с каким-нибудь государством или коалицией применить ядерное оружие, особенно стратегическое, наверное, будет не так просто, как кажется некоторым. Например, представим себе ситуацию, что в некоей стране, претендующей на роль великой державы, есть значительный потенциал ядерного сдерживания, однако силы общего назначения, мягко говоря, слабоваты. Что делать руководителю этой страны, если какое-нибудь другое государство в стремлении доказать свою решимость (например, отхватить кусок территории) выпустит по этой великой державе с десяток крылатых ракет в обычном снаряжении и уничтожит несколько военных объектов, допустим, с незначительными в количественном отношении жертвами среди гражданского населения? Сразу произвести упреждающий ядерный удар или подождать следующих ракет, а потом снова подумать?
Как определить порог, за которым стоит глобальная ядерная война? Противопоставить такой агрессии можно только соответствующий ответный удар возмездия боеготовых СОН. Недопущение же такой ситуации как раз и достигается сдерживанием, в том числе обязательно неядерным.
Ведомственный лоббизм - вот корень зла, который нужно выкорчевывать из Вооруженных сил, ВПК, да и страны в целом. При этом лоббируются ведь не только РВСН, а все составляющие триады, да и не только ее. Сегодня сильнее одна группировка, завтра другая - упомянутая "равнобедренность триады" постоянно нарушается, фигура ломается и никак не принимает устойчивую и тем более "равнобедренную" (или "равностороннюю") форму.
Наиболее эффективный метод борьбы с таким лоббизмом, как представляется, только один - сведение ответственности за стратегические ядерные силы в одни руки.
Несмотря на то что за все в целом отвечают президент РФ, Совет безопасности, министр обороны, Генштаб, аппарат заместителя министра обороны по вооружению, реально развитие составляющих СЯС осуществляют и, следовательно, несут за это ответственность командования РВСН (пусть и в статусе рода войск), ВВС и ВМФ. В бюджетах видов ВС расходы на стратегическую составляющую поглощают значительную долю, а у РВСН - это весь бюджет. Поэтому и ставки в борьбе за кусок такого "пирога" нешуточные.
Сведение воедино практической работы по развитию всех компонентов СЯС - не простое дело. Вычленить стратегические составляющие из ВМФ и ВВС с полной передачей вопросов их развития совместно с РВСН на уровень Минобороны практически невозможно - они накрепко увязаны с развитием, обеспечением и инфраструктурой других родов сил и войск этих видов. Еще более утопичен вариант образования некоей надстроечной структуры типа Стратегических сил сдерживания - благо, от этой идеи вовремя отказались, хотя название у нее красивое. Что делать в такой ситуации, до сих пор не решено. Надежды Генштаба на то, что триада будет развиваться комплексно и сбалансировано, рано или поздно раскроют свою иллюзорность. Это произойдет при очередной попытке "лебедя, рака или щуки" потянуть воз на себя. В этой тройке кто-то должен быть определен главным. И решение, кого и как им назначить, надо искать в том числе и среди нетривиальных предложений.
"ДЛИННАЯ РУКА"
Как известно, в ВС РФ уже осуществлен переход к трехвидовой структуре по средам применения: Сухопутные войска - суша, ВВС - воздух, ВМФ - вода. РВСН по американской схеме должны быть включены в ВВС. Правильно ли это? Вряд ли.
Что родственного между баллистической ракетой и самолетом? Только то, что они летают. Но летают также снаряды и даже некоторые корабли. Может быть, когда-нибудь начнут летать и танки. Еще меньше схожести между специальностями ракетчика и летчика. Различно все: организационные структуры, системы управления, обеспечения и даже традиции. Включение РВСН в ВВС под собой никакой функциональной основы не имеет.
И верно ли вообще выбран принцип разделения видов Вооруженных сил по средам? Не может ли попасть в этом случае артиллерия в ВВС, а понтоны и вся плавающая техника - в ВМФ? Есть ли четкие границы между этими средами и тем более силами и войсками, в них действующими? Представляется, что может и должен быть найден более точный термин или понятие, определяющие базовую основу подразделения Вооруженных сил на виды. Это - пространственная сфера применения или глубина охвата пространства. Если опираться на этот термин, то все становится на свои места.
В локальной ("ближней") сфере действуют силы, ограниченные в быстром маневре по расстоянию и досягаемости средств поражения - это прежде всего Сухопутные войска. Они "привязаны" к территории ТВД, на которой решаются поставленные задачи.
В континентальной ("средней") сфере действуют силы ВВС и ПВО, мобильные части (ВДВ, спецназ). За счет возможности быстрого маневра собственных сил и войск или объектов поражения задачи решаются на или над территорией государства в целом (оно у нас занимает почти континент) и в определенной прилегающей к нему зоне.
В глобальной ("дальней") сфере, в рамках всего земного шара, задачи решаются кораблями, морской и дальней авиацией, баллистическими и крылатыми ракетами с учетом дальностей действия оружия и возможностей носителей (т.е. ВМФ, РВСН и дальняя авиация ВВС).
Космическая сфера, следующая за глобальной и дополняющая ее, - зона ответственности Космических войск.
По этому принципу и вырисовывается потребная видовая структура Вооруженных сил - три вида и один род войск (в перспективе, по мере освоения космоса,- тоже вид, и, может быть, основной).
Почему бы не рассматривать Военно-морской флот в перспективе как вид, действующий в мирное и военное время в глобальной ("дальней") сфере и соответственно включающий в себя все стратегические силы - как ядерные, так и неядерные? Ведь для этого уже сегодня есть все предпосылки, а выгода вырисовывается очевидная.
Из возможных направлений объединения СЯС, полагаю, вырисовывается только одно. Наземную МБР на лодку не поставишь, а лодочную в шахту - можно. Авиационная крылатая ракета в торпедный аппарат не влезет, а морская под самолет подвешивается. Анализ систем управления и различных видов обеспечения показывает, что ВМФ с минимальными доработками и даже без них готов включить в себя аналогичные системы РВСН и дальней авиации. Морская ракетоносная авиация - это, по сути, разновидность АСЯС. Нет сегодня в стратегической ядерной триаде чуждых для флота компонентов. Даже РВСН могли бы в свое время образоваться на флоте нормальным путем простой эволюции от береговых ракетных комплексов.
А в будущем? Предположим, что появятся комплексы крылатых ракет с такой дальностью, что их можно будет размещать на своей территории, а воздействовать по другим континентам. Куда их тогда включать, кроме как не в ВМФ, - для ВВС и РВСН они чужды. Вот и появится в ВМФ своя собственная стратегическая триада. Но для того, чтобы такие или иные новые стратегические комплексы рождались не в муках и вообще рождались, отвечать за "глобальную" сферу должен кто-то один, не надеясь на другого и не конкурируя с ними.
Родовая структура ВМФ уже сегодня приспособлена для объединения в единое целое разных родов сил и войск, а также компонентов СЯС. Командование ВМФ и флотов управляет и организует взаимодействие между подводными лодками, надводными кораблями, авиацией, береговыми ракетными и сухопутными войсками, наземными средствами ПВО, приданными силами, в том числе и дальней авиацией. А радиосети боевого управления РВСН давно "посажены" на узлы связи ВМФ и действуют как бы в его составе. При этом все рода сил и войск ВМФ развиваются сбалансированно, не вступая в политические и финансовые "разборки" между собой.
Дарья Гармоненко