Китайский "Профиль"

У Китая много ракет. И еще больше – не обеспеченных землей и работой граждан.
Фото из книги Jinri Zhongguo Renmin Jiefangjun

Статью «Угроза, которая сама по себе «не рассосется» («НВО» № 6, 2008) в Пекине заметили. И ответили на нее через своих друзей с паспортами граждан РФ.

КАК ЭТО БЫЛО

В № 10 журнала «Профиль» (17.3.2008) появился материал под заголовком «Я – сторонник российско-китайского союза», представляющий собой интервью председателя совета директоров группы «Еврофинанс» Михаила Юрьева (в недавнем прошлом – зампреда Госдумы РФ от партии «Яблоко») китайской газете «Цзинцзи жибао» («Экономическая газета»). В данном интервью г-н Юрьев «разоблачает мифы» о Китае. В частности, он «разоблачает» мою статью, которая, видимо, задела китайских товарищей.

Разумеется, Михаил Юрьев не разоблачил в этой статье ничего. Ни о концепции «стратегических границ и жизненного пространства», ни о нынешних проблемах Китая, которые делают для него экспансию вещью объективно необходимой, он не сказал ни слова, ибо сказать ему нечего. Он придрался лишь к фразе о том, что население КНР «продолжает увеличиваться на десятки миллионов в год». По данным же «Статистического ежегодника Китая» (официальное издание ГСУ КНР), численность населения страны с 1994 по 2004 год возросла с 1198,5 млн. до 1299,88 млн. человек, то есть на 101,38 млн. за 10 лет. Если кому-то от этого полегчало, я рад. Я даже готов признать свою фразу не вполне корректной, надо было написать не «десятки», а «десяток». Правда, это ни в малейшей степени не отменяет ни одного из положений статьи, это поймет любой, кто ее читал.

Ради мелкой придирки ответ писать бессмысленно. Однако дело в том, что, «разоблачая мифы», Юрьев дошел до совершенно возмутительного искажения исторических фактов и прямого оскорбления памяти русских воинов. А вот такие вещи пропускать нельзя.

«Русские пришли на Дальний Восток в начале XVII века, а в конце того же столетия, под давлением китайских властей, отдали Китаю по Нерчинскому договору часть территории Маньчжурии. Именно тогда и была установлена граница по Амуру и Аргуни. Учитывая, что китайцы на тот момент имели полное военное преимущество (во время переговоров российский город Албазин с 1500 стрельцами осаждало 15-тысячное китайское войско и амурская флотилия), а русские не имели ни малейшего желания воевать за эти земли (потому переговоры и проходили более или менее в духе доброй воли), то никто не мешал китайцам потребовать земли и по левому берегу Амура».

Вот так написал Юрьев. А вот как было на самом деле.

Свергнув монголов в середине XV века, а затем разгромив их наследников в Европейской части страны, русские двинулись на восток, в гигантское, почти пустое пространство. Шли они тогда по северу, по тем местам, которые и до сего дня часто не связаны с Большой землей наземными коммуникациями. В 1586 году была основана Тюмень, в 1604-м – Томск, в 1619-м – Енисейск, в 1628-м – Красноярск, в 1632-м – Якутск (для сравнения: крупнейшие города Западной Сибири – Омск и Новосибирск – были основаны соответственно в 1782-м и 1903 годах). В 1639 году русские достигли Тихого океана. И стали «спускаться» на юг, к Амуру.

Китай в это время переживал один из наиболее драматичных периодов в своей истории: в страну с севера вторглись варвары-маньчжуры. Маньчжуров было всего 300 тысяч, а китайцев – 300 миллионов. Тем не менее в 1644 году пал Пекин, где маньчжуры, подобно всем предыдущим завоевателям, основали новую китайскую императорскую династию – Цин. При этом процесс покорения Поднебесной был окончательно завершен лишь в 1683 году, когда был захвачен Тайвань.

В это время северная граница самого Китая проходила по Великой стене, а границей Маньчжурии был так называемый Ивовый палисад – система укреплений, проходившая в 600–800 км южнее Амура (нигде «палисад» не заходил севернее нынешнего Шэньяна-Мукдена). На необъятном пространстве между этой границей и Якутском жили только местные племена, не подчинявшиеся никому. Маньчжуры изредка совершали на них набеги с целью захвата пленных и дани. И вот теперь сюда пришли русские. Отряды казаков под руководством Пояркова и Хабарова начали активно осваивать земли по обоим берегам Амура и даже продвигаться к югу от него. К местным племенам они относились не сильно вежливо, и те начали искать защиту у маньчжуров, которые хотя тоже их грабили, но были привычнее. Последних земли у Амура совершенно не интересовали, но появление русских встревожило их очень сильно. Поэтому, несмотря на продолжающуюся кампанию по усмирению Китая, они отправили войска на север.

В марте 1652 году около Ачанского острога (недалеко от нынешнего Хабаровска) произошло первое в истории военное столкновение вооруженных сил Китая и России. Объединенному войску маньчжуров и местных племен численностью 2100 человек противостояли всего 206 казаков. Несмотря на 10-кратное превосходство противника, русские одержали полную победу. Они потеряли убитыми всего 10 человек, неприятель – около 700. В течение нескольких следующих лет казаки ходили не только по Амуру, но и по Уссури и Сунгари, контролируя не только весь левый берег Амура, но и часть правого берега. Это было совершенно неприемлемо для Цинов. Бассейн Амура не интересовал их до тех пор, пока был ничейным, отдавать его русским они не собирались. Сделав своей основной базой город Гирин, цинские войска стали продвигаться на север, создавая там укрепления. В 1682 году они построили свою первую крепость на Амуре – Айгунь (ныне – Хэйхэ, стоящий напротив Благовещенска).

Быстро окитаившиеся маньчжуры действовали по-китайски системно. В середине 1680-х появился документ под названием «Стратегические планы усмирения русских». В нем была поставлена четкая цель: «Земли, на несколько тысяч ли лежащие на обращенных к Срединному государству (Китаю. – А.Х.) склонах Хингана, целиком станут принадлежать Срединному государству». Основные события развернулись вокруг главного опорного пункта русских на Амуре – Албазинского острога (он был расположен на территории нынешней Амурской области). Здесь размещался гарнизон, вокруг возникли крестьянские поселения. Албазин стал центром воеводства, в которое вошел весь Приамурский край. И одновременно он стал главной целью действий маньчжуров. С 1681 года цинские войска начали прощупывать его оборону.

Русские пытались вести с Пекином дипломатические переговоры, причем этим вопросом озаботилась даже далекая Москва. Однако маньчжуры и китайцы прибегли к характерному для них стилю, исходя из концепции Срединного государства (все некитайцы по этой концепции воспринимались как варвары, обязанные платить императору дань, изъявляя полную покорность). Впервые узнав от русских делегатов о существовании Енисейска и Якутска, они сразу предложили провести русско-китайскую границу рядом с этими городами (это увеличило бы территорию Китая раза в 3–4). На том переговоры и закончились.

«БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ» НА АМУРЕ

В начале 1685 года император Канси издал указ-ультиматум, в котором от русских требовалось «побыстрее вернуться в Якутск, который и должен служить границей». В Айгуне были сосредоточены более 15 тыс. солдат и 150 орудий. Большая часть этих сил в середине июня подошла к Албазину и начала его штурм. Гарнизон, которым командовал воевода Алексей Толбузин, насчитывал всего 450 человек без единой пушки. Хотя взять острог приступом противник не смог, но и выдерживать осаду гарнизон был не способен.

Толбузин договорился о свободном пропуске своих людей в Нерчинск (город в нынешней Читинской области). До него дошли более 600 человек, половину из которых составляли женщины и дети. Нерчинский воевода Иван Власов немедленно предпринял действия по возвращению Албазина. Этому способствовало то, что цинские войска покинули острог. Поэтому уже к концу августа Албазин снова был русским.

Весной 1686 года Канси приказал своим войскам захватить и Албазин, и Нерчинск. В июле 5-тысячное войско противника с 40 орудиями вновь подошло к Албазину и для начала занялось выжиганием посевов. А затем пошло на штурм. Гарнизон Албазина составлял чуть более 800 человек, включая крестьян.

Уже в самом начале осады от китайского ядра погиб Толбузин, командование русскими войсками принял Афанасий Бейтон. Русские не только не собирались сдаваться, но начали совершать активные вылазки, нанося противнику серьезные потери. Однако к маньчжурам постоянно подходили подкрепления, к октябрю их численность достигла 10 тыс. человек. Русских в Албазине к декабрю осталось не более 150 (урон в боях не превысили 100 человек, но свыше 500 умерли от цинги). Тем не менее многочисленные китайские штурмы провалились, гарнизон держался. И маньчжуры, потери которых превысили 2,5 тыс. человек, вынуждены были начать переговоры, тем более что в Пекин прибыло посольство из Москвы, направленное еще в конце 1685 года.

В мае 1687-го вражеские войска отступили от Албазина, а в августе – ушли в Айгунь. «Брестская крепость» на Амуре выдержала годичную осаду, проявив беспримерный героизм. Но в августе 1689 года Албазин был оставлен русскими, его укрепления уничтожены. Это стало следствием заключения между Москвой и Пекином Нерчинского договора о русско-китайской границе. С русской стороны его подписали глава московского посольства Федор Головин и воевода Власов. Цинский посол, участвовавший в переговорах с китайской стороны, пришел к Нерчинску со «свитой» в виде 5-тысячной рати. Русские имели здесь втрое меньше войск. Поэтому соглашение было в значительной степени навязано русским силой.

Были составлены варианты договора на русском, маньчжурском и латинском языках. Граница устанавливалась по реке Аргунь, по реке Горбице, а от ее верховьев – по вершинам гор (Становому хребту) до моря (ни русские, ни китайцы понятия не имели, где именно). Содержание русского, латинского и маньчжурского вариантов договора оказалось различным, даже количество статей не совпадало. При этом существуют две Горбицы (Большая, она же Амазар, и Малая), и стороны имели в виду вовсе не одну и ту же. Обмен картами произведен не был.

В общем, юридическая ценность договора – очень сомнительна. Однако Китай по нему получил огромное приращение территории, о чем после подписания документа и сообщили императору китайские чиновники: «земли, лежащие на северо-востоке на пространстве нескольких тысяч ли и никогда раньше не принадлежавшие Китаю, вошли в состав Ваших владений».

А вот как сегодня трактует те события официальное издание Академии военных наук КНР «Военная история Китая» (вышла в 1992 году): «Царская Россия, воспользовавшись Нерчинским договором, уступленный китайской стороной район к востоку от Байкала до Нерчинска включила в состав своей территории. Факты свидетельствуют, что царская Россия – агрессор, Китай – жертва агрессии. Китай в тех исторических условиях не мог не пойти на серьезные уступки, а царская Россия извлекла для себя серьезные выгоды». То есть они, оказывается, уступили нам, а не мы им!

ВЗЯЛИ ТО, ЧТО БЫЛО НЕОБХОДИМО

В начале XIX века цинский Китай постепенно вошел в очередной кризис, получив «опиумные войны» с Англией и Францией «снаружи» и гигантское восстание тайпинов внутри. Земли, отнятые у России по Нерчинскому договору, за почти два столетия никто и не пытался осваивать, на них продолжали жить лишь местные племена. Тем временем Россия, укоренившись на Камчатке и Сахалине, начала «заходить» в Приморье с востока, где, по сути, никакого разграничения с Китаем проведено не было.

Данный процесс подтолкнула Крымская война. У нас она ассоциируется почти исключительно с осадой Севастополя, однако англо-французский флот совершал набеги и на другие точки Российской империи, в частности – на Петропавловск-Камчатский (в августе 1854 года). Несмотря на 10-кратное превосходство противника в артиллерии, русские отбили нападение. Но было понятно, что удерживать столь отдаленные пункты крайне сложно. Русским был очень нужен Амур, который по Нерчинскому договору полностью принадлежал Китаю, в качестве транспортной артерии для снабжения Камчатки, кроме того, в Петербурге всерьез опасались, что Приморье захватят англичане и французы.

Поэтому русские начали использовать Амур «явочным порядком», тем более что здесь не было практически никаких признаков китайцев. В Приморье и Приамурье на площади почти 1 млн. кв. км, их проживало тогда не более 3 тыс. человек.

Энергичные действия генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьева принесли успех. Он убедил Китай перестать быть «собакой на сене», в 1858-м и 1860 году были подписаны Айгуньский и Пекинский договоры, установившие российско-китайскую границу по Амуру и Уссури, где она проходит и сейчас. Как отмечали руководители российской делегации, они были вправе вернуть все земли, потерянные в 1689 году, и потребовать провести границу по Хингану (тем более что Китай, потерпевший тяжелое поражение от англичан и французов, взявших Пекин, сопротивляться не мог). Но Россия не считала Китай врагом и взяла себе только то, что ей было совершенно необходимо, и чем Китай совершенно не пользовался.

НАШ ГЕРОЙ – ЧИНГИСХАН

Теперь вернемся к историческим изысканиям г-на Юрьева.

«Граница по Амуру и Аргуни» не устанавливалась никогда. Она в 1689 году была установлена по Аргуни, Горбице и вершинам Станового хребта. А вот в 1860 году – по Амуру и Уссури.

«Никто не мешал китайцам потребовать земли и по левому берегу Амура». Действительно, никто не мешал. Они его не просто потребовали, но и получили, хотя перед этим русские уже осели не только на левом, но и на правом берегу Амура. То, что китайцы (маньчжуры) ни до, ни после Нерчинского договора не пытались эти берега осваивать – это уже их дело. По Нерчинскому договору Амур полностью оказался внутри Китая.

«Русские не имели ни малейшего желания воевать за эти земли (потому переговоры и проходили более или менее в духе доброй воли)». А вот это уже «за гранью добра и зла». Так написано про годичную осаду против многократно превосходящих сил противника с потерей 80% личного состава гарнизона! Это абсолютно равносильно, например, такому утверждению: «Десантники 6-й роты 104-го парашютно-десантного полка 76-й вдд 1 марта 2000 года не имели ни малейшего желания воевать за высоту 776.0 под Улус-Кертом, поэтому их переговоры с Хаттабом проходили более или менее в духе доброй воли». Очень жаль, что не найдем мы сегодня потомков защитников Албазина, у них бы мог получиться чрезвычайно интересный и содержательный разговор с Юрьевым.

Юрьев вообще очень «хорошо» знает историю Китая. «Китайцы никогда, кроме недолгой эпохи Юань, не расширяли и не стремились расширять свою территорию путем завоевательных походов». Просто ошеломляюще. Юань – это монгольская династия, поработившая Китай (и Русь тоже). Но Китай раздвигал свои границы не только при ней. Этот процесс происходил, например, при династии Хань. Затем – при династии Тан. А потом – при династии Цин, о которой речь шла выше. Впрочем, если династия Юань была монгольской, то династия Цин – маньчжурской. Следовательно, оккупационной применительно к собственно Китаю.

В связи с этим нельзя не сказать о в высшей степени своеобразной интерпретации истории, характерной для современной китайской науки. Михаил Юрьев это своеобразие, конечно, «не заметил».

В современном международном праве используется принцип историзма при оценке юридических фактов, то есть правомерность приобретения территорий оценивается с точки зрения права, действовавшего в соответствующую эпоху. В Китае же историческая аргументация абсолютизируется, при этом выдвигается тезис об «исторической несправедливости» современных границ Китая. В качестве территориальных приобретений Китая современные китайские историки представляют результаты завоеваний не только собственно китайских династий (Хань, Тан), но и неханьских государств (монгольского и маньчжурского), выступавших применительно к Китаю в роли оккупантов.

Соответственно, к истории Китая причисляется не только история ханьского этноса и народов, покоренных цинами хотя бы на короткий период (например, тувинцев, казахов, киргизов), но и история тех народов, которые захватывали Китай (чжурчжэней, монголов, маньчжуров). Национальным героем Поднебесной признается Чингисхан, который в реальности выступал по отношению к Китаю в качестве жестокого поработителя. Этот факт, однако, отходит на второй план на фоне того, что монгольская империя, простиравшаяся в XIII–XV веках на значительной части Евразии, сегодня объявляется китайским государством.

Это примерно аналогично тому, как если бы наши историки провозгласили национальными героями России того же Чингисхана вместе с Батыем, а также Карла XII, Наполеона и Гитлера, при этом все территории, которые когда-либо оккупировали Монгольская империя, Швеция в период расцвета, наполеоновская Франция и гитлеровская Германия, были бы объявлены «исконно российскими». А в дополнение к этому, учитывая, сколько раз мы воевали с Оттоманской империей и сколько территорий отвоевали у нее, Россия может претендовать на всю континентальную Евразию (кроме, быть может, Индии) и часть Северной Африки.

До подобного бреда никогда не доходил ни один самый «отмороженный» русский нацист. В Китае подобная трактовка истории является официальной. Из нее автоматически вытекает тезис об «исторической несправедливости» современных границ Китая и о необходимости «возврата утраченных территорий». Надо заметить, что больше ни одна страна в мире сегодня не использует подобной методологии при изучении своей истории.

В соответствие с этой методологией в Китае даже Нерчинский договор рассматривается как уступка с китайской стороны, а Айгуньский и Пекинский договоры однозначно называются «несправедливыми» и «неравноправными» во всех учебниках истории и академических работах (кстати, в международном праве подобных понятий просто нет, они есть только в китайской историографии). Цитатами о «несправедливых и неравноправных» Айгуньском и Пекинском договорах, о России, отторгнувшей у Китая 1,5 млн. кв. км его территории, можно заполнить весь этот номер «НВО», а также весь ближайший номер «Профиля». И никакие договоры между РФ и КНР по пограничным проблемам не оказывают ни малейшего влияния на эту трактовку истории.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

Михаил Юрьев и об этом ничего «не слышал». Зато он точно знает, что «ни государственной экспансии, то есть попыток прямо завоевать или каким-то иным образом отобрать российские дальневосточные территории, ни ползучая экспансия» со стороны Китая нам не грозит.

По этому поводу – несколько цитат.

Начальник управления пограничной торговли провинции Хэйлунцзян (это самая северо-восточная провинция Китая, на нее приходится почти 75% российско-китайской границы) Цай Кайфу: «Следует всемерно наращивать динамику вывоза рабочей силы на основе укрепления простейших форм технического сотрудничества в таких областях, как овощеводство, лесоразработки, строительный подряд и др., делать шаги в направлении рабочей силы из числа средних и высших технических специалистов, по возможности расширять поток рабочей силы в таких сферах, как народная медицина, строительство объектов, ирригационных сооружений, на отделочные работы, технический монтаж, ремонт электростанций и т.п. Одновременно с увеличением экспорта сезонников следует наращивать усилия по направлению рабочей силы на срок 1 год и более. Учитывая состав направляющихся на работу людей, следует укреплять эти бригады и отряды, создавая систему стройотрядов. Необходимо усилить руководящее начало в отношении лиц, выезжающих на работу за границу, защищать их права и интересы, обеспечивать их безопасность и сохранность материальных ценностей, стимулировать здоровое развитие сотрудничества в области найма рабочей силы».

Президент Гонконгской генеральной ассоциации международных инвестиций Сюй Чжимин: «Очень хорошие перспективы существуют в сфере предоставления Китаем России рабочей силы: Дальний Восток испытывает потребность в 5 миллионах работников».

Юй Сяоли, представляющий Хэйлунцзянский университет: «Поскольку миграция из Китая неизбежна, поэтому нужно вести в России пропагандистско-разъяснительную работу, чтобы переломить общественное мнение, ликвидировать боязнь «желтой опасности» и утвердить позитивный имидж мигрантов с Востока. Проблема китайской миграции для России имеет не локальный, а всеобщий характер, поэтому требуется выработка долгосрочной стратегии. В таком контексте главным стратегическим вопросом должно быть не создание препятствий миграции, а ее организация. Старыми способами уже не решить проблему населения восточной России».

Инь Цзяньпин из Института России Хэйлунцзянской АОН: «Китай в течение 15 лет инвестирует на Дальнем Востоке и в других регионах 12 миллиардов долларов на строительство промышленных объектов. Тогда большие группы китайских техников и менеджеров прибудут в Россию и проявят свои способности».

Конечно, проявят, кто бы сомневался? И «пропагандистско-разъяснительная работа, чтобы переломить общественное мнение», уже, как мы видим, ведется.