Олег Сергеев
«Долгорукий» достраивается...
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Принято считать, что в военном деле сегодня, а тем более в будущем, решающее значение для боевой эффективности баллистической ракеты имеет и будет иметь такой интегральный критерий, как ее способность надежно, а еще лучше гарантированно поразить заданную цель (или цели) с мощной многоэшелонированной ПРО. Уверен, что это прекрасно понимает даже не специалист в военном деле. Однако не только такой человек, но и иные люди, занимающие ответственные посты в Вооруженных силах и оборонно-промышленном комплексе РФ, похоже, вряд ли обращают внимание на один существенный фактор, напрямую влияющий на вышеназванный критерий.
БУМАЖНЫЕ ТИГРЫ
Ракетно-ядерное оружие, как известно, позволяет решать задачи стратегии – по содержанию «насквозь политики», определяемой как искусство возможного.
На категории возможного построен и инструментарий прогнозирования тенденций научно-технического прогресса, что обеспечивает перспективное планирование создания систем оружия стратегических ядерных сил (СЯС). Победы и поражения в ракетно-ядерном противостоянии пока, слава богу, определяют не реальные удары, а стратегия и тактика виртуальной, информационной войны – мощного средства прямого воздействия на экономический потенциал противника.
В последние десятилетия демонстрация реальной мощи все чаще сочетается с дезинформацией и стремлением скрыть ключевые технологии и этапы жизненного цикла оружия – существенный признак отсутствия кластера системы оружия, только в рамках которого возможна эксплуатация, модернизация и боевое применение средств вооруженной борьбы.
Примером эффективного инструмента экономического изматывания и лоббирования собственных проектов стала мифология «бумажных тигров» – в частности, мобильного ракетного комплекса МХ и СОИ четвертьвековой давности, в том числе – на глянце страниц популярного журнала Aviation Week and Space Technology. Хотя ни один из мифов так и не приобрел свойств системы оружия, они существенно повлияли на поражение СССР в холодной войне.
Данные приемы с успехом используются до сей поры. Особенно в том случае, когда имеют место пренебрежение данными научной разведки, техническое невежество политиков и алчность некоторых представителей ОПК. В таком случае итог – появление своего рода «черной дыры» в бюджете – неизбежен. После чего порой звучат признания, подобные тем, что не так давно прозвучали из уст Юрия Соломонова, руководителя Московского института теплотехники, разработчика ракет «Тополь» и «Булава»: «...мы израсходовали огромные ресурсы в довольно ограниченный исторический промежуток времени и на выходе из этой работы получили практически нулевой результат».
Цели и задачи информационных операций соответствуют концепции сетецентрических войн и оцениваются по критерию «стоимость–эффективность». Сегодня они сфокусированы на источниках роста научно-технологического и военного потенциала вероятного противника. Задачи этих операций – замедлить, остановить, повернуть в нужном направлении или вспять работы на любом из этапов жизненного цикла систем оружия.
Результативности операций помогает экзотика неизвестности передовых областей научных знаний и технологий, а также момент развития традиционных ракетно-космических технологий (Китай, КНДР, Иран). Информационный фактор демонстрации инноваций гарантирует запаздывание реакции и подавляет волю противника к проведению политики сдерживания и устрашения.
Направление главного удара выбирается с учетом технологического превосходства, стратегической инициативы в выборе средств информационного воздействия и ошибок противника в планировании асимметричного ответа. Все это способствовало, например, возникновению определенного недоверия в руководстве РФ, а вслед за ним и российской общественности к возможностям наземной группировки СЯС России с твердотопливными моноблочными МБР «Тополь-М» стационарного и подвижного грунтового базирования за счет неадекватности реакции на инновационный вызов. Можно, пожалуй, назвать это снижением информационной эффективности данной группировки.
Функцией отклика на виртуальные модели развертывания европейской ПРО и гиперзвуковых носителей высокоточного оружия явился возврат к устаревшим концепциям и традиционным затратным технологиям ракетостроения с минимальным добавочным инновационным потенциалом сдерживания и устрашения. То же можно сказать и о призывах ряда политиков и военных специалистов приступить к развертыванию сотен ПБРК средней дальности «Пионер», что означает вовлечение России в спровоцированную США и неоправданную технологически кампанию гонки стратегических вооружений.
Еще один неадекватный ответ: создание новой твердотопливной МБР с разделяющейся головной частью (РГЧ) и боевыми блоками индивидуального наведения РС-24, не имеющей перспективы заменить тяжелые жидкостные ракеты, и одновременное проведение работ по продлению сроков службы последних. Между тем при отсутствии глубокой модернизации этих ракет научно-технический застой неминуем. При этом подписание с Украиной соглашения о продлении срока эксплуатации ракетного комплекса РС-20 «Воевода» до 25 лет ставит обороноспособность России в зависимость от отношений между Москвой и Киевом.
 Старт межконтинентальной ракеты. Фото из книги «Вооруженные силы РФ» |
ПОД НЕКОМПЕТЕНТНЫМ РУКОВОДСТВОМ
А теперь вспомним, сколь долго и настойчиво восхваляли некоторые «ответственные товарищи» из верхних эшелонов российской власти «уникально короткий активный участок» траектории полета ракет. Американцы же оценили эту инновацию, снижающую боевую эффективность ракеты, как успешный результат внедрения в умы российских специалистов мифологии о космической системе ПРО. К тому же данная инновация не помешала развертыванию наземной ПРО в Европе, бессильную против РГЧ, зато стимулирующую гонку вооружений в направлении замены моноблочных ГЧ многозарядными.
В ответ на развертывание отечественных ПБРК наземного базирования американцы создали новые многофункциональные космические системы разведки, что наряду с прорывом в высоких технологиях привело не только к утрате фактора скрытности грунтовыми мобильными комплексами, но и к резкому снижению их боевых возможностей по сравнению со стационарными комплексами шахтного базирования.
Отказ от использования спутниковой системы ГЛОНАСС для мобильных «Тополей» явился одним из факторов снижения наукоемкости СЯС, что повлияло отрицательно и на боеготовность морской компоненты стратегических ядерных сил. В связи с недопустимостью перехода СЯС на американскую GPS сегодня предпринимаются титанические усилия по реанимации отечественной системы спутниковой навигации.
Информационная эффективность отечественных СЯС сегодня определяется моментом развития – созданием БРПЛ «Синева» в условиях противодействия американских советников, финансовых и административных ограничений.
Руководство страны осознает решающее влияние на эффективность оружия информационно-коммуникационных технологий, необходимых для функционирования спутниковой и астронавигационной систем. Кроме этого, без информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) теряются оперативность управления и качество проектов во всех сферах деятельности. ИКТ служат гарантией качества и целостности технологического процесса, произвольные изменения которого ведут к утрате потребительских свойств продукции, авариям и катастрофам.
В то же время демонстрация технологической некомпетентности, организационного невежества и безответственности руководства госструктур при разработке «Булавы» равнозначна проведению информационной диверсии.
Для всего мира остается загадкой факт финансирования по программе Нанна-Лугара утилизации практически новых РПКСН «Тайфун» и одновременной, в условиях экономического кризиса, закладки ракетоносцев, вооруженных меньшим числом еще несуществующих ракет комплекса «Булава». При реальной возможности модернизации РПКСН «Тайфун» под «Булаву» это выглядит издевательством над здравым смыслом.
Очевидно, доводка «Булавы» не потребует 60 лет, затраченных ГРЦ им. Макеева на развитие технологий морского оружия, но оценка этого проекта по критерию информационной эффективности давно перешла в разряд рекордов Книги Гиннесса благодаря упущенной выгоде внедрения научных и технологических заделов, богатого отечественного и зарубежного опыта морского ракетостроения, развития современных ИКТ. Что служит индикатором областей вмешательства заокеанских визави в системные проекты отечественного ОПК, раскрывает взаимосвязь ключевых элементов системы оружия, которые находятся вне зоны внимания специалистов государственной службы и ракетчиков.
Создается впечатление, что руководство Минобороны России и ОПК предпринимает все усилия к тому, куда нас направляют заокеанские партнеры, препарирующие по своему усмотрению системный кластер технологий стратегического оружия России, состоящий из источников знаний, опыта и инноваций. В чем активную помощь они получают от невежественных менеджеров-реформаторов на всех уровнях госуправления – творцов информационных тромбов в науке и образовании.
Лихое администрирование заставляет разработчиков вместо инновационного творчества реанимировать опыт прошлых лет. Чтобы преодолеть без современной системы патентования информационный вакуум, они, как герои «Горя от ума», «сужденья черпают из забытых газет времен очаковских и покоренья Крыма».
Американцы, умеющие извлекать пользу из своих ошибок и чужого невежества, патентуют ключевые технологии российского ракетостроения. Например, ими запатентовано устройство формирования каверны зарядами твердого топлива, снижающей гидродинамические нагрузки на ракету при подводном старте. Без этой технологии «Булава» никогда не поступит в арсенал. Ее ждет печальная участь копии каравеллы Колумба, не украсившей торжества по случаю 500-летия открытия Америки. Построенный корабль через две минуты после спуска на воду со стапелей на глазах у изумленных участников торжеств круто лег на борт и перевернулся, так и не повторив легендарного плавания через океан. Казалось, все было сделано, как в старину, – по сохранившимся проектам профессиональными судостроителями. Когда же стали искать причины неудачи, то, как и сегодня, вариантов вдруг оказалось в избытке┘
