Константин Вершинин
Николай Макаров может удивить своми заявлениями любого военного профессионала.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Год назад, 14 октября глава военного ведомства в ходе Коллегии Минобороны РФ сделал официальное заявление о создании нового облика Вооруженных сил. Поначалу казалось – все правомерно: пришел новый министр, значит, начинается новый этап военного реформирования. Так уж в новой России повелось.
Но ошиблись аналитики и обыватели. Масштабы оказались поразительными, сравнимыми разве что с упразднением императорской русской армии в 1917–1918 гг. Фактически со второй половины этого года началась полная разборка российской армии (или, как ее иногда называют, бледной тени советской армии). Реформации подвергаются практически все существующие на 2008 г. структуры – центральные органы военного управления, виды Вооруженных Сил и рода войск, военные комиссариаты и военная приемка, пресс-службы, военные средства массовой информации и военная медицина. Пожалуй, нет сферы и сектора, куда не добрались руки реформаторов.
Первая реакция – оцепенение от реформистских замыслов. Затем пробуешь ответить на вопрос: возможно ли все это? И, наконец, приходишь к успокительному для себя выводу – политики, конечно, реформаторы по своему духу. Может, они не досконально разбираются в военных проблемах, но для этого же существует военное управление, Генеральный штаб в частности. Так покажут политикам слабые места, убедят их. В конце концов будет найден консенсус – и нынешние сомнения окажутся напрасными. Не зря же Генштаб называют мозгом армии, там служат настоящие профи военного дела.
И тон задает его начальник, сегодня – генерал армии Николай Макаров.
И вот минул год, достаточное время, чтобы поставить все точки над «i».
Что же мы имеем в сухом остатке?
РЕФОРМИСТСКИЕ НЕПОНЯТКИ
До сих пор неясно, какие факторы повлияли на ускоренный слом остатков советской военной машины. Какие-либо внешние или внутренние причины и обстоятельства, вследствие которых реформаторскому погрому были подвергнуты все сферы и области жизнедеятельности Вооруженных Сил, не прослеживаются.
Достаточно просмотреть выступления Верховного Главнокомандующего и министра обороны на ежегодных сборах руководящего состава в период с 2000 по 2007 гг., чтобы убедиться – в них нет даже намеков на то, что в 2008 г. Вооруженные Силы будут подвергнуты столь радикальному реформированию.
Словом, совсем недавно ничто не предвещало столь стремительного преобразования армии и флота. Каким-то образом пристроить к реформациям пятидневную войну августа 2008 г. не получается. Совершенно очевидно, что все задумывалось и начиналось еще до нее. Да и катализатором реформ эта война не явилась ни коим образом.
И поныне широкой общественности неизвестно – кто же является автором столь значительных преобразований армии и флота? Неясен и ответ на вопрос – когда возник этот реформаторский план? Где и кем конкретно он составлялся? Сколько будут стоить российскому налогоплательщику затеваемые и активно проводимые организационные мероприятия? Кто конкретно из первых лиц государства руководит сегодня военной реформой? Кто ставил задачу преобразования Вооруженных Сил министру обороны Анатолию Сердюкову и при каких обстоятельствах? Что при этом главе военного ведомства говорилось конкретно? Какие назначались сроки?
Одно совершенно очевидно – Генеральный штаб, на который возложены обязанности по разработке плана строительства Вооруженных Сил Российской Федерации и координации работы по строительству и развитию Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов тут ни при чем. Кипучая деятельность во многом осуществлялась не в кабинетах Генерального штаба.
О многих задумках в сфере военного строительства Генштабу и его начальнику становилось известно далеко не в первую очередь. Надо полагать, нынешнее руководство Генштаба подобная унизительная роль устраивает. Если бы не устраивала, то последовали бы отставки. А поскольку их нет, то налицо умелое колебание вместе с генеральной линией руководства Минобороны.
«НАМ ЭКСПЕРИМЕНТОВ НЕКОГДА СТАВИТЬ»
Вот, в частности, что по поводу быстроты и натиска в деле демонтажа Вооруженных Сил советского образца говорил в мае 2009 г. руководитель Генштаба генерал Николай Макаров: «Реорганизацию Вооруженных Сил надо проводить очень оптимально, качественно и очень быстро, потому что армия теряет свою боеспособность. Это была одна из причин, почему нас критикуют – почему так быстро, почему без экспериментов. Нам экспериментов некогда ставить. Нам надо, быстро засучив рукава до плеч, просто вкалывать для того, чтобы сделать те ВС, чтобы они были гарантом целостности государства, чтобы они пользовались уважением у нашего народа и уважением у наших недругов».
Уместен вопрос: чего это вдруг «нам эксперементов ставить некогда»?. Времени-то было предостаточно и сейчас никто не угрожает новым военным походом на Отечество. Начиная с 1987 г. ничего нового в отечественных Вооруженных Силах не происходило. За исключением, пожалуй, бесконечной череды организационно-штатных мероприятий сократительного характера. На этом же уровне (1987 г.) находится практически все вооружение и военная техника российской армии. Примерно на этой же отметке застыла и военная мысль. Совершенно потерянными для военного строительства следует считать 1990-е гг. и, что особенно обидно, тучные 2000–2008 гг.
Причем обратите внимание – строить новую армию и флот предлагается, по словам Николая Макарова, «очень оптимально, качественно и очень быстро». Однако на практике так не бывает – чтобы быстро, да еще при этом качественно, да еще плюс ко всему и оптимально.
Важно при этом иметь в виду, что создание Вооруженных Сил сегодня осуществляется для противодействия настолько удаленным в будущее угрозам, что они не могут быть уверенно спрогнозированы. Решения по Вооруженным Силам в принципе не могут основываться на базе краткосрочного планирования. В частности, военный потенциал, которым располагает в настоящее время Россия (и будет еще иметь его в течение ближайшего времени), во многом является результатом решений, принятых в советские времена Леонидом Брежневым и Дмитрием Устиновым. Можно не сомневаться, ожидаемые реформации вполне могут нанести долговременный урон даже тому истаивающему военному потенциалу, который сохраняется сегодня.
Иными словами, быстрота в строительстве Вооруженных Сил недопустима по определению. Семь раз отмерь, один раз отрежь – именно этим правилом следовало бы руководствоваться при создании армии и флота. А у нас: «Нам экспериментов некогда ставить». Результат, который будет достигнут по завершению преобразований, во многом очевиден уже сегодня. Хорошо бы, чтобы об этом сразу было сказано начальником Генерального штаба. Вместо этого – слишком много заявлений и речей исходит из Генштаба.
ВОЕННОЕ ИСКУССТВО
Вот как совсем недавно высказался по поводу отечественного военного искусства начальник Генштаба генерал армии Николай Макаров: «За последние 20 лет произошли существенные изменения в формах и способах применения войск и вооруженных сил в целом. Вы помните Фолклендские острова – конфликт Аргентины и Англии, боевые действия 1991 года в Ираке, затем целая серия вооруженных конфликтов в Европе, затем в Афганистане. И те формы, и способы, которые были продемонстрированы, наводят нас на вполне понятную, существенную мысль о том, что все операции и действия войск перестали быть только по одному роду войск. То есть – Сухопутные войска проводили свою операцию, Военно-Морской Флот проводил свою операцию, Военно-воздушные силы – свои боевые действия. Сейчас этот термин исчез – сейчас проводятся только объединенные, совместные операции, требующие усилий всех видов, родов войск для достижения поставленной цели, под единым командованием. Если войны прежние, имели перед собой определенные цели по захвату территорий или разгрома противника и последовательно решались задачи, то теперь войны имеют характер совсем другой, цели и задачи другие».
Отметим, что в целом все высказанное выглядит достаточно сумбурно. И верно ли по-существу? Самое обидное, что вновь отечественной военной науке предлагается светить отраженным светом разного рода западных теорий (и тем более – на основе опыта давно прошедших кампаний). Весьма спорно утверждение генерала Макарова, что «┘все операции и действия войск перестали быть только по одному роду войск. То есть – Сухопутные войска проводили свою операцию, Военно-Морской Флот проводил свою операцию, Военно-воздушные силы – свои боевые действия. Сейчас этот термин исчез┘».
Не было и ранее никаких операций, которые бы «проводили Сухопутные войска», а были общевойсковые операции (равно как и общефлотские и совместные).
Очень спорно утверждение, что «Военно-Морской Флот проводил свою операцию». Непонятно, что означает слово «свою». В достаточно стройной системе операций советского времени Военно-Морской Флот планировал стратегические действия на океанских театрах военных действий (стратегическую операцию на океанских ТВД) и операции флотов (флотилий разнородных сил).
Сегодня надо лишь честно признать, что сил у страны нет ни на первое, ни на второе, ни на третье. То есть надо не дурить общественность, а сознаться, что океанский флот, созданный Леонидом Брежневым и адмиралом Сергеем Горшковым, давно почил в бозе. И спланировать воздушно-морскую десантную операцию на бумаге при некотором напряжении умственных способностей еще можно (кадры офицеров-операторов для этого из запаса – причем только из запаса – призвать еще можно), но реальных сил для ее проведения давно нет. Автору этих слов известно все это не понаслышке, а в ходе службы в Генштабе.
А вывод из всего сказанного достаточно простой – или начальник Генштаба, возможно, мягко говоря, возглавил мероприятия оперативной маскировки, или сам не силен в существе вопроса. На основе его заявления можно смело предположить, что даже в советские времена генерал Макаров лично не участвовал в планировании противовоздушных и воздушных операций на ТВД, а равно как и противодесантных, воздушно-десантных и морских (воздушно-морских) десантных операций. Достаточным основанием для этого служат его высказывания.
К слову говоря, операция «Оверлорд» 1944 г. (англо-американская высадка в Нормандии) была с точки зрения военного искусства самым образцовым образом спланированная и осуществленная воздушно-морская десантная операция.
В целом складывается впечатление, что начальник Генштаба склонен к некой дезинформации российской общественности (как и с размещением С-400 в Приморье, не так давно озвученным генералом Макаровым).
И не надо бы отечественному военачальнику отменять основные тезисы трудов Карла Филиппа Готфрида фон Клаузевица. Как и раньше, смысл любой военной кампании заключается в разгроме вооруженных сил противника и захвате его территории.
 Очень похоже на учения четвертьвековой давности. Фото Евгения Петрийчука |
ОПЕРАТИВНАЯ ПОДГОТОВКА
Совсем недавно начальник Генштаба Вооруженных Сил Российской Федерации – первый заместитель министра обороны Российской Федерации генерал армии Николай Макаров прокомментировал итоги оперативно-стратегического учения «Запад-2009».
В частности, военачальник отметил: «В ходе этих учений мы ставим перед собой ряд серьезных задач. Прежде всего, исследовать переход к новой системе управления Вооруженных Сил, в первую очередь основанной на переходе к системе сетецентрических войн».
На первый взгляд, все выглядит более чем серьезно. Однако военачальник не может не знать, что все учения мирного времени – это хорошо (или плохо) поставленный спектакль. Словом, что собирался исследовать – то на выходе и получил. Иначе говоря, результат спектакля зависит от талантов режиссера-постановщика (военного педагога).
То есть всерьез говорить о том, что (опять же, по словам генерала Макарова): «┘одна из задач состоит в том, чтобы изучить боевые возможности и исследовать боевые потенциалы вновь созданных бригад – мотострелковых, танковых, а также частей Военно-воздушных сил (в том числе воздушно-космической обороны)» – это очень большое преувеличение.
Смысл опять-таки не в том, что если вооружение и техника 1980-х гг., то надо отменять (не проводить) мероприятия оперативной подготовки. Главное – не придавать им магического действия.
И тут необходимо подчеркнуть – и в советские времена на учениях было немало показухи. Однако в поздние российские ее стало невообразимо больше. В частности, на учениях «Запад-2009» действия вертолетных частей обозначали пилоты вовсе не строевых частей, а из учебного центра в Торжке, а удары ВВС демонстрировали авиаторы из аналогичного центра в Липецке. Естественно, выучка авиаторов из учебных центров значительно выше, чем в строевых частях.
Надо отметить и следующее. Как правило, военное и военно-политическое руководство за ходом подобного рода учений наблюдает с так называемой смотровой площадки. Это трибуна, нарочито декорируемая маскировочными тканями, размещенная обычно на господствующей высоте учебного центра. Однако что с нее можно увидеть? Не более чем спектакль батальонного масштаба.
Отметим, публике никогда не показывают командный пункт оперативно-стратегического уровня. Причина тут только одна - показывать просто нечего. Стол с развернутой на нем картой не изменился со времен Брусиловского прорыва. При этом начальник Генштаба генерал Макаров сознательно (или сам не разобрался) втирает очки военно-политическому руководству страны по поводу сетецентрических войн (и заботливо при этом вручает бинокль Верховному Главнокомандующему, чтобы последний наблюдал за действиями всего лишь батальона).
А теперь представим себе такую ситуацию. Скажем, один из военачальников нечаянно заснул на смотровой площадке учений «Запад-81» и проснулся на учениях «Запад-2009». Что он увидел бы? А никакой, отметим, принципиальной разницы. Те же танки, те же самолеты, те же десантные корабли (спроектированные и построенные при Леониде Брежневе и Дмитрии Устинове), тот же подход при проведении учений. Принципиально не изменилось ничего, за исключением масштаба привлекаемых сил и средств. Если раньше считалось за пустяк поднять 300 самолетов, то сегодня и четыре – массированный удар.
Причем речь идет вовсе не о том, что надо отменять мероприятия оперативной подготовки. Дело совсем в другом. Требуется значительно меньше звона и трескотни. И больше смысла. И роль здесь Генштаба и его начальника определяющая (да и в самом деле, кто как не Генштаб – законодатель мод в сфере оперативной подготовки).
ВОЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
Реформаторы в 2008 г. взялись решительно за все, в том числе за модернизацию сферы военного образования. К примеру, подготовку военных кадров в 1992 г. осуществляли 115 военных учебных заведений, 16 военных академий, 3 военных института, 7 военных факультетов при гражданских вузах. При этом обучалось 150 тыс. слушателей и курсантов, а ежегодный выпуск составлял более 37 тыс. человек. Разумеется, подобного количества вузов и выпускников современной российской армии не требуется.
Однако реформу военного образования надо проводить очень осторожно и взвешенно. Принцип начальника Генштаба генерала Макарова «очень оптимально, качественно и очень быстро» тут не применим.
Остановимся для примера только на одном вузе – Военной академии Генерального штаба. Вот что по этому поводу в мае 2009 г. сказал начальник Генштаба генерал Макаров: «Высшая структура – это академия Генерального штаба, в которую может поступить только человек, достигший в звании генерал-майора. Мы повысили статус. Только избранные должны учиться в этой школе высшей нашей. Причем они должны понимать, что тот человек, который поступил туда, это человек, который в будущем будет или главкомом вида ВС, или командующим округа или начальником ГШ РФ. То есть тот, у которого есть перспектива. И мы знаем, что это именно тот человек, который достоин туда поступить. И мы будем соответственно его учить и обучать. Ранее мы каждый год принимали примерно по 100–120 человек. В этом году я принял экзамен. И приняли 16 человек в академию Генштаба всего. Были довольно-таки жесткие экзамены, на которых я присутствовал от начала до конца всех. И эти 16 человек с сентября будут зачислены в академию Генштаба. Причем мы понимаем, если мы хотим готовить выпускника, то он должен учиться, а не бегать подрабатывать деньги, как зачастую у нас бывает. Поэтому выпускник, вернее абитуриент, который придет первого сентября в академию ГШ, ему сразу же зачисляется, что он лучший офицер ВС и о них тоже я ниже скажу, и мы выплачиваем ему сразу же 80 тысяч рублей дополнительно к его денежному содержанию. Чтобы он не бегал, не искал, как бы ему прокормить семью. Также он получает благоустроенную квартиру рядом с академией Генштаба, которая на сегодняшний день уже его ждет. Причем если человек будет учиться на отлично - он получает ежемесячно надбавку 20 тысяч рублей как стипендию дополнительную. Итого у него 100 тысяч. Если на хорошо и отлично – получает 10 тысяч. Если на тройки – он отчисляется. Мы не будем получать двоечников. Мы будем отчислять троечников опять на то место, которое он занимал до этого┘ Причем мы понимаем, что многие предметы в академии Генштаба преподаются менее качественно, чем в наших ведущих вузах страны. Поэтому на многие предметы мы будем просто привлекать профессоров читать лекции, проводить занятия с таких университетов как МГТУ им. Баумана, МГУ, МГИМО. Потому что МГИМО даст образование даже языковое более качественно, чем наш преподаватель, который сидит в академии Генштаба. Причем лекции будут читать люди, начиная с министра обороны, начальника Генерального штаба, заместителей министра обороны┘».
Обратим внимание лишь на несколько моментов.
Почему только 16 слушателей? Или их фамилии (с учетом преданности вышестоящим военачальникам и происхождения) были определены заранее (и поэтому на выходе получилась некруглая цифра 16)?
А если «были довольно-таки жесткие экзамены, на которых я присутствовал от начала до конца всех», то сколько человек было на одно место в академии Генштаба? Сколько «абитуриентов» сдали экзамены («довольно-таки жесткие»), а сколько не сдали? И по каким причинам? Ясности никакой. И это при том, что раньше никаких экзаменов в академию Генштаба не было. Военнослужащий всей своей предыдущей службой доказывал, что он достоин обучения в подобной академии.
Примечательно и такое высказывание: «Тот человек, который поступил, это человек, который в будущем будет или главкомом вида ВС, или командующим округа или начальником ГШ РФ. То есть тот, у которого есть перспектива».
Но если приняли 16 человек, то на них округов и видов Вооруженных Сил по выпуску явно не хватит. Ну, это, возможно, мелочи. Скажут, придираюсь. Но цифра 16 (не 15, не 20) все же настораживает.
Еще один казус: «Лекции будут читать люди, начиная с министра обороны, начальника Генерального штаба, заместителей министра обороны». Тут надо сразу определиться, кто педагог, а кто начальник. Разумеется, какое-то информационное начало в лекции, скажем, заместителя министра обороны будет. Но тот факт, что он преподаватель и может чему-нибудь научить – более чем сомнительный. Тем более конспект лекции ему будут готовить рядовые исполнители, которые, возможно, и не заканчивали академии Генштаба.
Не вполне понятно, что означает на практике «проводить занятия с таких университетов как МГТУ им. Баумана, МГУ, МГИМО». Чему преподаватели перечисленных вузов могут научить будущих полководцев? Как планировать и проводить воздушно-морскую десантную операцию (операцию стратегических ядерных сил)?
Уж совсем неясно выражение начальника Генштаба: «Потому что МГИМО даст образование даже языковое более качественно, чем наш преподаватель, который сидит в академии Генштаба». О каком языковом образовании идет речь? Академия Генштаба, получается, предназначена именно для этого?
А фраза генерала Макарова: «Если этот человек пожелает расстаться с воинской службой затем, чтобы он умело мог работать и в администрации президента РФ, и в правительстве, и быть губернатором и его образование бы позволяло ему качественно выполнять свои обязанности» – и вовсе выходит за пределы понимания. То есть плохой генерал – это хороший мэр города или губернатор области, так получается? Кроме того, складывается, впечатление, что будущего военачальника будут обучать в главном военном вузе всему, чему угодно, за исключением науки побеждать.
И последнее. Обещание начальника Генштаба: «Мы выплачиваем ему сразу же 80 тысяч рублей дополнительно к его денежному содержанию», насколько известно, пока остается не реализованным.
И о главном. Если так много несуразностей только по главному вузу Вооруженных Сил, то что же говорить об остальных учебных заведениях? Если в голове начальника Генштаба такая каша только по одной академии?
ВРОДЕ МЕЛОЧИ
Весьма показательно следующее высказывание начальника Генштаба генерала Макарова: «Много идет разговоров о так называемом приказе министра обороны № 400 по повышенным денежным содержаниям для лучших офицеров. Я вам скажу одно, что последние 15–20 лет, вот, в войсках такого равнодушия нигде нет. Поэтому офицеру безразлично, он понимает, что он нищенски получает, он квартиру получит когда-то в необозримом будущим. Ему же говорят, у вас же техника неисправна. Ну и что? У вас подготовка никакая. А это меня меньше волнует. То есть этого офицера нужно расшатать. Потому что мы понимаем – если дать одному офицеру 15 тысяч, а другому 50 тысяч, мы не решим вопросы. Но мы хотим разболтать эту вот равнодушную массу, чтобы они хоть начали чем-то заботиться. Через своих жен, которые, может, хоть возмутились бы, почему ее муж получает столько, а сосед столько. И мы этого достигли. Мы понимаем, что идет негатив, но мы на него в какой-то степени сознательно пошли, чтобы эту массу равнодушную немножко как-то взбудоражить. Мы много сделали ошибок, мы признаем в этом плане. Мы сейчас корректируем, мы сейчас выходим на многие параметры абсолютно другие, которые на следующий год будут работать и действовать. Но этот принцип мы оставим на следующий год и еще на следующий год, что лучшие офицеры будут получать повышенное денежное содержание».
Уж насчет того, что «мы много сделали ошибок, мы признаем в этом плане» – кто бы сомневался. Особенно это относится к тезису «через своих жен, которые, может, хоть возмутились бы, почему ее муж получает столько, а сосед столько».
Только один пример (и это, подчеркнем особо, не вымысел). Одна офицерская жена на «премию» купила шубу, а соседка, которой аналогичного вознаграждения не досталось, со всей пролетарской ненавистью вылила на обновку смолу. Сегодня нет лучшего средства для разложения офицерского состава Вооруженных Сил России, чем приказ № 400. И выражение начальника Генштаба, что «этот принцип мы оставим на следующий год», свидетельствует о том, что с каждым годом углубляющаяся рознь среди офицеров будет культивироваться со стороны Генштаба и в последующем.
Подчеркнем, что приказ № 400 по степени вредоносности воздействия на воинские коллективы можно сравнить только с Приказом № 1 образца марта 1917 г. Помимо всего прочего, никогда еще в российской армии не было такой розни между старшими и младшими. Достаточно только одного примера. Сегодня ведомость, в которой расписываются за получение денежного довольствия, одна – для начальников, другая – для подчиненных. Чтобы младшие не видели, сколько причитается начальникам. Иначе социального взрыва не миновать.
Наконец, в качестве вывода – не слишком ли много завихрений и заблуждений для начальника Генерального штаба? Рамки статьи не позволяют перечислить другие несуразные высказывания и заявления, исходящие из армейского мозга. Может, политики и честно делают свое дело, но корректировка в военном реформировании со стороны военных профессионалов необходима. Вот только кроме как Генштабу ее возложить на кого. Политики оказываются в явном проигрыше – нынешние советы-коррективы, приведенные в материале, сыграют плохую службу.
