Юрий КИРИЛЛОВ
Управление современным боевым кораблем требует знаний, опыта и мастерства.
Фото Виктора Литовкина
Когда ВМФ располагал огромным подводным флотом – атомным и дизельным, думается, острота темы отступала на второй план: так мы были горды своей мощью и самодостаточны. Даже если располагали какой-либо интересной информацией на этот счет. Во флотском обиходе (командирской среде) культивировалось даже превосходство перед зарубежными коллегами уже по признаку «пожизненности» командирской подводной профессии у нас.
Да и менять что-то в такой махине, какую представлял тогда ВМФ, было затруднительно. Не следует сбрасывать со счетов и незыблемость позиции высоких создателей этой системы.
Теперь другое дело, иная ситуация. Подводный флот исчисляется буквально единицами да «благими намерениями» на будущее. И ясно также, что дожить до обнадеживающего будущего нужно с минимальными потерями. В значительной степени сие означает: сохранить хотя бы командный состав подплава. Что касается опыта, очевидно, всякий опыт полезен, в том числе лучший зарубежный.
ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ
Общая мировая тенденция – тоже в сокращении численности подводных лодок (ПЛ), доли подводных лодок в составе современных флотов. Но это абсолютно не означает оценки снижения их роли в войне на море. Тем более что процесс, как правило, сопровождается существенным приростом боевых возможностей.
Сейчас даже на флотах развивающихся стран никто и слышать не хочет о ПЛ без крылатых ракет. Про современные торпеды и СГПД и речи не идет. Стремятся уйти от дизельных в пользу неатомных подводных лодок (НАПЛ), требуют оснащения ПЛ ИБСУ. Каков, однако, прогресс!
Между тем достаточно вспомнить Фолклендский кризис – первую «компьютерную войну» на море (1982), где на самых современных атомных ПЛ королевского флота недоверие к самонаводящимся торпедам оказалось таково, что стрелять по аргентинскому флагману «Генерал Бельграно» решились только примитивными прямоидущими торпедами чуть ли не времен Второй мировой войны. О противокорабельных крылатых ракетах (ПКР), запускаемых из труб ТА многоцелевых ПЛА, все, кроме американцев, тогда могли только мечтать.
И еще: устойчивая тенденция последних десятилетий по сокращению разрыва между сравнительно недорогими дизельными ПЛ и очень дорогими и технологически сложными атомными привела к появлению НАПЛ. Возможность НАПЛ достаточно долго находиться под водой, намного больше ДПЛ, дополнилась кардинальной модернизацией информационного обеспечения, в котором они уже приближаются к атомоходам с их большими антеннами и несравненно большими объемами для размещения аппаратуры обработки. К тому же, считается, здесь легче бороться с помехами ГАС. Именно это плюс ИБСУ, новое оружие и перспективы действовать в сетецентрических системах сближают их возможности – в степени подобия, кратной их естественной мобильности. Если это покажется кому-то сегодня несколько смелым прогнозом, согласитесь, перспектива у такого сближения определенно существует.
Отсюда нетрудно перебросить мостик к пропорционально возрастающей роли командира в современных условиях, в том числе в формировании такого важнейшего показателя, как боевая эффективность ПЛ.
СИСТЕМА ПОДГОТОВКИ
Прежде всего напомним, что СССР обладал самым крупным подводным флотом в мире. Не принято было говорить, но, по сути, в послевоенный период ВМФ и был преимущественно подводным флотом. При том что в его состав входили еще сотни боевых надводных кораблей (НК) практически всех классов, разнообразных самолетов морской авиации (МА), решать задачи в океанской зоне в случае войны способны были только ПЛ, в первую очередь атомные. Сначала из-за отсутствия авианосцев, а потом в силу их неполной боевой состоятельности и малочисленности.
Много и везде плавали, поправ все представления об автономности. Вместо двух месяцев массовым образом доводили этот показатель до 8–12 и более месяцев, где экипажам в совершенно запредельных тропических условиях приходилось импровизировать с восстановлением технической готовности ПЛ. О пределах физической выносливости экипажей, как правило, и речи не шло. Поддерживая тем самым немедленную готовность к воздействию по противнику.
Каков же был качественный уровень командира ПЛ в то славное время? Вообще-то интересный вопрос, не располагающий к однозначному ответу.
Взглянув на передового, результативного командира, – каких было тогда немало, хочется сказать: хорошо готовили. При взгляде на среднего, не на самого лучшего, поставить под сомнение только что выдвинутый тезис и посетовать на систему подготовки. Вовсе не праздное, в общем-то, предположение, если учесть, что система подготовки естественным образом подразумевает и отбор кадров. Профессиональный отбор, как теперь принято говорить. Но был ли он у нас?
Конечно же был! Но менее всего он был профессиональным. Кадровые органы, политорганы (и вообще «органы») так полно формировали образ перспективного либо малоперспективного офицера флота, опираясь на свои критерии, что зачастую с легкостью переубеждали командование, положившее глаз в море на какого-нибудь грамотного шустрого и толкового молодого офицера-кандидата.
Вот вам и отбор! Вот вам и отсев! И он, видимо, был так надежен и хорош, что в последующем к нему уже и не возвращались. Ни на Классах, ни в Академии, ни в УЦ ВМФ, которые в совокупности как раз и составляют систему подготовки командиров. Нигде на моей памяти ни один человек не был отсеян по профнепригодности. Не приходилось даже слышать о таком случае. Хотя слышать, что такие вопросы вставали, приходилось. На этот счет начальники любили повторять только им известную истину: «дураков» среди наших кадров нет и быть не может! И мы, молодые тогда офицеры, принимали этот тезис за истину, не очень, правда, понимая, как это получается.
В Академии превалировал академический стиль подготовки командиров. Здесь глубоко учили тактике (даже оперативному искусству), основам управления силами и многим премудростям, более ориентированным на будущее, когда командир перейдет уже в сословие флагманов или на штабную работу. Кстати, число командиров ПЛ с академическим образованием никогда не было велико. На академическую скамью, как правило, уже приходили с должности командира. Выпускник академии «засматривался» на более высокие (престижные) или более спокойные (штабные) должности.
Впрочем, единственный командир ПЛ ВМФ с академическим образованием в годы ВОВ П.Д.Грищенко был и самым результативным и самым искусным командиром ПЛ ВМФ. Так что снимем головные уборы перед нашими академическими наставниками и самой альма-матер.
Классы (ВСОК) более приближены к требованиям практической командирской службы. Здесь меньше теории, обучение более конкретно. Если и изучали что-то теоретическое, то в объемах, минимально необходимых будущему командиру. Естественно, особенно тщательно – оружие и организацию его боевого применения, теорию корабля как необходимую базу для управления ПЛ и организации борьбы за живучесть (БЗЖ). Отдавалось должное отработке основ практических навыков в управлении ПЛ и применении оружия на тренажерах. Правда, некоторым из нас, «вкусившим разврата» от настоящих совершенных тренажеров в УЦ ВМФ для ПЛА последних проектов, эти казались примитивом. Впрочем, у наших многоопытных наставников доставало мудрости, флотского опыта и педагогического мастерства, чтобы озадачить и поставить в тупик самых самоуверенных. А это в педагогике уже половина успеха! При этом царила атмосфера взаимного уважения, что исключало рецидивы уязвленного самолюбия.
Уникально полезной была возможность неформального общения с преподавателями-участниками ВОВ, в основном бывшими командирами ПЛ. Здесь доверительно передавались впечатления от самых острых боевых ситуаций: начала боевых действий (БД), первых встреч с противником, торпедной атаки, впечатления командира, попавшего на минное поле и т.д. Не менее важным и интересным оказалось общение с непосредственными участниками, пережившими известные катастрофы и аварии ПЛА.
Всегда, и чем дальше, тем больше удивляла «оторванность» друг от друга процессов отработки тактических задач, вопросов и практического управления кораблем. Их традиционно «подавали» порознь, предоставляя «соединять вместе» чуть ли не по собственному разумению. Так называемый тактический фон к любому упражнению представлялся не более как простая формальность. Местом, где, казалось, должны были реализовываться эти идеи, как раз и являются Классы.
У них, забегая вперед, мы увидим, это так и делается – единый неразрывный процесс.
И, наконец, УЦ ВМФ. Следует заметить, что такие, как в Обнинске и Палдиски, были отменно хороши. Здесь готовили кадры конкретно и добротно. Что наиболее ценно – на тренажерах, полигонах, достоверно имитирующих обстановку. В управлении ПЛА, ГЭУ, организации и ведении БЗЖ здесь закладывались навыки, часто недоступные для каких-либо иных условий боевой подготовки.
На самом деле, вряд ли кому придет в голову имитировать в море на ПЛ предельные условия по отработке противоаварийного маневра от провала по глубине, «остросюжетные» ситуации с авариями и неисправностями ядерного реактора, оружия и т.д. На тренажере это сделать можно. А в сознании и моторике обучаемых подобный опыт откладывается надолго и вполне надежно.
В остальном в деле подготовки командиров (будущих командиров) ПЛ остается флот с его сугубо практическими «университетами». С одной стороны, здесь вроде все располагает к продуктивному процессу: выдают зачетный лист на с/у кораблем, спрашивают за его своевременное «закрытие», служба на ПЛ максимально приближена к требованиям флота, плавающие «отцы командиры» всех степеней нередко демонстрируют обучаемым «мастер-класс» высокого толка. Было бы желание научиться!
И тем не менее существует достаточно авторитетное мнение, что на действующем флоте уместнее служить, то есть демонстрировать свои высокие практические навыки, в том числе в управлении кораблем и решении возникающих тактических задач, нежели учиться. К тому же освобожденных от исполнения своих обязанностей там нет, а их добросовестное исполнение достаточно многосложно и занимает, по сути, все рабочее время.
При этом не будем забывать, что только флот является настоящим источником практического опыта и совершенствования навыков в практической службе командира корабля, критерием истины в последней инстанции, где командир раскрывается во всем многообразии своих командирских достоинств и недостатков, особенностей, непрерывно профессионально растет, учится и оценивается.
Итак, что остается «в сухом остатке» после краткого беспристрастного анализа отечественной системы подготовки командиров ПЛ? Академия добротно учит тактике, Классы – основам применения оружия и управления кораблем, дает теоретические основы БЗЖ и основы управления ПЛ. Старые испытанные УЦ ВМФ славились детальной проработкой устройства конкретного корабля, физики реактора, основ управления ПЛА на тренажерах.
А вот соединить все воедино нигде не получалось. Между тем это чрезвычайно важно, потому что в нем главное. И от правильного поведения во всем многообразии функций командира ПЛ и принятия единственно правильного решения в бою или при аварии будет зависеть не только победа или поражение, но и судьба ПЛ. Только достаточно ли предусмотрительны мы на этапе подготовки командиров, сил в мирное время, чтобы это решение было своевременным и верным, когда это потребуется?
Но прежде чем окончательно резюмировать, посмотрим, как это у них. Подчеркнув при этом, что ценность комплексного подхода (см. соображения насчет Классов) к отработке практических навыков при управлении ПЛ бесценна и незыблема.
КАК ЭТО У НИХ
Как выяснилось, у них (данные по британским курсам «Перископ») вылететь из кандидатов на командира по профнепригодности – самое обычное дело. Причем не по анкетным данным и показаниям медицины, а в ходе отработки обычных тренировочно-тестовых упражнений на тренажере ПЛ. Значит, уже есть отбор, напоминающий о том, что командиром ПЛ способен быть далеко не каждый даже при наличии необходимых теоретических знаний и морского опыта.
Слушатели отрабатывают на тренажере одну из тактических ситуаций, связанных с управлением ПЛ, требующую хорошей реакции и внимания, скажем, по мгновенной оценке обстановки в перископ на подвсплытии ПЛ. Отсутствие таковой чревато потерей скрытности (вблизи маневрируют корабли КПУГ), либо неготовностью за секунду оценить (охватить) обстановку. Отказ от перископа не позволяет идентифицировать непростую обстановку наверху для принятия единственно правильного решения. Можно себе представить, что упражнение удается не всем слушателям (обстановка организаторами упражнения создается, как говорится, на грани фола). Уже не говоря об управлении аварийной ПЛ. Подобные примеры наводят на мысль, что должность командира ПЛ (особенно командира ПЛА) – из разряда так называемых операторских должностей, требующих особых качеств, связанных с прекрасной реакцией и способностью мгновенно принимать нужные решения в сложной и особо сложной обстановке.
Несколько неудачных попыток в ходе выполнения подобных упражнений, и ряды редеют. Неудача приводит соискателя к выводу, что «это не его», и по совокупности незачетных испытаний в ходе учебы (тренировок), куда входят еще и действия по управлению ПЛ в так называемых пограничных условиях, выполнению типовых противоаварийных маневров, он в конце концов отказывается от продолжения подготовки на курсах. Он уже не будет командиром ПЛ. Зато он может оказаться неплохим работником штаба или какого-нибудь флотского учреждения.
Недавно по каналу «Discovery» шел фильм, еще более расширяющий представления о системе и приемах подготовки командиров ПЛ для королевского флота. На одну из атомных ПЛ королевского флота прибывают группа слушателей курсов «Перископ» и экзаменационная комиссия. ПЛ действует в прибрежном районе БП. На стороне «противника» – фрегат (ФР) с вертолетом, БПЛА и противолодочный вертолет берегового базирования, ведущие поиск ПЛ. Слушателям курсов по очереди под бдительным оком командира ПЛА и председателя, членов комиссии предоставляется возможность в роли командира выполнить одно из тактических упражнений, скажем, разведку назначенного участка побережья в условиях активного противодействия РПЛС, представленных вышеперечисленными силами. Исходные тактические условия таковы, что «соискателю» для прорыва в назначенный район, разведки в нем, приходится прибегать к какому-нибудь особому тактическому приему, позволяющему обмануть бдительность противолодочников, для чего применить весь запас тактических знаний и изобретательность плюс умение управлять кораблем.
И ВСЕ-ТАКИ ДЕЛО ДАЖЕ НЕ В ЭТОМ
И даже не это – подобный искусный методический прием англичан, и без того славящихся нестандартным военно-морским мышлением, так поразило воображение автора, не менее 18 лет своей службы отдавшего аналогичному поприщу. Тем более что любой из наших критически настроенных флотских оппонентов не преминет заявить: «Подумаешь, так и мы можем – передать управление ПЛ обучаемому, оказавшемуся под рукой!» На самом деле здесь все гораздо сложнее и важнее.
Во-первых, и что коренным образом отличает их методику: там это система, а не случайная импровизация флотского начальника, на которого вдруг накатило лирическое настроение.
 В море надо не учиться, а выполнять свои служебные обязанности. Фото Виктора Литовкина |
Во-вторых, там в полной мере реализуется фактор реальности обстановки в процессе обучения командного состава: в море, на боевой ПЛА, с реальным противником. Совершенно очевидно, подобный подход совершенно неотразим как в части эффективности обучения, так и испытания пригодности обучаемого к выполнению будущей ответственной должности.
В-третьих, им удалось убедительно соединить воедино вопросы управления ПЛ с решением реальной, а не надуманной тактической задачи, психологически внушить будущим командиром их единство. В этом состоит с точки зрения методики практической подготовки уникальная ценность данного приема. Это означает адекватность применяемой методики операторской сути командирской деятельности.
Кому-то может показаться слишком затратной и нарочитой отработка слушателей курсов на современной боевой многоцелевой ПЛА. Так бы у нас и сказали, не слишком задумываясь.
Позволим себе не согласиться! «Более дешевых» дизельных (даже учебных) ПЛ, на которых так продуктивно и добротно проводилась «первичная подготовка» будущих командиров атомоходов, в королевском флоте уже нет. Кроме того, многократное повторение упражнений с различными слушателями в роли командира истощило бы АБ ПЛ и заставило прерываться на ее зарядку.
В английском флоте на сегодняшний день менее десятка МЦПЛА плюс 4 ПЛАРБ. И абсолютно уместным считается и оправдывает себя штучный отбор при персональном подходе к обучению и подготовке каждого командира ПЛ и кандидата на эту должность. Тогда подобный опыт оправдан по самому строгому счету.
Что же касается затратности предприятия, она надумана. Смотрите сами: разнородные противолодочные силы (ФР, самолет и вертолет) отрабатывают штатные плановые задачи БП в море, имея к тому же прекрасное обеспечение в виде ПЛА. С точки зрения безопасности она оговорена и учтена планом-заданием. Сама ПЛА (что касается экипажа, его боевых расчетов и смен) отрабатывает обычные тактические упражнения в типовых условиях БП, правда с разными «командирами», что никогда лишним тоже не бывает. Не говоря уже об обучаемых – польза и полноценная отработка для всех членов экипажа. И опять же заметим: одновременно идет взыскательный отбор лучших, достойных и профессионально пригодных.
Более того, штатный командир ПЛ получает уникальную возможность наблюдения за слаженностью работы расчетов, своего экипажа в целом со стороны, обостренно оценивая уровень подготовленности, сопричастности происходящему, не допускающей ни при каких обстоятельствах работы в полсилы; оценивает все стороны и нюансы процесса выработки решения и управления его ПЛ очередным обучаемым, что, несомненно, дает ему дополнительный опыт, пищу для размышлений и, безусловно, методически оправданно. Штатные офицеры корабля, часть из которых обязательно связывает свою карьеру с командирским мостиком, имеют уникальную возможность посмотреть, что их ждет на этом пути.
Таким образом, потратив двое–трое суток на подобную деятельность, флот при грамотном планировании, в общем-то, и не понес никаких дополнительных затрат, не было и риска. В то же время приобретения – бесценные! Флот получает несколько уже хорошо отобранных, подготовленных и предсказуемых будущих командиров. Тем более что к подобной зачетной отработке слушатели допускаются не вдруг: за плечами теоретический курс подготовки, многодневные упорные тренировки, решение тактических задач на тренажерах, предварительный отбор в процессе тренажерной подготовки, прошлый практический опыт подводного плавания в роли вахтенного начальника. Завершение подготовки на командирских курсах в виде подобного мероприятия – достойный финал обучения.
ВЫВОДЫ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Из всего этого следует, что не случайно систему подготовки подводников, командиров ПЛ принято считать визитной карточкой флотов, залогом их успешности. Исторически подтверждено, что наиболее результативным подводным флотам соответствовала и лучшая, наиболее совершенная система подготовки командиров. Вспомним, с каким «боевым КПД» по отношению к другим флотам воюющих держав вошли во Вторую мировую войну германские подводники. А именно там была наиболее рациональная и продуманная система подготовки экипажей и командиров. Так что вольные либо невольные упущения в этом важном деле – это еще и упущенные боевые возможности флота.
Впрочем, продуктивнее говорить не о достижениях собственной системы подготовки, а о недостатках и нереализованных возможностях, прежде всего в свете недополученного эффекта, сосредоточиться на предложениях.
Во-первых, известно, охват обучением в УЦ ВМФ, в том числе командиров ПЛА, был далеко не полным и даже не подавляющим. А коль скоро эффективность подготовки там признана как бесспорно высокая, странной выглядит неспособность командования ВМФ пропустить через УЦ весь командный состав и экипажи атомного подводного флота. Тем паче, что, если не вторые, то сменные экипажи на всех дивизиях и проектах ПЛА были. Думается, причина в структуре. За отсутствием Командования подводными силами ВМФ и флотов не оказалось и заинтересованного компетентного «хозяина» в хорошем смысле этого слова.
Во-вторых, лишенные УЦ подводники дизельных ПЛ, совершенно очевидно – это недополученный, упущенный уровень боевой эффективности, причем в масштабах всего ВМФ. Тем более в свете отмеченного сближения боевых возможностей НАПЛ, переход на которые неизбежен, с ПЛА, о чем говорилось выше.
В-третьих, пример с опытом подготовки командиров ПЛ для королевского флота тем более интересен, что даже при самых благоприятных перспективах в ближайшие 10–15 лет нам суждено обходиться компактным подводным флотом, соизмеримым скорее с английским и французским, нежели американским, как ранее. И где штучный отбор и индивидуальный подход к подготовке командиров видятся единственно приемлемыми, и их не грех позаимствовать.
Если первые УЦ ВМФ в части идеологии своего построения тяготели к ЯЭУ и это было глубоко оправданно, теперь настало время подумать об углубленном приобщении командиров к ИБСУ, доминирующим на мировых флотах уже два десятилетия. Они неизбежно должны появиться и на наших ПЛ. Готовые осуществить оперативную интеллектуальную поддержку командира, они неизбежно потребуют от него и адекватной подготовки.
Флот не разорится и даже не обеднеет от перехода на персональный отбор и индивидуальный, интенсивный подход к подготовке командных кадров. Два–три специальных выхода в год на флотах, располагающих ПЛ (ПЛА), в обеспечении НК и противолодочного вертолета, самолета для выпускников Классов и соискателей допуска к самостоятельному управлению ему вполне посильны.
Кроме того, не время ли распрощаться с пережитками «династичности» на флоте, когда наши горячо любимые дети, племянники зачастую совершенно незаслуженно занимают «дефицитные» места будущих командиров? Чтобы уйти от обид, вспомним: природа отдыхает на детях великих людей, в том числе и выдающихся офицеров и адмиралов. В случаях безумной любви к морю спасает служба на общих основаниях.
