Сергей Брезкун
Западные круги были больше озабочены не тем, как предотвратить ядерную войну, а тем, как вести ее в ограниченных масштабах. Фото с сайта www.nnsa.energy.gov
Известный ядерный аналитик прошлого века Герман Кан в 1965 году издал монографию «On Eskalation» (русский перевод «Об эскалации», Воениздат, М., 1966, с пометкой «продаже не подлежит»). Там была приведена и знаменитая «лестница эскалации», которая разрабатывалась с целью дать теоретическое обоснование допустимости и даже целесообразности реальной ядерной войны разной степени интенсивности.
Кан приводил «лестницу» из 44 «ступеней» на семи фазах развития конфликта вплоть до фазы неограниченной «центральной» ядерной войны. Но уже тогда эта «лестница» выглядела (даже в рамках «логики» алогичной ядерной войны) не очень-то крепко «сколоченной». Соответственно, к «лестнице» Кана необходим более чем критический подход, и в рамках анализа идей глобального сдерживания она – с учетом фактора НПРО США и др. – однозначно выглядит анахронизмом.
Однако мысли, высказанные американским аналитиком полвека назад в совершенно иной военно-политической ситуации, могут оказаться полезными (естественно, с критическим их учетом) для выстраивания отечественной концепции пресечения потенциальных региональных конфликтов и агрессии. В соответствии с таким подходом необходим российский вариант не «лестницы эскалации», а «лестницы деэскалации конфликта».
КАК ЭТО МЫСЛИЛ СЕБЕ ЗАПАД
Не приводя «лестницу» Кана полностью, остановимся на тех ее ступенях, которые относятся как раз к ограниченной ядерной войне. В фазе «Острый кризис» (порог – «неприменение ядерного оружия») Кан выделял следующие «ступени»: 12 – большая обычная война; 13 – широкая комбинированная эскалация; 14 – объявление ограниченной обычной войны; 15 – подготовка к ядерной войне; 16 – ультиматумы о применении ядерного оружия; 17 – ограниченная эвакуация (около 20%).
Далее, в фазе «Необычный кризис» (порог – «нарушение жизненно важных интересов»), следовали ступени: 21 – локальная ядерная война (демонстративные действия); 22 – объявление ограниченной ядерной войны; 23 – локальная ядерная война с нанесением ударов только по военным объектам; 24 – необычные, провокационные и существенные контрмеры; 25 – эвакуация городов (около 70%).
В следующей фазе «Дипломатия ядерного нажима» (порог – «центральная война») Кан выделял ступени: 26 – демонстрация удара по метрополии; 27 – демонстративные удары по военным объектам; 28 – демонстративные налеты на различные сооружения; 29 – демонстративные удары по населению; 30 – полная эвакуация (около 95%) и 31 – взаимные встречные репрессалии…
Все это выглядело сумбурно тогда и, повторяю, тем более выглядит несуразно сейчас, но Кан для многих на Западе – крупный авторитет и игнорировать его подходы не стоит. К тому же не один Кан затрагивал тогда острые проблемы, и еще более интересно вспомнить о брошюре «On Limiting Atomic War» («Об ограничении атомной войны»), изданной в Лондоне и Нью-Йорке в 1956 году под эгидой английского Королевского института международных отношений. Она была написана в результате дискуссий с участием контр-адмирала сэра Антони Баззарда, профессора П.М.С. Блэкетта, члена парламента Дениса Хили и Ричарда Гулд-Адамса.
Как сказано было в предисловии: «Дискуссии были организованы с целью обсудить проблемы оборонительной политики в нынешний атомный век и изучить аргументы в пользу попыток провести разграничение между тактическим и стратегическим применением атомного оружия».
Другими словами, участники дискуссии размышляли не о том, как исключить ядерную войну, не отказываясь от ядерного оружия, а о том, как такую войну вести в ограниченных масштабах. Предисловие Издательства иностранной литературы, выпустившего эту 50-страничную брошюру на русском языке в 1957 году, точно указывало на ее суть: «сделать идею атомной войны вполне приемлемой».
В брошюре выдвигалась идея «дифференцированного сдерживания», и понималось под этим вот что: «Задача... не в том, чтобы научить, как выиграть локальную войну... а скорее в том, чтобы научить, как такой войны избежать; показать не то, как отбить агрессию, если она начнется, а как отпугнуть агрессора прежде, чем он выступит».
Тут начато было вроде «за здравие» мира, а не войны. Но уже следующая фраза все ставила на свои места: «Выражение «дифференцированное сдерживание»... подразумевает использование (курсив везде мой. – С.Б.) атомного оружия малой разрушительной силы в менее крупных войнах, а большой разрушительной силы – только в глобальной войне. В основе подобного разграничения лежит идея организации реального и грозного ответного удара на агрессию с помощью только такого оружия, сила которого «соответствует» масштабам нападения».
Итак, на Западе раздумывали над тем, как и себя соблюсти, и капитал прибрести... Не как сдерживать войну при помощи ядерного оружия, а как им воевать, но так, чтобы война не получила уничтожающего для Запада характера.
Просматривалась и подоплека, которая особо не скрывалась... Развязать при случае войну против России определенным кругам в Европе хотелось бы не менее, чем родственным кругам в США. Но не защищенные океаном европейские круги хотели бы оградить себя от мощного советского ядерного удара после своей агрессии и пытались предложить нечто вроде поединка старинных единоборцев, которые, с одной стороны, открывали реальную битву, но с другой – не придавали ей тотального объема.
Идея ответного удара здесь профанировалась. Гипотетический ответный удар логичен тогда, когда он гарантированно (за счет своей неотвратимости) исключает любую агрессию. Ядерная война или начинается, или не начинается. И именно поэтому – не начинается!
Это косвенно подтверждала и брошюра: «Окончательный отказ американцев от идеи использования атомной бомбы под Дьен-Бьен-Фу в 1954 году (можно было бы вспомнить не только Вьетнам, но и Корею. – С.Б.) дает возможность предполагать, что на практике Запад будет избегать «массированного ответного удара» с его неизвестными последствиями».
Авторы брошюры лукавили. Последствия гипотетического массированного якобы ответного (точнее – первого в ходе гипотетической еще неядерной войны) ядерного удара Запада по СССР или его союзникам были вполне известны: массированный и подлинно ответный ядерный удар России – и как результат финиш западной цивилизации. Этого-то и боялись, это-то и сдерживало даже во второй половине 50-х годов, когда СССР только-только начинал эпоху термоядерного оружия.
Нельзя сказать, что это соображение авторам брошюры было неизвестно. Они сами же изложили точку зрения своих оппонентов: «Противники «дифференцированного сдерживания» утверждают, что устранение угрозы стратегического применения водородного оружия поведет к тому, что обе стороны с большей готовностью станут на путь войны. Если основного средства устрашения не будет, утверждают они, мы вернемся к исходному пункту (то есть «доядерной» ситуации. – С.Б.)».
Как видим, на Западе к тому времени уже сформировался и другой круг аналитиков, которые противились идеям «дифференцированного» сдерживания и смотрели на ядерный фактор здраво и верно. Уже не оставался гласом вопиющего в пустыне вывод Бернарда Броди, сделанный им в 1946 году, о том, что отныне главной задачей будет не ведение, а предотвращение войн.
Но так было в 50-е, 60-е и последующие годы при могучем СССР. Сейчас же мы имеем 10-е годы XXI века, и ядерная ситуация в ее разрезе «Россия–Запад» («Россия–Европа») принципиально отличается от ранее имевшейся. Неядерный оборонный потенциал России по сравнению с западным резко ослабел, и сегодня имеет смысл провести некую инверсию западных взглядов в пользу интересов России. Полезно стать на такую точку зрения, которая предполагает реальное ограниченное использование российского ядерного фактора в случае реальной региональной неядерной агрессии Запада (НАТО) против России и (или) ее союзников.
Впрочем, при последовательной региональной ядерной политике России потенциальным неевропейским региональным агрессорам здесь тоже будет над чем поразмыслить.
КАК НАДО МЫСЛИТЬ НАМ
Кан и Запад мыслили в плоскости возможности тотальной ядерной войны, а нам надо мыслить в плоскости ее невозможности, но мыслить так, чтобы потенциальный агрессор был точно и заранее осведомлен о том, как мы будем действовать в том случае, если он развяжет региональный конфликт. Соответственно, нам нужна «лестница деэскалации» гипотетического конфликта, где теоретически рассматривалась бы возможность реального сворачивания вооруженного конфликта уже в его начальной стадии.
Это необходимо тем более, что концептуальная основа ядерного сдерживания на глобальном, межконтинентальном уровне складывалась десятилетиями и сегодня разработана весьма полно. Вопросы же сдерживания на региональном уровне и ядерного пресечения региональной агрессии уже в начальной фазе без катастрофических последствий сегодня разработаны слабо. Во взглядах – вплоть до взглядов на высшем государственном уровне – имеется немало противоречий.
Однако проблема регионального сдерживания в последние годы все более актуализируется в силу:
– ослабления военно-политических позиций Российской Федерации;
– образования на периферии Российского геополитического пространства – на территории бывших республик СССР – полумарионеточных государств, легко подпадающих под влияние тех или иных враждебных России сил;
– активизации региональной активности НАТО, государств «исламской дуги» и других азиатских государств;
– ухода ВС РФ из Восточной Европы;
– резкого ослабления неядерной компоненты ВС РФ;
– общего нарастания региональной нестабильности в мире.
Достаточно очевидно, что идея немедленного массированного ответного удара возмездия для случая регионального сдерживания нерациональна. Это объясняется, в частности, тем, что наиболее вероятным вариантом развития гипотетической региональной агрессии является вариант постепенного возрастания напряженности. Характерное время нарастания угрозы при этом – скорее всего недели, а характерное время начальной фазы региональной агрессии – не менее суток.
Соответственно в принципе имеются значительное время и реальная возможность осуществить деэскалацию агрессии и ликвидацию ее в начальной фазе (при неблагоприятном для России развитии событий) за счет ограниченного использования ядерного фактора.
В начальной фазе использование ядерного фактора должно носить демонстрационный характер и не иметь катастрофических последствий. Здесь важно не столько добиться серьезного чисто военного успеха, сколько продемонстрировать решимость России к использованию ЯО во все возрастающих масштабах в случае продолжения агрессии против нее.
Иными словами, в начальной фазе необходимы такие удары по потенциалу агрессора, которые могли бы отрезвить его, а не ожесточить – то есть именно удары без катастрофических последствий.
Ясно декларированная политически и адекватно подкрепленная военно-технически (то есть наличием определенного типажа и количества систем ЯО с необходимыми ТТХ) идея ограниченного, эскалационного задействования ядерного фактора не может не иметь серьезного (очевидно, даже решающего) значения для сдерживания потенциальной агрессии против РФ и нейтрализации агрессивных намерений всего возможного спектра региональных агрессоров.
Поэтому концептуальной основой режима регионального ядерного сдерживания целесообразно считать идею эскалационного задействования региональных систем ЯО континентальной и субконтинентальной дальности, причем эскалации использования ядерного фактора как в количественном отношении (нарастающее массирование), так и, особенно, по энерговыделению.
Соответственно целесообразно говорить о необходимости особого системного класса ядерных сил – ядерного оружия регионального сдерживания (ЯОРС). Структурно ЯОРС может и должно находиться в составе различных видов и родов ВС РФ (Сухопутные войска, ВМФ, ВКС, ПВО, ПРО).
В целом проблема регионального сдерживания многофакторна и разнопланова. В частности, концептуально она включает в себя как проблему сдерживания агрессии и ликвидации ее в начальной фазе, так и проблему ликвидации региональной ядерной и неядерной агрессии в том случае, если ее не удалось сдержать или быстро свернуть.
В перспективе России необходимо ядерное сдерживание:
– ядерных и мощных неядерных держав (или мощных блоков держав) с целью прежде всего нейтрализации угрозы регионального военно-политического давления на Россию или угрозы региональной агрессии против России и ее союзников;
– потенциально агрессивных «региональных» неядерных держав с целью как нейтрализации угрозы регионального конфликта, так и эффективного пресечения реальной региональной агрессии уже в ее начальной фазе, но без катастрофических политических и экологических последствий.
РУССКОЕ «ВИНО» В ЗАПАДНЫЕ «МЕХИ»
В системном и концептуальном отношении интересно и нетривиально то, что рациональная российская концепция регионального сдерживания на базе ЯОРС будет неизбежно напоминать американские концепции «ограниченной ядерной войны», «эскалации ядерного конфликта», которые активно разрабатывались в США и на Западе в 50–60-е, а особенно активно – в 70-е годы.
В то время такие концепции справедливо критиковались отечественными аналитиками, поскольку для США они носили попытки теоретически узаконить:
 |
| Герман Кан – один из ведущих западных аналитиков в области ядерных вооружений. Фото Библиотеки Конгресса США |
– такой «ограниченный» европейский ядерный конфликт между НАТО и СССР, когда обмен региональными ядерными ударами в Европе не приводил бы к обмену межконтинентальными массированными ядерными ударами возмездия между СССР и США (более точно говорить о склонности США использовать ЯО в Европе первыми);
– ограниченное использование ЯО Западом в том или ином азиатском конфликте с целью быстрого подавления той страны, которая оказывала сопротивление – вплоть до военного – политике США и Запада в данном регионе.
Для США эти идеи носили агрессивный характер. Напротив, для России эти идеи – воспринятые, переработанные и принятые в новой постановке – будут иметь чисто оборонительный характер, поскольку послужат теоретическим обоснованием права России на свободный выбор любого (в том числе и ядерного) способа пресечения начавшейся агрессии против нее независимо от характера агрессии (ядерная или неядерная).
В Военной доктрине РФ возможность ядерного ответа на неядерную агрессию не исключается, однако тезис этот выражен скупо и нерешительно, в то время как пора расставить все точки над i. Расставить официально и публично!
При этом интересна и перспективна идея демонстрационных ударов единичного характера (в том числе по территории агрессора и по объектам его ВЭП) с целью пресечения агрессии в начальной фазе. Здесь можно говорить о некем общем принципе деэскалации конфликта за счет эскалации боевых возможностей военных средств, используемых в конфликте.
Необходимо конкретно и публично сформулировать, в частности:
– прерогативы высшего политического руководства в части принятия решений по дислоцированию демонстрационного ЯО;
– принципы декларирования намерений;
– условия возможного применения (демонстрационного и войскового) ЯО с ограниченным энерговыделением;
– условия допустимости делегирования (и условий делегирования) прерогатив высшего руководства на более низкие уровни руководства (вплоть до командования соединениями).
Внятная концепция демонстрационного ядерного удара сегодня практически отсутствует, однако в 80-90-е годы был высказан ряд достаточно реалистичных идей подобного плана. С учетом их разработка непротиворечивой развернутой концепции вполне возможна.
Несомненно, что демонстрационный удар должен:
– быть ядерным;
– быть в принципе как единичным, так и групповым;
– не приводить к катастрофическим последствиям в текущем масштабе времени и впоследствии;
– быть однозначно истолковываемым и психологически эффективным;
– наглядно и убедительно доказывать готовность России к эскалации ядерных ударов в случае продолжения региональной агрессии.
Необходимо учитывать психологию и мировоззрение того или иного потенциального агрессора и внятно декларировать военно-политическую готовность России к ограниченному ядерному ответу в начальной фазе внешней агрессии против нее.
Важно провести и исследования с целью выработки условий обеспечения необходимого психологического аспекта. Так, необходимо понять, например, – обеспечивает ли наличие у России концепции деэскалации нужный психологический эффект? То есть снизится ли уровень потенциальной региональной агрессивности по отношению к России, или принятие Россией такой концепции будет продуцировать недоверие к России? Однако сразу можно сказать, что при верном подходе наиболее вероятен первый, положительный, вариант.
Одним из возражений иногда объявляется некое «снижение психологического порога применимости». При этом забывается, что «демонстрационное» ЯО является тем же ядерным оружием, что и ЯБП мегатонного класса. Соответственно демонстрационный удар должен санкционировать непосредственно президент в сочетании с одобрением этого акта Федеральным собранием РФ.
Только в случае неблагоприятного для России развития регионального конфликта президент и ФС РФ должны иметь возможность по заранее законодательно установленной процедуре делегировать право санкции на применение ЯОРС руководству более низких уровней.
При верном информационном и концептуальном обеспечении использование Россией ЯОРС для отражения агрессии в приграничных районах (преимущественно или исключительно на собственной территории), безусловно, будет воспринято мировым сообществом с пониманием – как вынужденный акт самообороны.
Можно представить себе следующую предельно сжатую схему деэскалации конфликта, в которую включен гипотетический класс оружия – ЯОРC.
Агрессия против России начинается как неядерная – или со стороны неядерного государства (блока таких государств), или со стороны ядерного государства или блока, в который входит ядерное государство. На начальной фазе агрессии к ее ликвидации подключаются неядерные средства обычных ВС России.
При неблагоприятном для России течении конфликта используется ЯОРС с пониженным энерговыделением как средство демонстрационного удара. Демонстрационный удар может наноситься как по войсковым соединениям агрессора, так и по военно-экономическому потенциалу агрессора.
Если ядерная демонстрация не останавливает агрессора, то следующей фазой пресечения агрессии может стать использование более мощных видов ядерного оружия регионального сдерживания.
Временные рамки нарастающих событий могут быть достаточно сжатыми – на уровне десятков часов. При этом предполагается, что параллельно военным действиям Россия в реальном масштабе времени проводит комплекс как закрытых действий – по дипломатическим и иным государственным каналам, так и публичных действий с использованием СМИ.
В целом введение в схему деэскалации агрессии ЯОРС различного энерговыделения повышает оперативность и гибкость гипотетической ограниченной ядерной реакции РФ. И если реальный противник (или потенциальный региональный агрессор) осведомлен о такой возможности, то это его сдерживает (не абсолютно, а дополнительно к глобальному сдерживанию).
О РУССКОЙ «ЛЕСТНИЦЕ ДЕЭСКАЛАЦИИ».
Некоторыми экспертами уже предлагались варианты нарастающего боевого применения ядерного оружия Россией – следующие качественные уровни «лестницы эскалации»:
– первый уровень: нанесение единичных ядерных ударов по элементам войсковых группировок агрессора вне пределов территории России или ее союзников;
– второй уровень: нанесение групповых ядерных ударов по войсковым группировкам агрессора на одном или нескольких стратегических направлений;
– третий уровень: нанесение массированных ядерных ударов по войсковым группировкам и одиночные или групповые удары по объектам военно-экономического потенциала (ВЭП) агрессора;
– четвертый уровень: массированное воздействие на объекты ВЭП агрессора.
Подчеркивалась при этом необходимость реализации того или иного уровня эскалации лишь после демонстрации угрозы реализации того или иного уровня эскалации (начиная с первого), в том числе путем открытого приведения ядерных сил в боевую готовность и предупреждения по различным информационным и дипломатическим каналам.
Однако среди недостатков такого подхода можно отметить, например, следующие:
– обеспечению психологического нажима придается подчиненное значение;
– фактически отсутствует идея демонстрационного удара, и уровни эскалации рассматриваются в основном в контексте уже прямого боевого применения ЯО;
– не учитывается аспект уровня энерговыделения ЯБП, задействуемых в ударах на начальном этапе агрессии;
– игнорируется то обстоятельство, что если агрессором является ядерная держава (одна или в блоке стран) и если при реализации минимум второго уровня эскалации применения ЯО агрессор не прекращает агрессию, то скорее всего можно предполагать сразу же его массированный ядерный удар по России.
То есть в предлагаемом виде «лестница эскалации» разработана явно недостаточно. Более логичной представляется «лестница деэскалации» конфликта, но прежде чем предложить ее для обсуждения, целесообразно отметить следующее:
– переход от одной «ступени» эскалации к другой производится с единственной, основной, целью: деэскалировать конфликт на той его стадии, которой он уже реально достиг, а не добиться за счет угроз применения российского ЯО каких либо преимуществ или выгод для России;
– в тех или иных конкретных гипотетических случаях какие-то из «ступеней» «лестницы эскалации» могут совмещаться друг с другом или не реализовываться;
– действия в рамках нейтрализации угрозы агрессии, отражения и пресечения агрессии обычными средствами в «лестнице» или не обозначены, или обозначены предельно кратко и соответственно не структурируются;
– в «лестнице» рассматривается, как более деликатный с точки зрения возможного задействования ядерного фактора лишь вариант неядерной обычной агрессии против России или (и) ее союзников.
Итак, можно представить себе следующую российскую «лестницу деэскалации»:
– во-первых, анализ объективных и субъективных (цивилизационных, исторических, военно-политических, психологических и т.п.) условий и предпосылок в том или ином регионе для возникновения и формирования неблагоприятной для России комплексной ситуации (КС) во всем ее спектре или в одном или нескольких ее аспектах: политическом, экономическом, социальном, военно-политическом, военном, психологическом и т.п.;
– разработка российской Концепции регионального сдерживания, обнародование открытой военно-политической части Концепции внутри страны и доведение ее до официальных кругов и общественности всех стран мира по дипломатическим и иным каналам;
– возникновение реальных признаков неблагоприятного для России ухудшения КС в регионе;
– постепенное нарастание неблагоприятной для России КС в регионе;
– формирование угрожающей интересам России КС в регионе, в том числе на фоне резкого ухудшения для России психологического фона КС;
– усиление военной активности с антироссийской направленностью в регионе, в том числе за счет наращивания в нем иностранного военного присутствия;
– резкое ухудшение всех аспектов КС: нарастание политической и военно-политической напряженности в регионе, недружественные по отношению к России политические, экономические, дипломатические и другие действия;
– усиление дипломатической активности России, политический и военно-политический зондаж России с неофициальным предупреждением о готовности России к адекватной реакции;
– скрытое приведение в состояние повышенной боевой готовности ЯОРС различных видов и родов ВС РФ;
– торжественные официальные заявления о готовности России к адекватной реакции, в том числе с ограниченным задействованием ядерного фактора, в случае агрессии любого типа против России, даже в случае если агрессор – неядерная держава;
– открытое приведение в состояние повышенной боевой готовности ЯОРС различных видов и родов ВС РФ;
– введение особого периода;
– передача ЯОРС в войска с началом особого периода в ограниченном количестве;
– разрыв дипломатических отношений;
– введение состояния полной боевой готовности;
– начало обычной агрессии против России;
– военные меры России по отражению и пресечению агрессии обычными средствами;
– публичный запрос президента Федеральному собранию РФ на санкционирование ограниченного использования ядерного фактора для отражения и пресечения агрессии;
– ультимативное предупреждение агрессора и информирование мирового сообщества о намерении РФ ограниченно применить ядерное оружие в виде нанесения одиночного демонстрационного удара с использованием ЯОРС;
– сенсационная демонстрация силы в виде одиночного демонстрационного (то есть гарантированно без катастрофических последствий) ядерного удара по заранее указанной точке на территории агрессора в одной из пустынных ненаселенных или крайне малонаселенных зон (возможен вариант – вначале удар малой мощности по вторгшейся группировке на российской территории);
– ультимативное предупреждение агрессора и информирование мирового сообщества о намерении России вторично ограниченно применить ядерное оружие в виде нанесения одиночного или группового демонстрационного ядерного удара с использованием ЯОРС при делегировании полномочий президента РФ на санкционирование удара (ов) на более низкие уровни военного руководства;
– демонстрационный (е) удар (ы) с использованием ЯОРС по элементам войсковых группировок или (и) одному или нескольким каким-либо важным военным объектам агрессора (типа отдаленной от населенных пунктов военной базы) на территории страны-агрессора;
– ультимативное предупреждение агрессора и информирование мирового сообщества о намерении России в третий раз ограниченно применить ядерное оружие в виде нанесения одиночного или группового демонстрационного ядерного удара с использованием ЯОРС по каким-либо районам столицы и крупных городов агрессора;
– групповой удар частью выделенного для пресечения агрессии наряда ЯОРС без ограничения энерговыделения по объектам ВЭП агрессора при готовности к массированному ответному ядерному удару при подключении к агрессии одного или нескольких ядерных государств;
– неограниченный удар по вооруженным силам, объектам ВЭП и городам ядерных и неядерных агрессоров.
Последние «ступени» введены по аналогии с «лестницей» Кана, и сразу отмету возможные обвинения в якобы «людоедском» характере высказываемых идей. Напротив, мы должны думать о том, как не допустить реальной агрессии против России, а угрозу ее мы можем эффективно нейтрализовать лишь в случае убежденности внешнего, агрессивного по отношению к России, мира в непреклонной ядерной готовности и решимости России.
