Спецслужба нового времени

Генерал Врангель, войсковые атаманы, члены правительства юга России и войсковых казачьих правительств в Севастополе. Врангелевская армия тогда представляла собой грозную силу. Фото 1920 года

В истории советской военной разведки период 20–30-х годов ХХ века имеет особое значение. В этот период проходило ее становление, которое характеризовалось непростыми взаимоотношениями с «соседями» – политической разведкой ИНО ОГПУ (Иностранный отдел Объединенного государственного политического управления), которая с начала 20-х годов пыталась подчинить себе военную разведку страны и объединить всю зарубежную агентуру под единым (разумеется, своим) руководством. Следует отметить, что деятельность разведывательной триады Советского Союза (включая разведку Коминтерна) находилась под пристальным вниманием и началом высшего партийного руководства и лично генерального секретаря Иосифа Сталина. Этим, очевидно, и объясняется то, что все попытки руководства ОГПУ–НКВД объединить обе разведслужбы заканчивались неудачей. Сталин хорошо понимал значение раздельной деятельности двух разведок страны.

Следует особо отметить, что руководство военной разведки (Я.К. Берзин, Б.Б. Бортновский, В.Х. Таиров) всегда очень внимательно относилось к сотрудникам, которые работали в центральном аппарате или находились на нелегальной работе в других странах. Иностранные коммунисты – нелегалы Разведупра вступали в Российскую коммунистическую партию (большевиков; РКП(б)), проходя через жесткий отбор специальной комиссии Центрального комитета (ЦК). И здесь для них большое значение имела поддержка руководителей военной разведки, которые хорошо знали нелегальных разведчиков и могли дать им солидные рекомендации при вступлении в партию. Для руководителя военной разведки Яна Карловича Берзина было характерно то, что он всегда боролся за своих сотрудников, отстаивая их даже перед высокими партийными и государственными инстанциями.

Большое значение для деятельности военной разведки в середине 30-х имела разработка положения о прохождении службы оперативными работниками разведки и документов, связанных с реорганизацией центрального аппарата управления после прихода туда в 1934 году начальника ИНО ОГПУ Артура Христиановича Артузова со своей «командой».

РАЗВЕДКА ЛЕНИНА

Высшее политическое и военное руководство молодой Советской Республики очень хорошо понимало значение военной разведки и в военное, и в мирное время. Поэтому уже весной 1918 года в составе первого военного органа – Высшего военного совета (ВВС) – была создана структура агентурной стратегической разведки, закамуфлированная под названием Регистрационное управление.

В сентябре 1918 года по постановлению Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) от 2 сентября 1918 года был образован Революционный военный совет республики (РВСР или Реввоенсовет), ВВС был упразднен, а его штаб реорганизован в Полевой штаб РВСР. В составе Полевого штаба было сохранено Регистрационное управление, просуществовавшее до конца Гражданской войны. Затем, после нескольких реорганизаций в составе Штаба Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) был создан Разведывательный отдел, который просуществовал до 1924 года.

Военная разведка действовала, и весьма успешно, во всех белогвардейских армиях – Колчака, Деникина, Юденича. Одновременно уже в 1919 году началось создание постоянной агентурной сети Регистрационного управления в Финляндии, прибалтийских странах и Польше. Развединформация, поступавшая из этих источников, обобщалась в регулярных разведсводках, которые рассылались высшему государственному, военному и дипломатическому руководству страны.

Ленин, как председатель Совета обороны республики получал все разведывательные сводки, а также доклады руководства военной разведки по основным военно-политическим вопросам и оценкам обстановки на фронтах. Несомненно, что именно наличие такой обширной развединформации помогало ему довольно точно прогнозировать события.

Региступру приходилось иногда действовать и на «внутреннем» фронте совместно с разведкой ВЧК–ГПУ. Так, Михаил Николаевич Тухачевский как командующий войсками при подавлении Тамбовского восстания издал соответствующий приказ. В дальнейшем применение агентурной военной разведки было использовано и при разгроме басмаческого движения в Средней Азии.

Очевидно, что с учетом положения республики в 1920–1923 годы основное внимание военной разведке пришлось уделять агентурному обеспечению борьбы с зарубежным бандитизмом. Под пристальным вниманием агентуры находилась территория Польши, прибалтийских стран и Финляндии. Здесь находились основные лидеры эмиграции (Савинков, Булак-Балахович, Перемытов, Тютюнник). Пристально следили из Москвы за армией барона Врангеля, которая в начале 20-х годов представляла реальную боевую силу, располагавшую мощным военным флотом.

Несмотря на заключение Рижского мирного договора в марте 1921 года, для руководства республики Польша оставалась врагом номер один. Угроза военного нападения в 1921–1922 годы считалась вполне реальной, и военная разведка делала все возможное для того, чтобы своевременно выявить угрозу.

Это считалось особенно важным после неудачного похода на Варшаву. Так, в одном из документов была дана развернутая оценка действий военной разведки в советско-польской войне: «Слабейшим местом нашего военного аппарата является, безусловно, постановка агентурной работы, что особенно ясно обнаружилось во время польской кампании. Мы шли на Варшаву вслепую и потерпели катастрофу. Учитывая ту сложившуюся международную обстановку, в которой мы находимся, необходимо поставить вопрос о нашей разведке на надлежащую высоту. Только серьезная, правильно поставленная разведка спасет нас от случайных ходов вслепую».

После принятия постановления Политбюро началась реорганизация центрального аппарата военной разведки с учетом работы в условиях мирного времени.

Однако военная разведка не только информировала свое военное руководство, но и дезинформировала военное руководство вероятных противников, подбрасывая им цифровые данные и сведения о намерениях, не соответствующих действительности. Этим занимались все крупнейшие разведки мира, и Разведупр не составлял исключения, тем более что вопросы стратегической дезинформации решались на высшем политическом уровне – в постановлениях Политбюро.

Осенью 1922 года по постановлению Политбюро ЦК при ОГПУ было создано специальное бюро по дезинформации в составе представителей контрразведывательного отдела ОГПУ, Разведупра и Народного комиссариата иностранных дел (НКИД). На практике жизнеспособным оказался лишь аппарат Разведупра, а политическая дезинформация вследствие разногласий по ряду вопросов между НКИД и ОГПУ широкого применения не получила.

Подводя итоги дезинформационной работы за два года, Берзин в своем докладе председателю Реввоенсовета СССР и начальнику Штаба РККА Михаилу Васильевичу Фрунзе отмечал, что «основные достижения… сводятся в основном к тому, что наши ближайшие противники на Западе в целом находятся на совершенно ложном пути в оценке технической мощи Красной армии и ее мобилизационных перспектив». Характерным являлся также сбалансированный подход Берзина к дезинформации. По его мнению, отрицательным было то, что, «исходя из преувеличения данных, противники ставили своей задачей срочное усиление своих армий и увеличение мобилизационных запасов. Быть может, в эти годы курс на «усиление» был правильным, но в данное время вряд ли целесообразно пугать противников и побуждать их к усилению своих армий».

Военное сотрудничество СССР и Германии одобряли не все. Фото из Федерального архива Германии

ПЕРВАЯ ТРЕВОГА

Следует отметить своевременную и подробную информацию, которую военная разведка поставляла в 1925–1926 годы на самый верх в Политбюро. С учетом этой информации высший партийный орган принимал решения, связанные с военно-политическим положением страны и угрозой возможного нападения со стороны западных соседей (Польша, Румыния, Прибалтийские страны), как это представлялось в те годы высшему руководству страны.

К началу 1925 года период временной дестабилизации в межгосударственных отношениях между Советским Союзом и Польшей, казалось, закончился. Однако в мае 1926 года в польской столице произошли события, значительно повлиявшие на взаимоотношения двух стран в последующие два года. По тревоге были подняты все разведслужбы СССР. В боевую готовность были приведены резидентуры военной и политической разведок в Польше, Прибалтике, Германии, Англии и Франции. В Москве на регулярных заседаниях Политбюро и различных ведомств началось обсуждение вопросов, связанных с возможным влиянием событий в Польше на внешнюю политику Советского Союза.

Дело в том, что к власти в Польше в результате переворота пришел Юзеф Пилсудский, антисоветские настроения которого ни для кого не были тайной. Это не могло не насторожить Москву. С переворотом Пилсудского закончился короткий период стабилизации межгосударственных отношений между Советским Союзом и Польшей. Английское правительство консерваторов, поддержавшее переворот, стремилось повернуть Польшу против СССР, обострить обстановку на западных границах страны, попытаться создать единый фронт западных соседей против СССР.

Разведупр в одной из своих сводок того периода на основе имеющейся разведывательной информации высказал предположения о дальнейшем развитии внешней политики Польши: постепенный отход от тесного политического и военного сотрудничества с Францией и переориентация на Великобританию как более перспективного союзника в будущем. Эти предположения подтвердились в 1925 году, когда в Москву начала поступать обширная информация от агентуры военной разведки из Берлина и Варшавы.

Позднейшие события 1926 года подтвердили правильность оценок аналитиков военной разведки. Польша после переворота Пилсудского в мае 1926 года резко сменила внешнеполитическую ориентацию, пойдя на сближение с Великобританией. Этот поворот во внешней политике значительно ухудшил ее взаимоотношения с Советским Союзом к 1927 году.

«БУДУЩАЯ ВОЙНА»

Труд Разведывательного (или 4-го по официальной терминологии того времени) управления Штаба РККА «Будущая война» был уникальным для 20-х годов прошлого века. Впервые в Советском Союзе было выполнено фундаментальное, объемом в несколько сот страниц, исследование всего комплекса проблем, связанных с оценкой военно-политического положения страны в преддверии будущих битв с империализмом. А то, что такие битвы будут, руководство страны не сомневалось. И не случайно то, что начальник Штаба РККА поручил разработку этого труда именно военной разведке.

Труд объемом около 800 страниц был подписан Я.К. Берзиным и А.М. Никоновым 30 июня 1928 года, издан тиражом в 80 экземпляров и предназначался для ознакомления руководства Наркомата по военным и морским делам и командующих военными округами.

Отметим, что Разведуправление имело в своей структуре по меркам того времени мощный аналитический центр в составе около 60 человек (более половины общего состава управления), возглавляемый таким опытным специалистом, как Александр Матвеевич Никонов. Такой аналитической структуры не имел ни Иностранный отдел ОГПУ, ни Отдел международных связей Коминтерна. Этот центр располагал всей развединформацией о наших вероятных противниках на Западе и о крупнейших европейских странах, которые, по мнению руководства разведки, могли бы вмешаться в конфликт в случае войны.

В частности, в труде указывалось, что «руководимая консервативным правительством английская дипломатия в середине 20-х годов ставила себе следующие задачи:

1) добиться изоляции СССР в Западной Европе путем создания достаточно мощного антисоветского блока;

2) добиться вытеснения влияния СССР из Китая, Турции, Персии, Афганистана и его полного поражения на Востоке;

3) добиться поражения СССР на фронте экономического строительства, организуя экономическую и финансовую блокаду;

4) создать военный блок из западных сопредельных с СССР государств как реальную силу для осуществления новой вооруженной интервенции.

Все эти задачи были выдвинуты консерваторами с достаточной четкостью в ноябре 1924 года. Об этом свидетельствовал ряд достоверных сообщений и дипломатических документов, относящихся к первым месяцам пребывания консерваторов у власти».

В июне 1925 года британский Генштаб разработал специальные соображения на случай войны между Советским Союзом и Великобританией, при этом указывалось, что операции против СССР «должны свестись к немедленному захвату Ленинграда и образованию фронта от эстонской до финляндской границы» и что, «базируясь на эти территории», можно коротким ударом захватить Москву и создать там «новое русское правительство».

Далее британский Генштаб указывал, что «в том виде, как положение рисуется сейчас, захват Ленинграда английским флотом и высадка десанта не представляет большой трудности, как ввиду того, что артиллерийская оборона этих пунктов у большевиков слаба, так в особенности в силу ничтожного боевого значения Красного флота». Также подчеркивалось, что «участие Финляндии и Эстонии в войне против СССР является наилучшей гарантией успеха и что оба государства на деле автоматически будут втянуты в войну и что следует своевременно обеспечить их заинтересованность в этом деле».

Следует отметить, что в рассматриваемый период активно развивались взаимоотношения РККА с германским рейхсвером. На территории СССР были созданы немецкие учебные центры (Липецк, Казань), организовано совместное производство отравляющих веществ (Томка), обучение высшего командного состава РККА в немецких учебных заведениях, обмен военными делегациями на маневрах РККА и рейхсвера, а также сотрудничество двух разведок и обмен развединформацией о вероятном противнике – Польше.

Военное сотрудничество между двумя странами началось сразу же после окончания Гражданской войны и к концу 20-х годов достигло своего апогея. Поскольку осуществление повседневных контактов между двумя армиями было возложено на Разведуправление, то естественно, что Берзин внимательно следил за этими контактами, анализировал их и высказывал свое мнение по этой проблеме Клименту Ефремовичу Ворошилову. В частности, в своем докладе от 28 декабря 1928 года он писал: «Сотрудничество с Рейхсвером в существующих формах необходимо продолжать. В максимальной степени использовать возможность обучения и усовершенствования нашего командного состава путем посылки на последний курс немецкой академии, для участия в полевых поездках, маневрах. Равным образом практиковать направление отдельных специалистов для изучения способов и методов работы в отдельных отраслях военной промышленности…»

К теме «Будущая война» относятся и мероприятия военной разведки по подготовке кадров для диверсионных действий во время войны. Для этой работы привлекались члены иностранных компартий, которые должны были пройти соответствующую подготовку на территории СССР еще в мирное время под руководством опытных специалистов Разведуправления. Эта работа велась в тесном контакте с соответствующими структурами Исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ).

Артур Христианович Артузов. Фото 1930-х годов

«КИТАЙСКАЯ КАРТА»

В 1926–1928 годах на первый план вышли события, связанные с развитием военно-политической обстановки в Китае.

12 апреля 1927 года был осуществлен военный переворот в Нанкине и Шанхае. Причем еще в феврале военная разведка предупреждала: правое крыло Гоминьдана по договоренности с Чан Кайши начало массовые казни коммунистов. «Думаем, что шанхайское выступление – поворотный пункт контрреволюции…» – сообщали из Китая разведчики. Тогда же пришли первые сообщения о подготовке китайских генералов-милитаристов к захвату КВЖД.

4-е управление Штаба РККА в полной мере вскрыло подготовительные мероприятия мукденской клики генералов-милитаристов по захвату КВЖД, сделало выводы и доложило руководству об ограниченном характере этой акции и неготовности китайских милитаристов развязать крупномасштабную войну против СССР. Как итог, военные действия РККА против мукденской клики с 12 октября по 22 декабря 1929 года позволили наголову разгромить ее войска и вернуть КВЖД под контроль советского правительства.

1 августа 1927 года в ответ на контрреволюционный переворот Чан Кайши началось вооруженное выступление революционных частей гоминьдановской армии в городе Наньчан, организованное Компартией Китая.

В Разведупр уже 4 августа от «Уральского» (В.К. Блюхера) пришло сообщение следующего содержания: «Необходимо теперь же приготовить все для поддержки восставших деньгами и оружием и доставить это немедленно к ним по их прибытии в восточный Гуандун. Оружие своевременно должно быть сосредоточено во Владивостоке и подготовлено к отправке в количестве от 20 до 30 тыс. винтовок, пулеметы, средства связи и проч. Все может быть разгружено в одной из малоизвестных естественных бухт на побережье Гуандуна».

17 августа советник Военной комиссии при ЦК Компартии Китая Григорий Иванович Семенов («Андрей») сообщал: «Выезжаю 18-го в Кантон, Сватоу для организации восстания. Уверен в успехе красной экспедиции. Нужна только своевременная переброска оружия и денег».

В 1931 году на юге Китая возникла Китайская Советская Республика, которая получила активную поддержку со стороны СССР. Разведуправление выступило с предложением об организации «40–50-тысячного ядра регулярной китайской Красной армии» и отправке группы в 26 военных советников в Китай. По-видимому, эта помощь позволила к осени 1933 года китайской Красной армии успешно отбить четыре карательных похода армии Гоминьдана.

В октябре 1934 года группировка китайской Красной армии, оборонявшая Центральный советский район, вынуждена была оставить его и начать Великий поход (Северо-западный поход). В период с осени 1935-го по осень 1936 года уцелевшие отряды Красной армии сосредоточились в районе на стыке провинции Шэньси и Ганьсу, который после завершения Северо-западного похода оставался единственным советским районом, позднее переименованным в Особый район. Разведуправление РККА организовало переброску оружия и людей в китайскую Красную армию через Монголию.

ЮЖНАЯ ГРАНИЦА

Южная граница СССР охватывала огромную территорию от Батуми до границы с Монгольской республикой. В Закавказье это была граница с Турцией и Ираном – от Черного до Каспийского моря. В Средней Азии от Каспийского моря до Памира мы граничили с Ираном и Афганистаном. Затем на сотни километров граница проходила от Памира до Монгольского Алтая. По ту сторону границы был Синьцзян – обширная и малонаселенная провинция Китая.

Эти тысячи километров гор, степей и безводных пустынь надо было не только охранять. Необходимо было знать, что творится по ту сторону границы, какая обстановка у наших южных соседей, как ведет себя эмиграция, ушедшая из Средней Азии в Иран и Афганистан. Серьезную угрозу для среднеазиатских республик представляло и басмачество, которое было окончательно разгромлено только в 1931–1932 годы, хотя отдельные бои и столкновения продолжались вплоть до1942 года. Поэтому работы у военной разведки в этом регионе было более чем достаточно.

В то же время данное направление не являлось для военной разведки главным, поэтому основная тяжесть агентурной работы в Закавказье и Средней Азии была возложена на агентурную разведку пограничных военных округов. В Закавказье против Турции и иранского Азербайджана эту разведку осуществлял разведывательный отдел штаба Кавказской Краснознаменной армии. В Средней Азии агентурную разведку против восточных провинций Ирана и Афганистана до 1926 года осуществлял разведотдел штаба Туркестанского фронта, а после – разведотдел штаба Среднеазиатского военного округа (САВО).

Основная развединформация из-за южных рубежей страны поступала от региональной агентуры. Она обрабатывалась, систематизировалась и распространялась разведотделами этих округов. Конечно, 4-е управление имело у всех южных соседей своих военных атташе, от которых в Москву также поступала развединформация, которая, соединяясь с региональной развединформацией, давала достаточно полную картину обстановки и событий на южных рубежах государства.

Из военно-политической сводки № 4, подготовленной 7-м отделом штаба САВО на 1 января 1927 года: «Афганистан. Из осязательных фактов афгано-английских отношений в 1926 году можно отметить антисоветскую работу англичан в Афганистане, где целеустановкой всей английской политики в данный момент, как и в прошлом, является всемерное провоцирование афганского правительства на ухудшение отношений к нам, вплоть до полного разрыва. Из особенно ярких фактов отчетного года можно указать на провокационное раздувание Урта-Тургайского конфликта, превращенного англичанами из мелкого пограничного инцидента чуть ли не в повод для вооруженного столкновения СССР и Афганистана. Провокационно раздувая и ложно истолковывая успехи советской политики в Афганистане, англичане, можно думать, преследуют еще и цель подготовки общественного мнения к более откровенным антисоветским действиям Англии в Афганистане. Показательным в этом отношении является доклад начальника индийского разведывательного управления в Калькутте в июле 1926 года».

Из военно-политической сводки 4-го отдела штаба САВО № 21 за сентябрь–декабрь 1930 года: «Синьцзян. 5.10.30 г. в Кашгар прибыла археологическая экспедиция под руководством Штейна. Экспедиция организована как англо-американское предприятие на средства научных организаций. Экспедиция рассчитана на три года и на нее ассигновано 20 тыс. фунтов. В свои предшествовавшие три экспедиции Штейн вывез из Синьцзяна массу археологических ценностей, по праву принадлежащих Китаю.

Экспедиция из Кашгара отправится через Хотан и Ния, откуда, пользуясь благоприятствующей путешествию зимней дорогой, пересечет пустыню Такла-Макан, выйдет к Тариму, затем посетит Хами и Турфан и только после этого, перед поездкой в долину Текела и Юлдуза, посетит Урумчи. 11.11.1930 г. экспедиция выехала по этому маршруту.

Почти одновременно со Штейном из Каргалыка выехал в Хотан английский полковник Шомберг, который впоследствии намерен отправиться в Урумчи.

Помимо научных целей экспедиция Штейна выполняет прямые задания англо-индийского Генерального штаба, в частности, индийского военно-топографического управления. (По заданию последнего Штейн составил точную и подробную карту Синьцзяна.) Следовательно, мы должны рассматривать Штейна не только с точки зрения его научной работы, но и как весьма квалифицированного английского разведчика».

Впрочем, основными направлениями для отечественной военной разведки в период 20-х и 30-х годов прошлого века все же было западное направление, а после 1931 года – еще и дальневосточное. О работе советских военных разведчиков на этих двух направлениях рассказано в материале известного историка отечественных спецслужб (к сожалению, уже ушедшего от нас) Евгения Александровича Горбунова, опубликованном в этом номере «НВО».