Неоконченная война

Один из танковых полков перед отправкой на родину. Фото © РИА Новости

Любые исторические события закладывают фундамент определенных изменений на будущее. Их последствия, как позитивные, так и негативные, ощущаются порой целые десятилетия, а то и столетия. Не стала исключением из этого правила и война в Афганистане. Глубокая вовлеченность СCCР во внутриафганские дела, политические и экономические издержки, связанные с ведением войны, стали одной из причин, способствовавших дезинтеграции нашей страны. Между тем воздействие афганского кризиса затронуло не только СССР/Россию, оно было гораздо шире и во многом сказалось на векторе мирового развития.

Среди политиков и ученых нет единого мнения относительно времени начала кризиса внутри и вокруг Афганистана. Они относят его и к первому десятилетию после окончания Второй мировой войны, когда в Афганистане началось организационное оформление оппозиционных группировок различной политической направленности, и к государственному перевороту 17 июля 1973 года, приведшему к ликвидации монархии и провозглашению Афганистана республикой, и к выступлению военных под руководством Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) 27 апреля 1978 года, названному его участниками «национально-демократической революцией», в результате которой был свергнут прежний режим, власть перешла в руки Революционного совета и была образована Демократическая Республика Афганистан (ДРА).

Не претендуя на выдвижение собственной хронологической отправной точки начала афганского кризиса, обратимся к основным урокам, вытекающим из его развития с конца 1970-х годов по настоящее время. Эти уроки многоплановы и поучительны не только для Афганистана.

Они востребованы для локализации и разрешения иных конфликтных ситуаций в различных районах мира. Рассмотрим лишь некоторые из них.

ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ КОНФЛИКТА

Конфликт внутри и вокруг Афганистана стал еще одним примером того, как в условиях биполярного мира и идеологической конфронтации двух социальных систем внутриполитическая борьба в развивающихся странах вела к интернационализации внутреннего конфликта.

Руководство ДРА рассматривало поддержку вооруженной оппозиции Западом и большинством мусульманских стран как их участие в войне против Афганистана и неоднократно обращалось к СССР с просьбами об оказании непосредственной военной помощи. К концу 1979 года обстановка в стране резко осложнилась, нависла угроза падения левого режима, что, по оценке советского политического руководства, могло привести к росту влияния стран Запада у южных границ СССР, а также к переносу вооруженной борьбы на территорию его среднеазиатских республик.

Политбюро ЦК КПСС 12 декабря 1979 года, несмотря на заявления руководства Генерального штаба ВС СССР о нецелесообразности вооруженного вмешательства, приняло решение ввести войска в Афганистан, как отмечалось в директиве министра обороны СССР от 24 декабря 1979 года, «в целях оказания интернациональной помощи дружественному афганскому народу, а также создания благоприятных условий для воспрещения возможности антиафганских акций со стороны сопредельных государств». Официальным обоснованием правомочности такого решения являлись ст. 4 советско-афганского Договора о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 года, ст. 51 Устава ООН и неоднократные просьбы правительства ДРА об оказании военной помощи. Ввод советских войск в ДРА положил начало наиболее длительному и масштабному применению контингента ВС СССР за пределами страны в мирное время, получившему в отечественной историографии название «Война в Афганистане 1979–1989 годов».

До сих пор не утихают споры по поводу того, насколько необходимо было Советскому Союзу вмешиваться во внутриафганский конфликт. Однако по прошествии времени такой шаг советского руководства, во многом обусловленный протекавшим в тот период жестким глобальным противоборством на международной арене между СССР и США, все более представляется неизбежным и вынужденным.

Есть и еще один аспект, говорящий в пользу необходимости и оправданности ввода советских войск в Афганистан. Сейчас с полной уверенностью можно утверждать, что в период войны в Афганистане ограниченный контингент советских войск (ОКСВ) не только выполнял интернациональный долг по отношению к дружественному афганскому народу, но и находился на передовых рубежах борьбы с набиравшим в то время силу международным терроризмом. В последующем Российской армии пришлось выполнять те же задачи на Северном Кавказе, на который распространил свою деятельность террористический «интернационал». При этом Запад, как и во время войны в Афганистане, упорно продолжал оказывать ему моральную и материальную поддержку, исходя из политики двойных стандартов и руководствуясь принципом «враг моего врага – мой друг».

МНОГОПЛАНОВОЕ ПРОТИВОБОРСТВО

С развитием афганского конфликта в 1980-е годы связана и невиданная по своему размаху и интенсивности ее ведения информационная война, развернутая Западом против Советского Союза и Афганистана. Она носила массированный, изощренный, агрессивно-наступательный, разнообразный по содержанию, формам и методам воздействия на умы людей характер. СССР и Афганистан, несмотря на отдельные успехи в информационном противоборстве, так и не сумели одержать верх в этой сфере над своими противниками.

Основными причинами этого явились недооценка значения информационного фактора в борьбе против оппозиции и вмешательства извне во внутриафганские дела, организационная разобщенность информационно-пропагандистских структур, отсутствие единого и эффективно действующего органа внутри- и внешнеполитической пропаганды, скудное финансирование и технологическая отсталость материальной базы, слабое знание специфики Афганистана и менталитета его народа, неумение вести информационно-пропагандистскую работу среди подавляющей части населения страны в сельской зоне и др. В настоящее время значение информационного противоборства еще более возросло, о чем наиболее показательно свидетельствуют продолжающиеся конфликты внутри и вокруг Сирии и Украины.

Одним из уроков войны в Афганистане стало понимание важности открытости, доступности информации, в том числе и о событиях, которые воспринимаются неоднозначно общественным мнением. Долгое сокрытие, утаивание правды о характере присутствия и применения ОКСВ в Афганистане привело к искажению представлений в общественном мнении нашей страны о происходящих там событиях. Более того, это негативно сказалось и на отношении к нашим военнослужащим, выполнявшим в Афганистане свой воинский долг с мужеством и честью, неся при этом неизбежные на войне потери. Подтверждением того, что этот урок усвоен российским государственным руководством и правильности выработанного на его основе подхода, являются полнота и прозрачность информации в СМИ, в том числе официально поступающей от уполномоченных представителей МО РФ о применении группировки ВС РФ в Сирии.

История афганского конфликта также подтверждает и тот непреложный факт, что одной из самых жестоких разновидностей войн является гражданская война, от которой в наибольшей степени страдают мирные люди. В орбиту гражданской войны втягиваются широкие слои населения. Они становятся как ее субъектами, так и объектами: мишенью для призванных дестабилизировать обстановку терактов, заложниками или щитом противоборствующих сторон, прежде всего вооруженных формирований оппозиции. Для такой войны характерен особый национальный, конфессиональный и прочий фанатизм.

ПАРТИЗАН ТРУДНО ОДОЛЕТЬ

Опыт боевых действий в Афганистане подтвердил положение о том, что борьба с действующими партизанскими методами иррегулярными вооруженными формированиями (ИВФ) требует создания значительного превосходства над ними в силах и средствах, чтобы лишить их главных преимуществ: мобильности, инициативы, способности наносить неожиданные удары малыми группами, поддержки населения и тыловых баз на сопредельных территориях.

Вместе с тем в ходе афганского конфликта как правительственные, так и поддерживающие их иностранные войска не всегда оказывались подготовленными к вооруженному противоборству с противником, который лишь изредка прибегал к характерным для регулярных войск видам боевых действий – обороне и наступлению в их «традиционном» понимании. В большинстве случаев их группировкам приходилось решать задачи ограниченным составом сил и средств в отсутствие разграничения понятий «фронт» – «тыл», инженерного оборудования, тыловых позиций, на разобщенных, нередко изолированных и удаленных друг от друга операционных направлениях в сложных климатических условиях пустынной и горной местности. Интенсивные, разрозненные по месту, но связанные общим замыслом действия ИВФ, выполнявших лишь тактические задачи, зачастую делали малоэффективным, а иногда и невозможным детальное планирование, организацию и ведение боевых действий традиционными методами.

Особенности борьбы против ИВФ требуют тщательного изучения, в том числе и потому, что сами ИВФ постоянно совершенствуют тактику действий, берут на вооружение опыт других экстремистских группировок, получая его, в частности, через международные организации, которые, в свою очередь, значительно «обогатили» в последнее десятилетие формы и способы ведения партизанской борьбы за счет прямого участия в афганских, иракских, йеменских, ливийских и сирийских событиях.

Опыт планирования и ведения борьбы с ИВФ в Афганистане как ОКСВ в 1980-е годы, так и международной антитеррористической коалиции в начале XXI века имеет много общего. Это помимо вопросов непосредственного ведения боевых действий необходимость оказания помощи в формировании и подготовке правительственных сил, призванных осуществлять борьбу с вооруженной оппозицией; передача ответственности за безопасность в провинциях правительственным (местным) силам и органам власти; участие в налаживании мирной жизни, восстановлении инфраструктуры, разрушенной гражданской войной. Особое значение имеет контроль над границами для исключения возможности использования оппозицией сопредельных территорий для получения пополнений, средств ведения боевых действий, ухода от преследования и отдыха.

Несомненно, что этот опыт должен быть тщательно учтен оборонными ведомствами стран Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) для предотвращения проникновения на их территории отрядов исламистских группировок и их уничтожения. Возросшая актуальность такого подхода подтверждается тем, что в последнее время на севере Афганистана укрепляются силы, непосредственно связанные с террористическими организациями, претендующие на распространение своего влияния на регионы Центральной Азии и Кавказа, в том числе и силовым путем.

МНОГОМЕРНЫЙ КРИЗИС

Афганский кризис прошел ряд стадий и имел несколько измерений: социально-экономическое, политическое, идеологическое, религиозное и этническое. Однако по мере его развития акценты смещались с одного на другое измерение.

Изначально он имел социально-экономический и политический характер. После прихода к власти в Кабуле в 1978 году левого режима и с началом гражданской войны он приобрел идейно-политические черты.

После захвата власти моджахедами в 1992 году на первое место выдвинулось этнорелигиозное противостояние, когда в их стане основная борьба развернулась между группировками различной этнической (пуштуны и национальные меньшинства) и конфессиональной (сунниты, шииты, приверженцы различных суфийских братств) принадлежности. Это создало угрозу территориального распада страны по перечисленным признакам.

С 1996 года гражданская война обрела в целом характер межэтнической борьбы пуштунов против непуштунов. Те же черты афганского конфликта сохранились и в последующий период, начало которому было положено проведением с 2001 года операции «Несгибаемая свобода», в которой союзниками международной коалиции выступили вооруженные формирования национальных меньшинств «Северного альянса».

Политическая и вооруженная борьба в Афганистане до настоящего времени окрашена в этноконфессиональные тона. Те или иные силы на первое место ставят отстаивание интересов своей религиозной или этнической общности. Окончательно не определен и внешнеполитический вектор ориентации. Несмотря на очевидную зависимость от США, внутри руководства страны идет открытая и закулисная борьба между приверженцами дальнейшего укрепления связей с Вашингтоном, сторонниками пророссийской ориентации, представителями арабско-мусульманского лобби, а также силами, выступающими за развитие отношений с Китаем.

Те же этноконфессиональные черты в начале XXI века в той или иной степени проявились в развитии внутренних вооруженных конфликтов в странах Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки – Ираке, Ливии, Сирии, Йемене и др.

ИНОСТРАНЦЫ НЕ ПОМОГЛИ

Серьезной проблемой современного Афганистана, от решения которой зависит разрешение продолжающегося уже много десятилетий афганского кризиса и завершение гражданской войны, остается обеспечение безопасности и стабильности на всей территории страны. Многолетнее присутствие и боевое применение здесь иностранных войск под эгидой США так и не привело к безусловному решению этой задачи.

Окончательное преодоление афганского кризиса является возможным только на основе политического компромисса и достижения этноконфессионального согласия всех участвующих в нем сил. Способствовать ему и закрепить его результаты может поступательное развитие экономики страны, повышение занятости населения, улучшение социально-экономических показателей его жизни. Невозможно преодоление афганского кризиса и без участия мировых держав и региональных государств. Россия ведет в этом направлении активную внешнеполитическую деятельность как самостоятельно, так и в рамках Шанхайской организации сотрудничества и ОДКБ, геополитические интересы участников которых непосредственно связаны с возвращением Афганистана на путь мирного развития.

Основные уроки кризиса внутри и вокруг Афганистана усвоены политическим и военным руководством современной России. Это подтверждают и итоги применения группировки ВС РФ в Сирии. Что касается США и стран Запада, то, судя по всему, они и впредь готовы наступать на те же, что и в Афганистане, «грабли» в рамках объявленной ими в 2004 году стратегии по «модернизации и демократизации» «расширенного» Ближнего Востока (Greater Middle East), уже приведшей с началом инициированной ею «арабской весны» к дестабилизации, деградации и хаосу в ряде стран этого региона, а также к весьма болезненному для Европы миграционному кризису.