Не алкоголь, а великая поэма

Сколько вместе пережито, сколько вместе выпито! Борис Григорьев. Парижское кафе. 1913. Таганрогский художественный музей

Все лето я и три девушки ходили в походы. Сплотилась наша маленькая группа. Сколько мы вместе пережили! Сколько вместе выпили! И меня, когда я пьяный купался, спасли, и я, когда лодка резиновая на водопадах перевернулась, тоже всех спас. Ну, правда, она перевернулась потому, что я был тоже не совсем трезвый. И когда застряли на маленьком острове посреди болота, при друг друге в туалет ходили. И переодевались. В общем, я их не рассматриваю как сексуальные объекты. Всех остальных в мире рассматриваю, а их – нет. Это сестры! Плюс они все акулы Уолл-cтрит. Я их сам боюсь.

Ну вот лето кончилось, и мы заскучали друг по дружке. Уже месяц не виделись. Все в Нью-Йорке далеко от друг друга живем. И решили все вместе собраться и пойти на фильм «Джокер». Ну а как же мы и без алкоголя? Решили сброситься и купить хороший виски. Потом в буфете возьмем кока-колу и будем в стаканчики добавлять и кайфовать от коктейльчиков. А так как девушки – финансовые акулы, то сбросились очень даже хорошо. Бутылка получилась где-то за 200 долларов. Чтобы, значит, пить и кайфовать во время фильма, как будто мы на вершине в Медвежьих Горах или плывем на плоту по речке Делавер. Но у входа в кинотеатр неожиданно выяснилось, что проверяют сумки. Нашли наше детище дорогое. Говорю: «Это мы потом идем на день рождения, бутылка запечатана. Это подарок». Нет, ни пускают ни в какую.

Вышли мы из кинотеатра. Фильм через пять минут начинается. Что делать? 200 баксов... Жалко денег. Каждый сделал по глотку, потом еще по одному. А потом я ушел в одиночное плавание. Какой виски! Не алкоголь, а великая поэма, которую я никогда не напишу! Песня! Короче, допил, что в бутылке осталось и неожиданно осел. Девушки меня сразу под руки. Перед проходной дали мне локтем в живот. Я приободрился. Прошли билетершу – опять окосел. Дотянули они меня до моего сиденья, и я сразу уснул. Когда проснулся, уже титры идут. Конец. Девушки меня под руки – и в бар тянут. Опять все пропустил. А такой хороший фильм, говорят. Я аж расплакался. В следующий раз пойду без девушек.

Человек дела

Встречался когда-то с 40-летней продавщицей Кларой, работавшей на Брайтон-Бич в продуктовом магазине. Звоню ей как-то на работу:

– Можно предложить самой красивой продавщице Нью-Йорка руку и сердце?

– Мне прямо сейчас другой Гальпер руку и сердце здесь предлагает. От вас, Гальперов, никуда не спрятаться!

– Какой еще другой? Однофамилец?

– Папуля твой ненаглядный. Уже за 80, сиделка его в коляске возит, пора уже о вечном подумать, а говорит мне, что у него все уже не работает, кроме одного, и подмигивает. Ты весь в него! И внешне, и внутренне!

– О, дай ему трубку. Я никак ему дозвониться не могу. Он где-то вечно бегает.

– Только недолго. Я все-таки на работе.

Клара передала трубку:

– Кто это?

– Папа! Это твой сын Саша. Чего тебе невозможно никогда дозвониться?

– Да некогда мне языками чесать. Ты знаешь, я человек дела. У меня тут две такие пенсионерочки, такие красотки – бегаю от одной к другой. То есть меня возят на коляске. Извини. Я же не знал, что Клара твоя. Какая красивая женщина! Полностью одобряю твой выбор! Если ты с ней не захочешь, так я буду!

Кенгуру

Вчера Ленка приходила с новым бойфрендом-ирландцем и целой компанией. У ирландца дом и большой участок земли в Пенсильвании. Он там коноплю выращивает. Угощал. Какое качество травки! Рассказывал, что у него там целый арсенал огнестрельного оружия. Все абсолютно легально. Приглашал охотиться на медведей и оленей. Пили пиво, вино, виски. Голова трещит. Утром будит звонок от тети Иды из Канады:

– Я должна с тобой поговорить. Ты знаешь, что твоя племянница Мила живет с Моней в Мельбурне уже пять лет и сама платит за дом. Он не работает и ничего не дает. Какой негодяй! Чтобы женщина все тянула на себе. Ты знаешь, что бы я с такими делала на фронте? Я Моне прямо в лицо так и сказала, что он подлец и все родственники его осуждают, и ты в первую очередь. Ты большой человек, в самом Нью-Йорке бомжей в ночлежки распределяешь. Все тебя уважают. Он очень обиделся на тебя и сказал, чтобы ты в Мельбурн нос не совал. Он из тебя отбивную сделает. Но ты, Саша, все правильно сделал. Не жалей ни секунды!

Я положил трубку. Теперь у меня есть враги уже и в далекой Австралии. Я опять уснул. Мне снились стада кенгуру, прыгающие по залитым солнцем прериям.

Подарок из Эстонии

Звонит тетя Ида:

– Какой ты мне привез подарок из Эстонии?

– Тетя Ида! Извините, но я ничего вам в этот раз не привез. Вам ничего не нравится. Это слишком дорого, это слишком дешево. Это безвкусно, а это вам вообще не надо. После того как родственники на всех континентах в прошлый раз обсуждали, что у меня нет вкуса и какой я транжир, я решил больше не возиться с подарками. Даже племянник Иосиф, который служит в израильском спецназе, позвонил мне с оккупированных территорий наперекор инструкции. Упрекал, что не могу вам сделать нормальный подарок, а сзади были слышны выстрелы. Я так испугался. Я устал. У меня нет времени искать вам подарки. Я езжу по делам литературным.

– Я же объясняла, как правильно мне сделать подарок. Присылаешь мне фотографию того, чего ты хочешь купить. Если я одобряю, то пересылаю ее Саре в Иерусалим и Циле в Киев. Если им нравится, тогда точно не беру, потому что у них никогда не было вкуса. Тогда ты ищешь другой подарок. Чего тут сложного? Я рыдаю от твоей неблагодарности. На своих баб у тебя есть время?

Нью-Йорк