Страсть к точному счету

Кутузов был очень воспитанным человеком и не любил хулиганов. Джордж Доу. Портрет Михаила Илларионовича Кутузова. 1829.  Эрмитаж

Отечественные Сенат и Синод в начале XVIII века долго думали: что бы сотворить такого важного, значительного? И придумали – взяли да присвоили Петру Первому звание императора. Тут уж настал черед Петра Алексеевича ломать голову, как соответствовать. Ломает он голову, ломает, а толку никакого. Спросил совета у Якова Брюса, мужа мудрого, в науках весьма преуспевшего. Тот говорит: делай из России настоящую империю. Перво-наперво надо обрить бороды боярам. Потом выстроить на европейский манер новую столицу – Санкт-Петербург. После этого заставить дворянских детей учиться, учредить первую в России газету, ввести театр, а еще маскарады, ассамблеи, на которых дворяне танцевать и свободно общаться станут.

Петр так и поступил. А Брюса в народе чернокнижником посчитали да колдуном Петра Великого принялись величать. Не иначе как лень дворянских сынков сыграла роль. Вот и давай после этого добрые советы императорам.

Петр Первый и Карл Двенадцатый

Гулял как-то Карл Двенадцатый со своим войском под Полтавой. И встретил там Петра Первого, который тоже гулял и тоже был по случаю с войском.

– Привет! – говорит Петр. – Ты чего тут делаешь?

– Гуляю, – отвечает Карл. – А ты?

– Тоже гуляю, – говорит Петр. – А ты пошто с войском?

– Так, на всякий случай, – отвечает Карл. – А ты пошто с войском?

– Тоже на всякий случай, – говорит Петр. – Ну, коли мы встретились, давай выпьем.

– Давай, – отвечает Карл.

Зашли они в ближайший шинок, сели за стол и к делу приступили. Карл мастак был выпить, да и Петр не промах. Всю ночь пили они горилку. А под утро Карл свалился под стол. Перепил его Петр. По шведскому войску большое уныние пошло, а русское войско радость великую испытало. Карл, как протрезвел, тихо в Швецию убрался. Подальше от позора. И войско свое забрал.

Про Екатерину Великую

Екатерина Великая зорко следила за тем, чтобы ее политика и реформы вписывались в русло просвещенного абсолютизма XVIII века.

– Не хочу, – здраво рассуждала она, – чтобы потом всякие Ключевские да Грановские осуждали меня.

– Да брось ты, ваше величество, – пытался перечить императрице лежащий рядом Потемкин. – А может, и не Ключевские да Грановские. А может, и похвалят. Да какое право они имеют хулить?!

– Имеют, Гриша, – спокойной отвечала Екатерина. – Имеют. На то они и водятся, историки. А потому нужно просвещать нацию, нужно ввести добрый порядок в государстве, нужно способствовать его расцвету, нужно учредить хорошую полицию.

– Катя, – взмолился Потемкин, – куда столько? Никаких сил не хватит. Надо же и о себе подумать.

– Обо мне будешь думать ты, – игриво отвечала императрица.

Взятие Измаила

Князь Потемкин никак не мог взять Измаил – самую мощную крепость на реке Дунай, считавшуюся неприступной. Осада Измаила затянулась. Потемкину это надоело, и он уехал, поручив дальнейшую осаду Александру Васильевичу Суворову, только что прибывшему в русский лагерь. Но Суворова никто не предупредил, что крепость неприступная. И он взял Измаил.

Поход Суворова через Альпы

Находясь как-то в Северной Италии, Александр Васильевич Суворов пошел в один из дней погулять. И, пребывая в крайней задумчивости, случайно пересек Альпы. Озадаченно обозревая с легкостью преодоленные горные хребты, Суворов с удивлением обнаружил позади себя русское войско. Солдаты не поняли генералиссимуса и пошли следом. Возвращаться в Италию Суворову не хотелось, и он решил передохнуть со своим войском в Женеве. А захватившие Швейцарию французы, увидев русских, неожиданно появившихся перед ними без боеприпасов и продовольствия, перепугались и немедленно бежали в свою Францию. Пришлось Александру Васильевичу посылать в Санкт-Петербург реляцию об успешном занятии Швейцарии.

Кутузов и Наполеон

Михаил Илларионович Кутузов был воспитанным человеком и не любил хулиганов. Если кто-то лез к нему с кулаками, он благоразумно отходил в сторону. И так случилось, что, когда в нашу страну приперся Наполеон со своей гвардией, царь возьми да и назначь Кутузова командующим русским войском. Наполеон напирает, а Кутузов думает: «Лучше я отойду». И вместе с войском отходит. Наполеон опять напирает, Кутузов опять отходит. Так и Москвы достигли – Наполеон в Первопрестольную, а Кутузова там уже нет.

Может, Наполеон что-то сказать хотел, да не смог: приблизиться к Кутузову не получилось. Так и ушел восвояси вместе со своей гвардией вконец расстроенный. Вот говорят, что после драки кулаками не машут. А после драки, которой не было?

Николай Второй и вороны

Николай Второй любил считать ворон. Бывало, выйдет погулять и считает, считает. Но вот какая незадача постоянно приключалась: только он посчитает ворону и к другим переходит, она – раз, и на другое дерево перелетела. После этого пойми – считал ты ее уже или нет? И Николай завел такой порядок: хочет посчитать ворон, возьмет винтовку, постреляет их и после этого считает. Так что за всем стояла страсть к точному счету, а вовсе не к охоте.