Андрей Федоров За последние полтора-два года российское руководство, прежде всего президент Владимир Путин, в целом заметно активизировало в области внешней политики шаги, направленные на развитие сотрудничества с КНДР и Республикой Кореей, а также на содействие межкорейскому диалогу.
Этому способствует целый ряд обстоятельств, в первую очередь экономического порядка, но, кроме того, Россия наконец начинает демонстрировать, что она способна на самостоятельные политические шаги в отношении стран, которые весьма близки ей по многим направлениям экономической и политической жизни, а не только географически.
Контакты на высшем уровне с руководителями Республики Корея и КНДР позволили в полной степени продемонстрировать наш прямой интерес и готовность к конкретным действиям в самых различных областях. Сегодня есть все основания говорить о том, что Россия оказалась в состоянии выработать достаточно цельный подход к корейской проблеме и осуществлять комплекс практических мер в его рамках. И, самое главное, в этом подходе есть четкое доминирование наших национальных интересов.
Изменения в международной ситуации в последние несколько месяцев затронули и корейскую проблематику, прежде всего в контексте общей внешнеполитической ориентации американской администрации. Если при Билле Клинтоне при многих непоследовательных шагах все же виделось стремление найти хотя бы минимальный уровень взаимопонимания с КНДР при сохранении теснейших политических, экономических и военных связей с Республикой Корея и содействовать развитию межкорейского диалога, то сейчас картина радикально изменилась.
Заняв жесткую позицию в отношении КНДР, включив ее в "ось зла", американская администрация сделала, на мой взгляд, не слишком продуманный шаг, который во многом загоняет в тупик межкорейский диалог и создает трудности для ряда заинтересованных в нем стран, в том числе для России.
КНДР в "оси зла" в нынешнем американском понимании - это политический и военный противник, в отношении которого возможно проведение любых акций, в том числе и военных, причем проведение их на односторонней основе.
Такая постановка вопроса, базирующаяся на завышенной оценке военного, в том числе ракетного, потенциала КНДР, степени продвинутости ядерных исследований, ведет к ряду негативных последствий.
Во-первых, потенциально появляется угроза военной акции (которая может иметь непредсказуемые итоги) непосредственно у границы Российской Федерации, что никак не может способствовать стабильности в регионе в целом. Естественно, что при таком подходе Россия не сможет оставаться бесстрастным комментатором событий. Да и Китай тоже.
При этом как-то совсем забывается то, что армия КНДР (при всей ее технической отсталости по отдельным позициям) - это не группки талибов, а серьезная сила, способная на самые жесткие действия против внешнего противника. И трудно думать, что дело может ограничиться точечными ударами.
Более того, в случае любого конфликта военного характера под непосредственной угрозой окажется осуществление ряда крайне интересных для России проектов, в том числе воссоздание Транскорейской железнодорожной магистрали с выходом на российскую систему железных дорог и формирования эффективного коридора доставки грузов с юга полуострова в Западную Европу.
Во-вторых, оказывается уже сейчас прямое давление на Россию, чтобы она разделила бы американский взгляд на КНДР, что объективно привело бы к разрушению того позитива, который был достигнут в последние годы на корейском направлении российской внешней политики. России пытаются значительно сузить поле маневра, преподнося задачу "воспитания КНДР" как элемент совместной борьбы против терроризма. При этом с американской стороны до сих пор по данному вопросу не было представлено сколь-либо весомых аргументов, и даже складывается впечатление, что КНДР "упаковывается" в "ось зла" для решения других проблем - в частности, нанесения удара по Ираку, с которым у КНДР существуют достаточно тесные отношения.
В-третьих, позиция США объективно толкает КНДР к тому, чтобы не только усиливать свою обороноспособность, но и стараться вывести ее на качественно новый уровень, в первую очередь с помощью России. В таких условиях России объективно будет трудно найти формулу отказать Пхеньяну в поставках новых видов вооружений, прежде всего в сфере ПВО. А эти поставки, в свою очередь, усилят беспокойство на Юге.
В-четвертых, позиция США создает серьезные трудности для политического руководства Республики Корея, сделавшего за последние годы очень серьезные шаги для преодоления конфронтации и начала прямого диалога в рамках "политики солнечного света". Отказ от этой линии в Сеуле был бы огромной стратегической ошибкой, так как никакое ориентирование на США не сможет помочь решить главную проблему - проблему формирования единого корейского государства.
Пока видно, что в руководстве Республики Корея все же превалирует политический реализм и понимание жизненной важности развития диалога с КНДР.
Для России принципиально важно, чтобы такой подход оставался и после предстоящих выборов нового президента Республики Корея.
В-пятых, подход США вредит и налаживанию диалога с КНДР и развитию связей с Республикой Корея со стороны Евросоюза, стремящегося в целом играть более активную роль в этом регионе. Известно, что в Брюсселе отнюдь не все разделяют американское видение ситуации и в КНДР, и на Корейском полуострове в целом. Нужно хорошо понимать, что никакие призывы к изоляции КНДР не приведут к каким-либо результатам в Европе, не говоря уже о других континентах.
В-шестых, своей политикой давления на руководство КНДР США еще больше убеждают первое, что американцам нельзя слишком верить и что, в частности, обещанное содействие в мирном развитии ядерной энергетики на Севере может лишь оказаться в конечном счете элементом политики давления, и не более.
В-седьмых, любые односторонние действия против КНДР, прежде всего военные, способны поставить под удар существование широкой антитеррористической коалиции с участием России и привести ее к пересмотру своего взгляда на взаимоотношения с США.
В-восьмых, любые акции против КНДР могут стать серьезным фактором дестабилизации политического и социально-экономического характера в Республике Корея, что неизбежно скажется на мировых финансовых и товарных рынках, да и на мировой экономике в целом. Для России это может иметь самые неприятные последствия. Давайте вспомним, как финансовый кризис в Азии стал прологом краха 1998 года в России.
Все это должно быть серьезным основанием для того, чтобы Россия четко проводила свою линию и свой взгляд на корейскую проблему - как в рамках диалога с США, так и на более широкой основе. Такие возможности у нас есть.
С учетом всего сказанного можно было бы подумать о том, чтобы выйти на выработку совместного подхода к имеющимся проблемам в отношении КНДР и межкорейского диалога, который исключал бы конфронтационное начало и содействовал бы нахождению схемы действий, дающей и России, и США внести свой позитивный вклад. В частности, это может быть сделано в отношении энергетического комплекса КНДР, нуждающегося в глубокой модернизации, и в отношении развития ядерной энергетики в мирных целях.
Опыт показывает, что политика жесткого давления на КНДР, которую уже не раз пытались проводить США, никогда не давала серьезного эффекта, а лишь только возводила новые барьеры.
В целом ситуация вокруг межкорейского диалога предоставляет России поле для маневра, для поиска нестандартных решений, которые в конечном счете способствовали бы решению всего комплекса имеющихся проблем.
В частности, к КНДР у нас во многом до сих пор подходят с весьма идеологизированной точки зрения, видя только "тоталитарный коммунизм" и нисколько не стараясь понять исторические и политические особенности развития Севера.
Думается, что подход может быть следующим - даже если что-то не нравится в том режиме, который сегодня существует в Пхеньяне, наши стратегические интересы объективно состоят в том, чтобы обеспечить безопасное и бесконфликтное развитие ситуации на Корейском полуострове, содействовать проведению экономических преобразований в КНДР (в меру наших реальных возможностей), а также способствовать тому, чтобы участие Севера в межкорейском диалоге носило бы максимально устойчивый характер.
В таком видении проблемы мы имеем много общего и с Китаем, от мнения которого весьма серьезно зависят не только международные аспекты проблемы, но и процессы трансформации собственно внутри КНДР.
Кроме того, сохраняющийся и даже возрастающий интерес к КНДР со стороны Японии, ее стремление преодолеть нелегкие страницы исторического прошлого дают возможность шире включать корейскую проблематику в ткань российско-японских отношений, выходить на определенные совместные инициативы.
Нельзя забывать и о том, что в нашем подходе к развитию Сибири и Дальнего Востока Россия объективно заинтересована в диверсификации как источников инвестиций, так и в создании различных инфраструктур, обеспечивающих это развитие. Многие считают это преувеличением, но, на мой взгляд, есть очень серьезные основания задуматься над тем, чтобы уже через 10-15 лет нам не столкнуться с такими последствиями "китаизации" региона, которые просто сведут на нет продумываемую нами сегодня стратегию.
Очевидно, что в экономической сфере нужно думать уже сегодня о том, чтобы активнее привлекать капитал из Республики Корея и Японии, в чем-то даже идя на создание им привилегированных условий, особенно если в конце концов заработает железнодорожный проект.
Думается, что это направление должно быть выделено в самостоятельную сферу работы и что уже сейчас должны начаться неофициальные и официальные обсуждения того, как именно нам нужно действовать и каков должен быть в целом механизм реализации, включающий и согласование многосторонних интересов, например в отношении известных "рыбных" проблем.
В конечном счете можно было бы выйти на создание рабочего органа, в котором были бы представлены Россия, КНДР, Республика Корея и Япония, где можно было бы координировать предпринимаемые шаги и вырабатывать более менее общую стратегию в решении экономических проблем совместного характера.
При этом такая схема никак не будет мешать развитию российско-китайских экономических связей, в том числе в деле реализации ряда крупных проектов (например, Ковыкта), которые частично затрагивают и Корейский полуостров.
Россия не должна бояться того, что в результате процесса объединения Кореи может сформироваться исключительно мощное по своему потенциалу государство, которое станет одним из наиболее динамично развивающихся не только в регионе, но и в мире в целом.
Россия может сейчас достаточно четко и ясно сказать, что Корейский полуостров и происходящие там процессы являются сферой интересов России. Это относится как к развитию ситуации в КНДР и Республике Корея, так и собственно к межкорейскому диалогу, которому Россия должна содействовать в максимальной степени.
В конечном счете от нормализации обстановки на полуострове и воссоединения Кореи Россия выиграет гораздо больше, чем многие другие государства, в том числе США. И не надо стесняться говорить о том, что мы не просто заинтересованы в таком результате, но и будем бороться за него, противодействуя стремлению загнать одно из государств полуострова в "ось зла". Не может быть большей ошибки для России на корейском направлении, как попытаться оказать содействие США в давлении на КНДР в надежде, что это давление даст сколь-либо значимый результат.
Должно быть ясно, что межкорейский диалог возможен лишь при отсутствии политики давления извне, от кого бы она ни исходила. Только при таком сбалансированном и продуманном подходе, учитывающем исторические и современные политические условия обоих государств полуострова, есть надежда придать межкорейскому диалогу устойчивый характер, который будет независим от изменений в политике того или иного государства. Этот диалог должен перестать носить волнообразный характер, а развиваться в позитивной динамике, тем более что потенциал к этому есть.
Россия должна использовать в полной мере свои политические и иные возможности для того, чтобы содействовать межкорейскому диалогу, с одной стороны, а с другой - снижению беспокойства части стран в отношении КНДР, в частности по вопросам ракетно-ядерных технологий. Именно Россия может сделать очень многое для того, чтобы ситуация не оказалась загнанной в тупик, когда многое придется начинать с начала.
