Евгений Волин
Пока во второй по запасам нефтедобывающей стране мира,каковой является Ирак,у власти находится "непокорный "режим, вести разговор о предсказуемости мирового рынка нефти сложно.
В последние дни Россия и США дважды крупно разошлись. На конференции ОПЕК в Токио Москва (представленная там в качестве наблюдателя) встала на сторону нефтедобывающих стран и поддержала сохранение нынешних квот, а значит - и цен, на нефть на нынешнем, слишком высоком, по мнению США и Запада в целом, уровне.
А на сессии Генассамблеи ООН произошло открытое столкновение позиций России и Соединенных Штатов по иракскому вопросу. Американцы настаивают на новой, ультимативно жесткой резолюции Совета Безопасности ООН, которая отрежет Саддаму Хусейну все пути для отступления и, следовательно, выживания. Москва фактически добивается обратного: использовать согласие Багдада на возобновление миссии международных инспекторов для того, чтобы - как следует понимать - сохранить "приструненного" Саддама у власти, а заодно сохранить хоть какую-то стабильность в регионе.
Расхождения по Ираку и ОПЕК между нами и американцами взаимосвязаны и обусловлены разной экономической мотивацией.
Америка, несомненно, добивается большей предсказуемости и большего контроля над мировым рынком нефти. Пока во второй по запасам нефтедобывающей стране мира, каковой является Ирак, у власти находится "непокорный" режим, вести разговор о предсказуемости мирового рынка нефти сложно. Да и Саудовская Аравия по известным причинам не видится в перспективе надежным источником.
Первоначальные цели "антитеррористической операции" (поимка бен Ладена, демонтаж "Аль-Каиды") у американцев все более уходят на второй план. Даже непрофессионалу ясно: террористов-подпольщиков всех не переловишь. Зато можно заняться теми государствами, которые представляют ту или иную опасность для своих соседей - союзников США и самой Америки. Но самое главное: американцы сейчас хотят, не теряя темпа, воспользоваться ситуацией для достижения важных стратегических целей.
После 11 сентября Россию и США объединила пресловутая проблема терроризма. Но для США эта проблема прочитывается, так сказать, под углом их глобальных интересов. Для России же - в основном под углом ситуации в Чечне. Вот и получается, что как бы "встретились два одиночества". Притом по мотивам достаточно разным.
"Географическая" привязка терактов 11 сентября очевидна сегодня всем. Силы террора направили удар именно против США потому, что Америка отождествляется сегодня в мире с самыми малоприятными последствиями глобализации и политики международных валютных органов (плюс, конечно, здесь сыграл роль и ближневосточный фактор). Согласно опросам, порядка 70-80% европейцев, хотя в целом и поддерживают американцев в борьбе с терроризмом, все же считают, что удары были направлены именно против США, а не Запада в целом.
Примкнув к Америке, Россия стала ее важным союзником, а значит, и важным противником ее врагов. Отсюда - возможные последствия для России. Ведь мы более, чем Штаты, уязвимы в силу нашей военной слабости и большей географической близости к источникам угрозы. С возможным перенесением главного театра "борьбы с терроризмом" в Ирак Москва объективно становится перед выбором: что делать дальше? Стоит ли прибавлять в число своих врагов еще и нынешний иракский режим?
То есть мы должны соизмерить риски и возможные дивиденды от следования в фарватере американской политики. Когда США берут на себя роль мирового полицейского, они прекрасно осознают, ради чего борются. Если американцы усилят свой контроль над зоной Персидского залива, приведут к власти в Ираке "предсказуемый" режим, то они, очевидно, добьются искомых целей (по части нефти). Им это выгодно, так как их экономика зависит от импорта нефти. Как следствие, цена на нефть претерпит резкое снижение и на много лет стабилизируется где-то в районе 15-16 долларов за баррель.
В этом случае американцы объективно "опускают" нефтепроизводителей России, а также ее партнеров по СНГ, условия сотрудничества в энергетической области становятся более жесткими. Ведь когда цены на мировом рынке нефти опускаются ниже 20 долларов за баррель, то с учетом более высокой (чем на Ближнем Востоке) себестоимости добычи, а также транспортных издержек (когда новые магистральные трубопроводы и терминалы в портах еще предстоит построить) конкурентоспособность российских нефтепроизводителей объективно снижается.
Тогда уместен вопрос: есть ли у нас интерес заботиться о снижении цены на нефть, потворствуя американским планам? Похоже, нет. С цинично-прагматической точки зрения, чем хуже американцам в регионе Ближнего Востока, тем лучше нам (или, скажем так, нашей сырьевой экономике).
"Открытие" Ирака для мирового нефтяного рынка будет скорее всего означать закрытие этой страны для российских нефтяных корпораций. Вашингтон обещает учесть российские экономические интересы в Ираке в случае, если мы не будем препятствовать реализации американских планов. Но этот "учет" будет скорее всего связан главным образом с перспективой возвращения Ираком долга и выполнения уже имеющихся соглашений (в рамках схемы "нефть в обмен на продовольствие"). Что касается "большой нефти", то совершенно очевидно: наши корпорации американцам не конкуренты. Ираку для того, чтобы он стал одним из ключевых игроков на мировом рынке, требуются огромные инвестиции в нефтяную отрасль, чего российский бизнес объективно дать не может.
Что же касается Европы, то противоречия подавляющего большинства стран Евросоюза с Америкой в данном сюжете становятся столь очевидными, что встает вопрос о сохранении единства Североатлантического союза либо, с другой стороны, Европейского союза. Если Великобритания и, возможно, Италия конкретно поддержат американскую военную акцию против Ирака, то с большой долей вероятности они могут стать "париями" в глазах остальных европейцев┘
Как бы то ни было, планируемая военная акция США на практике может привести к расколу внутри мирового Севера. Что весьма неразумно с точки зрения его выживания перед лицом усугубляющихся глобальных угроз.
