Дмитрий Рогозин
На встречах Владимира Путина и Романо Проди обычно преобладают улыбки, проблемы остаются для будничных переговоров на уровне среднего звена.
Далеко не случайно президент Владимир Путин во внешнеполитическом разделе своего последнего Послания Федеральному собранию выделил отношения с Европейским союзом в качестве важнейшего элемента российской внешней политики. Более того, широкое сближение и реальная интеграция в Европу однозначно определены в нем как исторический выбор России, причем выбор уже сделанный и последовательно реализуемый.
Именно здесь кроется ответ на ведущийся в российской интеллектуальной элите схоластический спор относительно того, "к какому берегу нам выгоднее прибиться - к американскому или европейскому?" Умозрительные дискуссии на эту тему стали особенно модными в последнее время на фоне разногласий на тему оптимальных методов разоружения Ирака. Многие посчитали, что Россия совершила ошибку, открыто поддержав позицию Франции и Германии, так называемой "старой Европы", которая в отличие от США якобы ничего не может дать России. А некоторые эксперты утверждают, что отношения с Евросоюзом, особенно во внешнеполитической и оборонной сфере, вообще не должны быть для России приоритетом, а высвобождающиеся дипломатические ресурсы должны быть переориентированы на США и НАТО.
На мой взгляд, это абсолютно ложный и даже опасный выбор. На самом деле вопрос должен быть сформулирован иначе. Нам нет необходимости выбирать между Европой и Америкой. Оба направления взаимодополняемы. Наши отношения с США более содержательны в сфере международной безопасности, но под них по-прежнему не подведен основательный экономический фундамент, хотя серьезные попытки, особенно в сфере энергетики, сейчас предпринимаются. И наоборот - отношения с Евросоюзом имеют прочную экономическую базу. После расширения ЕС более 50 процентов российского экспорта будет приходиться на страны Евросоюза. Большая часть зарубежных поездок российских граждан и международного телефонного трафика россиян приходится на Европу.
Наша задача состоит не в том, чтобы пытаться играть с Европой против США или с США против Европы, а в том, чтобы укреплять международные позиции России, опираясь на последовательное выстраивание союзнических отношений и с США, и с ЕС. Мы должны стать частью трансатлантической дискуссии, усиливая конструктивные импульсы в политике США и Евросоюза и нейтрализуя возможное негативное воздействие их политики на российские интересы. Наша цель должна состоять в объединении усилий США, ЕС и России для решения сложных международных проблем на приемлемых для РФ условиях.
Глубоко символично, что Санкт-Петербург станет местом почти одновременного проведения саммита Россия-ЕС и российско-американской встречи на высшем уровне. Это хороший повод для того, чтобы приступить к выработке совпадающих подходов по ряду фундаментальных вопросов мировой политики, необходимость решения которых стала очевидной в ходе иракского кризиса.
Необходимо повысить эффективность и обеспечить центральную роль Совета Безопасности ООН в принятии решений по согласованным действиям в таких ситуациях. Очевидно, что применение военной силы должно быть частью имеющегося в распоряжении международного сообщества инструментария для своевременного противодействия этим новым вызовам и угрозам. Не всегда и не везде они могут быть нейтрализованы с помощью дипломатических решений, хотя им, конечно, должно отдаваться предпочтение. Однако для общей устойчивости международных отношений, для того, чтобы мир не скатился на позиции кулачного права, крайне важно обеспечить легитимность применения силы в рамках транспарантных механизмов и процедур принятия решений.
Иногда говорят, что этого невозможно добиться в рамках нынешнего СБ ООН и потребуется, мол, широкомасштабная реформа этой международной организации. Существует также мнение, что центром координации подобных решений необходимо сделать "большую восьмерку". Но проблема не в институтах - проблема в отсутствии единого видения новых угроз и в неготовности к компромиссу для выхода на согласованные подходы.
Приоритетным сегодня является, например, выработка единого подхода России, ЕС и США к проблеме распространения ОМУ среди нестабильных государств и негосударственных экстремистских групп. Необходимо совместное видение, как укрепить и развить существующие режимы нераспространения ОМУ, включая меры принуждения - в том числе силового, к соблюдению установленных норм нераспространения. Очевидно, что глубокая модернизация многосторонних режимов нераспространения ОМУ, включая режим ДНЯО, давно назрела.
Ситуация с Ираком показала, что требуется выработка единого подхода наших стран относительно допустимости превентивного применения силы. Каковы могут быть объективные критерии оценки ситуации, в соответствии с которыми можно было бы говорить о легитимности превентивных силовых действий для нейтрализации угроз терроризма и распространения ОМУ? Единая позиция РФ, Евросоюза и США должна подтверждать необходимость обеспечения широкой международной поддержки такой военной акции, включая принятие специальной резолюции СБ ООН. Россия, ЕС и США должны взять на себя инициативу в постановке данных вопросов в ООН, НАТО и в других многосторонних институтах.
Следует признать справедливость утверждений, что Евросоюз является для России трудным партнером. Список взаимных претензий длинен. Здесь и критика Евросоюзом российских действий в Чечне, причем ЕС был спонсором антироссийской резолюции в Комиссии ООН по правам человека. Это и жесткая позиция Евросоюза по условиям вступления России в ВТО. Это и антидемпинговые процедуры ЕС в отношении ряда российских товаров.
Отчасти данные разногласия являются следствием интенсивности и глубины наших отношений. Другая причина кроется в сложности и недостаточной эффективности самих механизмов взаимодействия России с ЕС, а также в громоздкости собственных структур и процедур координации решений Евросоюза, что наверняка усугубится после предстоящего расширения ЕС.
Вместе с тем все эти разногласия - еще не повод для того, чтобы повернуться к Европе спиной. Опыт показывает, что мы с ЕС вполне можем быстро находить конструктивные решения по самым сложным и болезненным проблемам. Еще год назад проблема калининградского транзита представлялась неразрешимой, угрожала пустить наше партнерство под откос. Но после того как этот вопрос был выведен на политический уровень, обе стороны проявили максимум гибкости и компромисс был найден.
К сожалению, мы пока не можем найти полного понимания у некоторых наших европейских партнеров в вопросе разработки новых, более эффективных форматов сотрудничества. Пример Калининграда показывает, что здесь есть что совершенствовать.
В своем Послании Федеральному собранию президент Владимир Путин заявил, что интересы России, интересы "Большой Европы" требуют новых качественных шагов навстречу друг другу. Определены долгосрочные цели по выходу на новое качество отношений: обеспечение свободного движения граждан, формирование общего экономического пространства. Это весьма напряженная повестка дня. Выполнить ее непросто, но возможно и необходимо, ибо альтернативы стратегическим партнерским отношениям с Европой у нас нет. Ведь еще великий Федор Достоевский при всем своем решительном антизападничестве признавал: "Нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам - второе Отечество".
