Алексей Другов
В результате недавнего теракта в центре Джакарты погибли 14 человек и более 100 были ранены.
Фото Reuters
Последние события в Индонезии с ее почти 200-миллионной (из 220-миллионного населения) мусульманской общиной дают пищу для размышлений, выходящих за географические рамки региона, в частности, по такой животрепещущей проблеме, как международный экстремизм и терроризм.
Разные мнения о терроризме
Бывший министр иностранных дел, а ныне советник президента Индонезии Али Алатас сказал на днях в интервью гонконгскому еженедельнику "Фар истерн экономик ревью": "Похоже, у нас до сих пор еще нет единства во взглядах на терроризм". И это было сказано через год после взрыва на острове Бали, унесшего жизни более 200 человек, и спустя три месяца после взрыва у принадлежащей американской компании гостиницы "Марpиотт" в Джакарте, когда погибли 15 человек.
Уже приговорены к смерти или тюремному заключению лица, обвиненные в совершении первого теракта, а главные мусульманские организации Индонезии осудили взрыв в гостинице, назвав его жестоким и варварским преступлением против человечности и религиозных ценностей. И тем не менее отношение к терроризму этой стране действительно неоднозначно, хотя веротерпимость всегда была отличительной чертой и предметом гордости индонезийцев.
На свободных выборах в 1999 г. лишь треть избирателей отдала голоса за мусульманские партии, при этом не более десяти процентов - за те из них, которые выступали за превращение Индонезии в исламское государство, основанное на шариате. Но эта терпимость сохраняется до тех пор, пока религиозные чувства не подвергаются прямому оскорблению либо пока на конфессиональные различия не накладываются политические, социальные или имущественные противоречия.
Пожалуй, никогда со времен национальной революции 1945-1949 гг. здесь не были так сильны антизападные, а точнее, антиамериканские чувства. Это отчасти вызвано тем, например, что именно с политикой США и МВФ индонезийцы связывают финансово-экономический кризис 1997 г., от последствий которого не могут до конца оправиться до сих пор.
"Я уважаю бен Ладена..."
Но есть и другие причины. Один из лидеров наиболее воинствующего крыла исламистов Индонезии Абу Бакар Башир заявил: "Я не принадлежу к "Аль-Каиде", но глубоко уважаю Усаму бен Ладена, который отважно представляет мусульман всего мира в борьбе против нагло самонадеянных США и их союзников. Они пытаются диктовать свою волю всему миру, и это бесчеловечно".
Подобным образом рассуждает далеко не один Башир. Присвоение Вашингтоном права по своему усмотрению судить людей и целые страны вызывает явное неприятие в Индонезии, и ислам становится идейным символом националистической реакции на внешнюю угрозу. В глазах даже умеренного мусульманина в сложившейся ситуации акции террористов могут выглядеть в моральном и правовом отношениях по крайней мере не более предосудительными, чем действия США в Афганистане или Ираке, и, более того, нередко оправдываются именно этими действиями.
Все эти обстоятельства редко учитываются в США и Европе при анализе и прогнозировании событий в мусульманских странах, да и не только в них. Оккупация Ирака войсками США породила, особенно на Востоке, наряду с чувством международно-правовой незащищенности от агрессии также и правовой нигилизм, от которого до экстремизма и терроризма всего один шаг. Объективно ситуация в мире сложилась таким образом, что исламский экстремизм выглядит как сила, которую наиболее серьезно воспринимает самая могущественная держава.
Перспектива усиления экстремистских тенденций в мусульманской общине Индонезии беспокоит ее умеренное крыло, а также другие конфессии. Еще в январе 2003 г. представители основных религий страны (наряду с исламом это индуизм, католицизм, протестантство и буддизм) встретились с находившимся в Джакарте министром иностранных дел Великобритании Джеком Строу и предупредили его, что намечаемое нападение США и Британии на Ирак неизбежно подорвет процесс демократизации в Индонезии, усилив позиции фундаменталистов и сторонников принятия жестких мер в ущерб умеренным элементам.
Силовики бредят о реванше
Это предупреждение было и намеком на внутренние проблемы страны. На протяжении всей истории независимой Индонезии существует противостояние между сторонниками исламистского государства и вооруженными силами. Активизация исламских экстремистов способна дать повод для нового разрастания роли силовых структур, прежде всего армии. А в ней немало таких людей, которые не отказались от мысли о реванше после падения военно-авторитарного режима генерала Сухарто в мае 1998 г. Следовательно, возникает вполне отчетливая угроза для процесса демократизации, который и без того протекает с немалым трудом.
Президента Индонезии Мегавати Сукарнопутри на Западе нередко упрекают в якобы нерешительной политике по отношению к террористам. При этом забывают, что она стоит во главе огромной страны, значительная часть населения которой даже после недавних взрывов не исключает, что существование подпольной террористической сети есть всего лишь плод воображения западных политиков и что эти взрывы были провокацией ЦРУ с целью втянуть Индонезию во всемирную антиисламскую коалицию во главе с Вашингтоном.
Даже второе лицо в государстве - вице-президент Хамза Хаз, олицетворяющий в руководстве страны мусульманскую общину, нередко апеллирует к антиамериканским чувствам, дабы привлечь симпатии электората. Как подмечает журнал "Фар истерн экономик ревью", министр-координатор по вопросам обороны и безопасности генерал Бамбанг Юдхойоно, обрушиваясь на террористов в своих заявлениях за пределами Индонезии, выступая на родине, прибегает к гораздо более обтекаемым формулировкам.
Сначала цели, потом постулаты
Опыт Индонезии убеждает в том, что не следует ни в коем случае переоценивать роль чисто религиозного или цивилизационного фактора, когда дело касается различных проявлений экстремизма. Их корни почти всегда уходят в социальную, политическую, экономическую или националистическую мотивацию. Иначе говоря, чаще всего человек или группа, руководствуясь сугубо земными интересами или антипатиями, определяют свои цели и способы их достижения и только потом выбирают религиозные постулаты, которые соответствуют их устремлениям.
Вот всего лишь один характерный пример: джакартская беднота в 1998 г. громила и грабила дома богатых китайцев в Джакарте под возгласы "Аллах велик", но не внимала муллам, которые обращались с минаретов мечетей с увещеваниями воздержаться от богопротивных деяний.
Очевидно, что ни исламизм, ни тем более исламский экстремизм и терроризм не могут даже отдаленно рассматриваться как адекватный ответ на вызовы, с которыми сталкивается человечество, и в особенности развивающиеся страны. Это относится и к соотношению сил, сложившемуся на международной арене после распада СССР, равно как и к внутренним проблемам этих государств, включая углубляющееся социальное расслоение.
Террор - в особенности когда его жертвами становятся ни в чем не повинные люди - не может быть оправдан ни по каким человеческим и государственным законам. Но очевидно и другое. Экстремизм, терроризм в большинстве случаев суть лишь симптомы более глубокой болезни - уродливого процесса глобализации в условиях однополярного мира, усиливающейся неравномерности развития стран и целых континентов.
