Эндрю Качинс
Москва делает вид, что она равноправный член 'большой восьмерки', а ее партнеры – что они согласны с этим.
Фото Reuters
В последнее время в отношениях между Россией и Западом наблюдается рост напряженности. «Дело ЮКОСа», то, как были проведены парламентские и президентские выборы, все более «советские» черты общенациональных каналов телевидения и некоторые иные события привели к тому, что посол США в России Александр Вершбоу и ряд других западных деятелей дипломатично назвали «несовпадением ценностей». Оживились споры о России и ее месте в международных институтах. Похожим образом и Россия заняла более жесткую позицию в отношении США, НАТО и Евросоюза.
═
Сомнительная интерпретация истории
═
К сожалению, многие из этих дискуссий отличаются сомнительной интерпретацией истории и откровенно неконструктивным подходом с обеих сторон. Это особо относится к вопросу о будущей роли России в составе «большой восьмерки», а также ее связей с недавно расширившимся союзом НАТО.
Двухпартийная законодательная инициатива в палате представителей США – проект резолюции палаты № 336, выдвинутый демократом Томом Лантосом и республиканцем Кристофером Коксом, призывает к исключению России из «восьмерки», если она не добьется видимого прогресса по ряду вопросов, включая: а) укрепление законности, в том числе недопущение избирательного судебного преследования и государственного произвола; б) судебная система, свободная от политического влияния и манипуляций; в) свободные и независимые СМИ; г) политическая система, открытая для участия всех граждан и обеспечивающая свободу речей и собраний; д) обеспечение общепризнанных прав человека. Эта резолюция последовала за аналогичной законодательной инициативой в Сенате США, выдвинутой минувшей осенью демократом Джо Либерманом и республиканцем Джоном Маккейном вскоре после ареста бывшего главного менеджера ЮКОСа Михаила Ходорковского.
Бесспорно, в этих резолюциях подняты правильные вопросы. И я, и многие из моих коллег как в составе административных органов, так и вне их на протяжении ряда лет, и особенно в последние шесть месяцев, выражали по этому поводу свою обеспокоенность. Нет сомнений, что по данным вопросам Россия отстает в сравнении с другими странами – членами «восьмерки». Однако официальных критериев членства в «восьмерке» не существует.
Неофициально критериями можно считать, что члены «восьмерки» должны быть демократическими странами с рыночной экономикой, притом крупномасштабной и мощной. Когда Россию пригласили официально стать членом «восьмерки» в 1997 году, она не соответствовала ни одному из этих требований. Даже в настоящее время она подходит лишь по одному из названных пунктов – в 2002 году США и Евросоюз признали ее страной с рыночной экономикой. Даже сейчас, на шестом году экономического роста, Россия не вошла в десятку наиболее экономически мощных стран мира. И хотя Россия вряд ли была совершенной демократией в 1997 году, очень трудно доказать, что в этом вопросе за последнее время произошли позитивные перемены.
═
«Морковка» для России
═
Если Россия не приблизилась к тому, чтобы соответствовать этим критериям, то почему же тогда ее приняли? Ответ весьма прост. Мы хотели кое-чего от администрации президента Бориса Ельцина, и в числе того, что могли предложить в обмен, было членство в этом престижном международном клубе. В 1994 году, когда Запад хотел добиться своевременного вывода российских войск из Эстонии, России была предложена «морковка» в виде ее участия в политических дискуссиях «семерки». В мемуарах о российском направлении политики клинтоновской администрации бывший заместитель государственного секретаря Строуб Тэлбот привел высказывание президента Билла Клинтона: «Это довольно простая сделка. Принимаем их в «семерку», а они уходят из Балтии. Если они в составе клуба больших мальчиков, у них меньше причин бить малышей».
Эта же логика действовала в 1997 году, когда было предложено на следующий год официально превратить «семерку» в «восьмерку» в качестве компенсации Ельцину за решение о расширении НАТО. Хотя это выглядит снисходительно – «старику Борису» бросали кость то тут, то там, – именно так строились американо-российские отношения в 1990-е годы, в момент, когда российские мощь и влияние были почти на самом низком уровне за всю историю.
Ельцин прекрасно понимал эту логику, и в своих мемуарах «Президентский марафон» он указал на свою жесткую позицию в отношении расширения НАТО как на главную причину приглашения к участию в «восьмерке». В 1999 году во время переговоров о завершении войны в Косово и участии России в миротворческой операции тогдашний премьер-министр Сергей Степашин признал, что из-за назначенной на конец июня встречи «восьмерки» в Кельне россияне поспешили договориться раньше. Приглашение России в 2002 году стать полноправным участником политических и экономических обсуждений, а также принять у себя встречу «восьмерки» в 2006 году отражало признательность за российскую поддержку в Афганистане после 11 сентября и решение Путина спокойно воспринять следующий раунд расширения НАТО.
Как свидетельствует этот краткий исторический очерк, прием России в состав «восьмерки» был мало связан с ее демократическими и экономическими показателями. Сейчас может быть выдвинут аргумент – и он часто звучит, – будто понижение планки требований ради России при приеме в состав «восьмерки», Совета Европы или других международных организаций было и является ошибкой. Однако в том, что касается членства в «восьмерке», речь идет не об отходе от критериев, а о приеме совсем по другим причинам. На этом фоне попытки пересмотра и призывы исключить Россию по мотивам, которые не были причиной приема, выглядят в какой-то мере как ханжество и лицемерие. Это дает удобную возможность для рисовки в Конгрессе на протяжении выборного года.
═
Невралгические аргументы против НАТО
═
Схожим образом недавний прием в НАТО семи новых стран, включая государства Балтии, вызвал уже изрядно потасканные и невралгические аргументы со стороны представителей российских правительственных кругов и политической элиты о потенциальной угрозе со стороны НАТО. Однако трудно поверить, что четыре старых бельгийских реактивных самолета, совершающих патрулирование воздушного пространства Балтии, представляют сколь-нибудь реальную угрозу для России. Так же как и возможное создание малых баз «подскока» в новых странах-участницах вроде Румынии и Болгарии вряд ли создает какую-либо угрозу для России. У России сейчас совсем другие отношения с НАТО, чем во время холодной войны, поэтому приближение баз ближе к российским границам попросту не равнозначно усилению угрозы Москве, как это может вытекать из традиционного военного планирования.
Это все не означает, что между Россией, США и Европой нет разногласий, которые не надо разрешать, равно как и утверждать, что существующие институты полностью приспособились к изменяющимся условиям. В области европейской безопасности предстоит разрешить разногласия по поводу Договора об обычных вооружениях в Европе, включая необходимость его ратификации странами Балтии и выполнение Россией взятых на себя в Стамбуле обязательств вывести военные базы из Молдавии и Грузии. Давайте при этом не забывать, что Россия и НАТО ныне тесно работают над обеспечением оперативной совместимости. Президент Владимир Путин и министр обороны Сергей Иванов на прошлой неделе подчеркнули важность совместного с НАТО продвижения по позитивной повестке дня.
Даже с учетом регресса демократии в России ее исключение из состава «восьмерки» не стало бы решением проблемы. Одним из мотивов принятия России в «восьмерку» и другие институты был тезис о том, что в процессе взаимодействия с мощными демократическими странами с рыночной экономикой в формате равноправного партнерства Россия со временем приобщится к другим стандартам поведения. И так же как преждевременно провозглашать кончину НАТО (как это делают многие россияне), было бы преждевременным и не в интересах Запада ставить крест на долгосрочных перспективах интеграции России с Западом.
