Зеэв Ханин
Ариэль Шарон решил перекроить всю политическую систему.
Фото Reuters
Инициированное Ариэлем Шароном в январе 2005 года размежевание с палестинцами не только стимулировало раскол израильского общества на синих и оранжевых (соответственно сторонников и противников плана одностороннего отделения). Подготовка и реализация этого проекта привели к существенным подвижкам в политической системе, что позволяет говорить если не о сломе этой системы, то по крайней мере об очевидном перераспределении функций ее основных институтов.
Прежде всего сместились границы и рамки между правящей коалицией и оппозицией, водораздел между которыми стал проходить внутри, а не вовне политических партий. Основу этой правящей коалиции накануне и сразу после размежевания составили центристские группировки премьер-министра Ариэля Шарона и вице-премьера Шимона Переса – официальных лидеров правящего «Ликуда» и его основного коалиционного партнера «Аводы». Оба лагеря также обладали через разветвленные сети прямого и неформального политического влияния контролем над широкими слоями различных израильских элит и групп интересов, образующих периферию партии власти.
Эффективная оппозиция этой партии власти, в свою очередь, также находилась не столько за пределами, сколько внутри коалиционных партий. В «Ликуде» она была представлена идеологическими фракциями типа «Еврейского руководства» Моше Фейглина, «Форума за сохранение идеологических ценностей «Ликуда», а также так называемыми повстанцами – противниками плана размежевания среди депутатов Кнессета от «Ликуда» во главе с бывшим министром Узи Ландау.
Со своей стороны, вклад «Аводы» в эффективную оппозицию был представлен идеологическими, но не правыми, как в «Ликуде», а левыми фракциями, связанными с ультралевыми движениями типа «Мир сегодня» и верными «парадигме Осло и Женевы».
При этом сплочение формальной оппозиции вне коалиционных партий оказалось невозможным: противоречия между входившими в нее партиями превышали разногласия каждой из них в отдельности с правящим «Ликудом», что мешало этим партиям выступить против правительства единым фронтом.
═
Потенциал и перспективы оппозиции
═
Шарону удалось расколоть и/или изолировать оппозиционные партии правее «Ликуда» – вытесненные им из коалиции «Наш дом – Израиль» Либермана и блок «Национальное единство»; обе вышедшие из правительства в связи с объявленной программой размежевания фракции распавшейся Национально-религиозной партии (НРП), а также не входившую в коалицию ультраортодоксально-социальную (ШАС).
Эти партии, оттесненные от реальных рычагов власти, в условиях жесткого политического прессинга партии власти не сумели объединиться и составить консолидированную правую оппозицию ни во время эвакуации поселенцев, ни после.
Очевидным желанием лидеров левых партий было использовать политические выгоды размежевания (убедив избирателей, что «правый Шарон» в конце концов понял, что «левой» идеологии нет альтернативы), но не платить его политическую цену. В свете этой линии оппозиция левее «Аводы» – ультралевый «Мерец»/«Яхад», последователи других ультралевых движений типа «Шалом Ахшав» (включая тех, кто оставался в «Аводе» или вернулся в нее вместе с Амиром Перецем) и отчасти арабские партии превратились в заложников программы размежевания. На каком-то этапе эти партии стали неоплачиваемым придатком правительства, регулярно поддерживая в Кнессете инициативы премьера, который, казалось, реализует самые розовые мечты левого лагеря и приносит ему политические дивиденды. Однако именно эти партии больше всех потеряли от выхода из Газы.
Больше всех, похоже, пострадали партии израильских арабов – их электорат внезапно осознал, что принцип «эвакуация-компенсация», примененный к поселенцам Газы, может быть применен и по отношению к ним.
Произошло снижение влияния арабских партий и бегство их избирателей в сионистские партии левого лагеря (крупнейшей арабской партией сегодня является «Авода», куда накануне праймериз арабы вступали целыми деревнями, доведя мусульманскую прослойку до 30,000 – почти 25% состава).
«Мерец»/«Яхад» оказался в «капкане» ухода с территорий, с одной стороны, и своей программы борьбы с негативными социальными последствиями рыночных реформ и борьбы за гражданские права – с другой. «Мерец», похоже, не сможет вернуть себе мандаты, ушедшие в 2003 г. в «Шинуй» и профсоюзную партию Амира Переца «Ам Эхад» (воссоединившуюся потом с «Аводой»).
При этом далеко не факт, что сам левоцентристский «Шинуй», вначале – вторая по численности коалиционная, а затем – крупнейшая оппозиционная партия, будет в состоянии удержать эти мандаты, равно как и поддержавших ее в 2003 году бывших избирателей «Аводы». Партия стала оппозиционной в начале 2005 года, когда лидер «Шинуя» Йосеф (Томи) Лапид, использовав в качестве повода приглашение в правительство ультраортодоксов из «Объединенного иудаизма Торы», вывел ее из разваливающейся коалиции, из которой в преддверии начала реализации плана Шарона одна за другой выходили правые партии.
В тот момент, незадолго до казавшихся неизбежными досрочных выборов, этот шаг представлялся лидерам «Шинуя» удачным тактическим ходом. Этого, однако, не случилось – Шарон сумел составить новую коалицию с «Аводой» и «Объединенным иудаизмом Торы» и остаться у власти. В итоге весь период нахождения в оппозиции для лидеров партии, получившей на выборах 2003 года 15 мандатов от тех, кто поддержал их лозунги борьбы с «диктатурой ультраортодоксов» и за права «угнетенного среднего класса», оказался весьма разочаровывающим.
К концу лета 2005 года в активе у партии оказалась только массированная поддержка размежевания – идеи, находившейся вне контекста ее предвыборной программы, под которой многие умеренно-правые избиратели, привлеченные к центристскому «Шиную» его антиклерикальными и рыночными идеями, отнюдь не подписывались.
═
Близнецы-братья
═
Партии власти Шарона и Переса снаружи, казалось бы, ничего не угрожало. Оба лидера, поделив сферы влияния в рамках неформальной партии власти, получили возможность переключить основное внимание на решение проблем внутри своих официальных партий. Эти проблемы и у Шарона, и у Переса были, в общем, сходными.
Первую представляла борьба в ближайшем окружении лидеров «Ликуда» и «Аводы». В конечном счете в качестве своих полуофициальных наследников Шарон обозначил своего бывшего главного (после временного ухода в 1999 г. из политики Биньямина Нетаньяху) соперника Эхуда Ольмерта и «битхониста» (выходца из высшей военной элиты), министра обороны и бывшего начальника Генштаба Шауля Мофаза. В свою очередь, Перес после долгих колебаний и поисков компромиссов согласился предоставить эту роль своему давнему противнику, бывшему начальнику Генштаба и бывшему премьер-министру Эхуду Бараку и отставному генералу Матану Вильнаи (которому Перес дал развеселившее всех обещание назначить его в случае победы «Аводы» на выборах 2006 года министром обороны в своем правительстве). Помимо прочего, двойной комплект этих «наследников» (лидеров периферийных кланов в своих партиях) должен был стать источником постоянных противоречий между ними, позволяя пресекать в зародыше попытки «принцев» прийти к власти путем досрочной смены лидеров.
Второй проблемой была эффективная оппозиция умеренным лагерям Переса и Шарона в лице идеологических фракций – крайне левой (новые левые) в «Аводе» и крайне правой в «Ликуде», которые, каждая из своих интересов, делали все возможное для развала правящей коалиции и проведения досрочных выборов. Дополнительную головную боль Шарону и Пересу доставляли рвущиеся к власти в соответственно «Ликуде» и «Аводе» «рыночник» Нетаньяху и «антирыночник» Перец.
И Пересу, и Шарону какое-то время удавалось играть на этих противоречиях, противопоставляя свое видение ситуации политическим и идеологическим стратегиям своих конкурентов.
С точки зрения Шимона Переса, «Авода» должна была оставаться широким аморфным движением в центре израильского политического спектра, проводя умеренно-левую линию в сфере внешней политики и безопасности и воплощая концепцию смешанной экономики и классового сотрудничества в сфере социально-экономической.
Стратегия возрождения партии из руин, по Амиру Перецу, известному критику «свинского капитализма» Биби Нетаньяху, заключалась в превращении «Аводы» в расширенный вариант его воссоединившейся с «Аводой» профсоюзной партией «Ам Эхад» («Единый народ»), вновь став классическим социал-демократическим движением. Соответственно «Авода» должна сосредоточиться на защите интересов и привилегий «белых воротничков» и «организованных трудящихся» госсектора и профсоюзных компаний. Одновременно партия должна обратиться за дополнительными голосами к пострадавшим, по мнению Переца, от экономической политики «Ликуда» «эксплуатируемым группам» (малообеспеченные жители городов развития, пенсионеры, репатрианты, арабы и т.п.).
Опросы членов «Авода», однако, еще в конце октября 2005 года показывали, что платформа Переса серьезно опережает по популярности стратегии его конкурентов.
В «Ликуде», несмотря на глубокий раскол партии накануне, в ходе и после размежевания, Шарон также, как казалось, постепенно возвращал контроль над ситуацией в свои руки. Во-первых, Шарон сумел переиграть своего главного противника Биньямина Нетаньяху. Во-вторых, Шарон выиграл голосование в ЦК «Ликуда», который раз за разом проваливал его программу, по вопросу о досрочных праймериз. В-третьих, он сумел добиться раскола повстанцев.
Впрочем, несмотря на все тактические успехи, абсолютного контроля ни над «Ликудом», ни над всей формальной коалицией Шарон все еще не имел. Это и подтвердила история с провалом утверждения Кнессетом в качестве министров приближенных Шарона З.Бойма и Р.Бар-Она. Тем не менее время, казалось, работает на главу «Ликуда», который в случае, если бы выборы состоялись летом или, как планировалось, осенью 2006 года, имел шанс додавить оппозицию и консолидировать свою власть в «Ликуде».
═
«Кадима» вместо «Ликуда»
═
Причиной ухода Шарона из «Ликуда» стал Шимон Перес, который в, казалось, абсолютно выигрышной ситуации ухитрился проиграть с небольшим разрывом Амиру Перецу внутрипартийные выборы в «Аводе», прошедшие в ноябре. По иронии судьбы, именно Перес настоял на возвращении Переца в «Аводу», видя в этом способ притормозить Барака, казавшегося тогда Пересу наиболее опасным конкурентом. На волне эйфории от успеха Перец сломал последние очаги сопротивления старой гвардии, в считаные дни провел через ЦК партии решение о выходе из коалиции и согласовал с основными оппозиционными партиями шаги, направленные на роспуск Кнессета и проведение досрочных выборов. Тут же была объявлена предварительная платформа партии Переца на этих выборах: внешнеполитическая программа новых левых в стиле Женевы, введение в коалицию министров от арабских партий и, самое главное, социальная революция, под каковой понимался набор экономически малоосмысленных, но звонких социально-популистских лозунгов (повышение минимальной зарплаты до 1000 долларов в месяц, закрытие компаний по найму рабочей силы, введение обязательного пенсионного обеспечения).
Поражение на праймериз Переса и уход «Аводы» из коалиции смешал Шарону все карты. Как только закон о роспуске Кнессета был принят и на март 2006 г. были назначены досрочные выборы, у Шарона возникло ощущение цейтнота – время стало работать против него. Попытки найти выход из ситуации поставили его перед дилеммой выбора из двух оставшихся возможностей.
Первая – остаться в «Ликуде» и попробовать переиграть оппозицию. С этой целью Шарон вступил в переговоры с «повстанцами» и, по слухам, готов был взвесить возможность зарезервировать второй и третий номера в списке «Ликуда» на выборах не за своими официальными наследниками Мофазом и Ольмертом, а за Нетаньяху и лидером повстанцев Ландау.
Вторая – выйти из «Ликуда» на пике популярности, не дожидаясь возможного поражения на праймериз (или даже победы с минимальным перевесом, которая в свете поражения программы Шарона на внутриликудовском референдуме в апреле 2004 года с разгромным счетом будет, по крайней мере в глазах оппозиции, выглядеть небесспорной).
В итоге поздно вечером 20 ноября 2005 года стало известно, что Шарон решился: он и 13 преданных ему депутатов «Ликуда» вышли из этой партии и образовали фракцию «Национальная ответственность». Через несколько дней на базе этой фракции была зарегистрирована партия «Кадима» («Вперед»).
Формируемая Шароном партия «Кадима» (которую обозреватели уже окрестили партией шаронистов) обретает черты харизматически-вождистского движения, управляемого группой профессиональных политиков, тесно сплоченных вокруг лидера. Последнему делегировано почти абсолютное право формировать избирательный список, проводить политические и административные назначения и т.п. По логике вещей, такая партия вскоре должна начать обрастать всякого рода фондами, амутот (неприбыльными ассоциациями), штабами мэров городов, РR-агентствами и другими структурами по мобилизации массовой поддержки.
Ядро всей этой системы, видимо, составит ближний круг премьер-министра – т.н. «Форум Шикмим». В состав группы, которая, судя по всему, возникла как группа поддержки Шарона в борьбе за его лидерство в «Ликуде» после выборов 1999 года и координаторами которой, по имеющимся данным, являются личный советник Шарона адвокат Дов Вайсглас и сын Шарона Омри, помимо политтехнологов и прочих экспертов (подобных советнику премьер-министра по стратегическим вопросам Эялю Араду), со временем вошли тщательно отобранные влиятельные (или вследствие принадлежности к группе ставшие влиятельными) представители политической, военной, профессиональной, административной, медиа- и деловой элиты страны, сплоченные вокруг лидера отношениями персональной лояльности и взаимного обмена услугами. «Форум» окончательно сформировался в ходе подготовки и реализации плана одностороннего отделения, подменив собой в процессе принятия стратегических решений целый ряд официальных структур.
Опросы сулят новой партии Шарона три-четыре десятка мандатов. Является ли чуть ли не ежедневный вброс почти убойной информации исключительно блефом, призванным оказать психологическое давление на сторонников, противников и колеблющихся, или это все-таки реальная, хотя и, вероятно, временная ситуация? По логике жанра, партия такого рода, как и любой ожидаемый новый товар на рынке, вначале пользуется ажиотажным спросом. Затем надежды первых дней обычно сменяются неуверенностью и внутренними склоками, после чего рейтинг партии идет вниз, что завершается намного более скромными, чем ожидалось, результатами на выборах. Именно поэтому Шарон хочет провести выборы как можно скорее, пока эффект от стресса и эйфории формативного этапа еще не развеялся.
По опубликованным и косвенным данным, в качестве электората новой партии советники Шарона рассматривают следующие группы.
Во-первых, лагерь сторонников Шарона среди членов и особенно избирателей «Ликуда». Вероятность поддержки партии «шаронистов» этим значительным (по оценкам, от 8 до 12 мандатов) и центристски настроенным блоком избирателей будет тем выше, чем быстрее их удастся убедить, что остатками «Ликуда» завладели правые экстремисты. (Это можно будет сделать, если пропагандистам штаба Шарона удастся в качестве такового позиционировать Биньямина Нетаньяху и если значительную долю голосов на праймериз получат Ландау и Фейглин).
Во-вторых, лагерь сторонников Шимона Переса в «Аводе» – в основном умеренно-левые представители ашкеназского среднего класса из благополучных кварталов городов, а также членов киббуцных движений и жителей мошавов. Все эти люди нервно воспринимают лозунги в стиле «Шалом Ахшав» и популистскую риторику нового лидера «Аводы» Амира Переца. В последние две недели Перец, напуганный перспективой потери этих голосов, заметно скорректировал свою пропаганду в сторону центра, однако последствия этого поворота пока неочевидны.
В этом контексте по-новому воспринимается обращение Шарона к Пересу на последнем заседании правительства с участием министров от «Аводы» – «Шимон, мы с тобой еще поработаем». До создания новой партии Шарона можно было предположить: Шарон уверен в том, что «Авода» с треском проиграет под руководством Переца выборы и, отставив проштрафившегося выскочку, снова призовет старого и мудрого Переса, который вернет партию в коалицию с Шароном. Создание «Кадимы» также не делает такой сценарий совсем уж фантастическим. Однако обозреватели предполагают, что премьер-министр уже тогда рассчитывал, что Перес присоединится к его новому списку или же, не вступая формально в партию Шарона, будет открыто агитировать за нее на всех форумах и через прессу. (В обмен, по слухам, Шарон готов назначить Переса вице-премьером по вопросам развития Галилеи, Негева, сектора Газы и продвижения мирного процесса или способствовать его избранию президентом государства в противовес кандидатуре политического противника Шарона, нынешнего председателя Кнессета Реувена Ривлина.)
В-третьих, близкие по происхождению и характеру к предыдущей группе избиратели «Шинуй» (большая часть которых в 1999 году голосовала за Эхуда Барака), разочарованные линией партии в этой каденции и демонстрирующие, судя по имеющимся данным, тенденцию вернуться в «Аводу». Леворадикальные и антирыночные лозунги нового лидера «Аводы» вполне могут изменить эту тенденцию, однако появление новой центристской партии может, как надеются советники Шарона, дать этим избирателям новый адрес.
В-четвертых, дополнительные голоса лидер партии, включив в программу лозунги о борьбе с бедностью, намерен получить в городах развития, арабских деревнях и среди социально ориентированной части репатриантов.
═
Голубые мечты и оранжевые перспективы
═
В принципе, в самом центре израильского политического спектра между двумя большими партиями есть место не более чем для 12–15 мандатов. Если «Кадима» сможет получить только это (или чуть большее) число мандатов, мы имеем дело с очередным one-man show, имеющим все шансы повторить судьбу всех израильских центристских партий – исчезнуть через 1–2 каденции вместе с уходом лидера или деактуализацией поднятой ею темы.
Если же партия Шарона получит обещанные ей опросами 35–40 или хотя бы 25–30 мандатов, а затем повторит этот успех на следующих выборах, то речь идет не просто о еще одной попытке заполнения периодически исчезающего центра, а о коренной перекройке всей партийно-политической системы страны. Это будет означать, что раскол израильтян на синих и оранжевых оказался намного глубже, чем можно было представить в момент реализации плана отделения, и что противоречия между этими группами далеко выходят за рамки привычного конфликта правых и левых.
Созданная Шароном «Кадима» в этом случае станет ядром «партии синих», по типу и структуре близкой к президентским партиям голлистов во Франции, перонистов в Аргентине, то есть инструментом мягкой авторитарной власти премьер-министра. (Не случайно Шарон уже сегодня обещает в случае своего переизбрания на третий срок постараться ввести в стране систему президентского правления.) Остальным же, историческим партиям, включая «Аводу» и «Ликуд», будет уготована функция правой и левой периферии теперь официальной партии власти.
Укрепление такой партии неизбежно должно стимулировать появление на противоположном, оранжевом полюсе нового поколения внепарламентских и внепартийных политических движений, развитие и деятельность которых будет близка по форме к организациям типа «народный фронт». Однако очевидных всем кандидатов на роль инициаторов этого проекта пока не наблюдается.
