Александр Кузьмищев
Головной болью Испании всегда были баски, а не каталонцы.
Фото Reuters
Общеизвестен факт экономического бума в Испании, благодаря которому она опережает по темпам развития признанных флагманов объединенной Европы. На этом фоне удивляют появившиеся в Мадриде прогнозы аналитиков о грозящем королевству развале. Еще более странно то, что импульс к подобному катастрофическому развитию событий дала Каталония, одна из пяти национальных (наряду со Страной Басков, Галисией, Валенсией и Канарами) среди 17 автономных региональных сообществ. Речь идет о решении Кортесов – парламента страны – о расширении полномочий этой автономии прежде всего в сфере международного представительства.
Естественно, что трудности всегда существуют в биноме «центр–регионы». Из 40 млн. подданных короля Хуана Карлоса каждый пятый считает себя не только испанцем, но и принадлежит к каталонской, баскской или галисийской нациям, а также находящимся на разных стадиях формирования валенсийскому, канарскому и другим этносам.
Между тем традиционной головной болью Мадрида в этой сфере (еще с конца XIX века) была отнюдь не Каталония, а Страна Басков. В конце пятидесятых годов эта проблема обострилась после того, как при поддержке значительной части басков там начала действовать организация «Баскония и Свобода» (ЭТА). Она отбросила лозунги местных умеренных националистов о постепенной эволюции к автономии и перешла к борьбе за независимость вооруженным путем, используя политический террор.
Впрочем, с начала нового тысячелетия ЭТА взяла курс на налаживание мирных отношений с центром, отказавшись от террора, завоевав доверие испанской общественности. К примеру, попытки правоконсервативного правительства Народной партии по привычке свалить на активистов ЭТА гибель десятков мирных жителей во время теракта в Мадриде 11 марта 2004 года привели к его падению и приходу к власти левых центристов из Испанской социалистической рабочей партии. Большинство избирателей еще до того, как в трагедии обнаружился след «Аль-Каиды», были убеждены в верности ЭТА новому курсу.
Что же до Каталонии, то и там всегда хватало влиятельных политических сил, стремившихся к максимальному расширению прав автономии. Однако ими вопрос о сецессии не ставился и не ставится. Сейчас даже местные национал-экстремисты полагают, что по мере углубления интеграции Европейского союза он превратится в так называемую Европу Сообществ. Иными словами, Испания, которую часто называют «Государством автономий», должна будет в ней раствориться, и Каталония тем самым превратится в часть всего ЕС, а не одной из его составляющих.
На момент парламентского решения о расширении прав каталонской автономии она уже имела наряду со Страной Басков свои культурные и торговые бюро в зарубежных странах, а также представительство в Европейском сообществе. Претензий на самостоятельную внешнюю политику Барселона в отличие от Бильбао не выдвигала. Это, как и иные различия в их позициях, диктуется менее однородным характером населения Каталонии. До трети ее трудоспособного населения составляют выходцы с традиционно экономически более отсталого юга страны, в основном из Андалузии. Им чужды наиболее крайние призывы местных националистов.
Причины, почему Каталуния (так звучит название этого региона на местном языке каталанс) вдруг превратилась в возмутителя спокойствия, в значительной мере определяются тенденцией, зародившейся в ходе борьбы внутри правящей элиты Испании в постфранкистскую эпоху. Уже почти тридцать лет она в основном представлена социалистами и народниками, сменяющими друг друга у государственного кормила. Отнюдь не всегда победители в избирательной гонке получали в Кортесах квалифицированное или даже простое большинство.
Таким образом, две ведущие общенациональные партии зачастую должны искать союзников в парламенте для продвижения своих законопроектов по наиболее значимым вопросам, особенно бюджетным. Объединенные левые, третья сила на политической арене страны, ввиду своего коммунистического прошлого, не подходят на эту роль ни для НП, с ее отдаленными франкистскими корнями, ни для завзятых социнтерновцев из ИСРП. В этих условиях обе соперничающие стороны стремятся привлечь голоса наиболее крупных в Кортесах национальных фракций депутатов от Страны Басков и Каталонии.
За свою поддержку они получают уступки в виде постепенного увеличения доли от налогообложения автономий, которую они могут оставлять у себя (до 50%) в рамках общегосударственных четырехлетних фискальных планов. В первом случае постоянно открытой для инициатив любой из партий большинства остается Баскская националистическая партия, бессменно правящая у себя в автономии последние тридцать лет. Ныне на смену многолетней гегемонии центристской коалиции Конвергенция и Союз Каталонии пришли местные социалисты.
Нынешний социалистический кабинет министров Испании подарил им через парламент тот самый закон о расширении полномочий национального региона в области ведения самостоятельной внешней политики. Это вызвало крайне болезненную реакцию у тех, кого называют мадридскими централистами. Последний «титул» является чем-то вроде переходящего знамени оппозиции. Сейчас оно в руках народников. Собственно, они-то и подняли плач о распаде королевства. Но когда им довелось быть у власти, то они сами постоянно шли на уступки национальным автономиям. Особенно БНП, сумевшей за это время получить у Мадрида 99-процентную свободу в проведении внутренней политики в Стране Басков (о финансах мы говорили выше).
Таких же полномочий в области политики внешней ее лидерам добиться не удалось из-за вмешательства Парижа. Франция, на юге которой компактно проживает значительное баскское население, не забыла былых планов ЭТА, пусть химерических, о создании независимого государства Эускади (Баскония) по обе стороны Пиренеев.
В общем, слухи о распаде Испании в связи с каталонскими «хлопотами» как минимум преувеличены. Но для России данная ситуация интересна как пример того, что в отношениях с регионами, особенно национальными автономиями, центру надо быть осторожнее.
