Марина Юрьева
Голубые каски миротворцев – характерная деталь в жизни непризнанных республик.
Фото автора
Евгений Шевчук, спикер парламента Приднестровской Молдавской республики, рассказал в интервью «НГ» о реакции Тирасполя на обсуждение Госдумой РФ проблемы самопровозглашенных республик на территории СНГ.
– На днях российская Госдума приняла заявление по непризнанным республикам. В нем Приднестровье стоит несколько особняком – во всяком случае, рекомендаций признать его там не содержится. Почему?
– Это дело Государственной Думы – принять то или иное заявление, определить свое отношение к непризнанным государствам так или иначе. Мы с уважением относимся к позиции Госдумы. Но я хотел бы выразить свою обеспокоенность тем, что в тексте заявления присутствует разница в подходах к Южной Осетии и Абхазии, с одной стороны, и к Приднестровью – с другой.
– Парламентарии мотивировали это тем, что между российским и молдавским президентами якобы достигнуты некие договоренности по поводу судьбы Приднестровья┘
– Я как руководитель парламента могу сказать, что ссылка на то, что Молдавия ведет какой-то конструктивный переговорный процесс, не основана на реальных фактах. Хотя мы не отрицаем, что два суверенных государства – Россия и Молдавия – могут вести прямые переговоры и определять свои взаимоотношения. Но суть затронутой проблемы касается и Приднестровья. А нам пока неизвестно ни о каких конструктивных договоренностях, которые могли бы быть положены в основу дальнейшего политического урегулирования молдавско-приднестровских отношений. То, что случилось, – случилось. Я считаю, что нам, приднестровцам, необходимо больше работать, чтобы аргументировать свою позицию. Чтобы подходы наших коллег – российских депутатов – ко всем трем непризнанным республикам были едины.
– А как вы оцениваете конкретные рекомендации российских парламентариев?
– Это небольшой шажок вперед. Главное, что там рекомендуется уделять больше внимания этим республикам, которые уже довольно давно живут в состоянии непризнанности. В этих условиях, конечно, трудно поддерживать высокие социальные стандарты. Живущие там граждане России испытывают большие проблемы. Прежде всего это нестабильность, которая длится уже 15–18 лет! Это серьезное испытание. Мы надеемся, что Москва будет действовать по отношению к этим государствам более активно.
– Верно ли, что первоначально упоминание о Приднестровье вообще отсутствовало в тексте?
– Я не хотел бы комментировать разные варианты текста. На слушаниях были противоречивые выступления. Я считаю, что органы государственной власти Приднестровья должны более активно работать над формированием общественного мнения в России.
– Некоторые депутаты настаивали, что к Приднестровью нужен особый подход, потому что оно не имеет общей границы с Россией...
– А что, Косово имеет общие границы с США? И многие другие страны, которые признали Косово, не имеют с ним общих границ. Надо исходить прежде всего из желания граждан, населяющих ту или иную территорию. Они должны иметь возможность выразить свою точку зрения, избрать свои органы власти и определить внешнеполитический курс своих государств. Ведь мы говорим о демократии, о правах человека, не так ли? Я, конечно, понимаю сложности, связанные с тем, что Приднестровье находится на определенном расстоянии от Российской Федерации. Но мне хотелось бы верить, что это не основной аргумент. Главное – что в Приднестровье живут российские граждане, которые имеют право на то, чтобы с их мнением считались.
– Вы действительно ничего не знаете о тех договоренностях по Приднестровью, которые, как нас уверяют, уже достигнуты в Москве с Ворониным?
– Мне ничего об этом не известно. Я никаких документов не видел, ни о каких планах не осведомлен. У господина Воронина есть своя позиция, она подчас непонятна. На протяжении пяти с половиной лет мы наблюдали, как эта позиция колебалась от одной крайности к другой. Сегодня Россия, Украина, ЕС, США говорят, что урегулирование возможно только в рамках общего государства. Кишинев настаивает на автономии. В этом принципиальная разница. Приднестровье свою точку зрения высказало на референдуме. Я думаю, она достойна того, чтобы ее услышали.
