Лидия Косикова
Газовый вентиль до сих пор остается главным аргументом в спорах двух стран.
Фото Алексея Калужских (НГ-фото)
Двусторонние отношения России с Украиной переживают переломный момент. Формальный повод для такой оценки – истечение срока действия важнейших договоренностей. Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Москвой и Киевом, подписанный в мае 1997 года и ратифицированный 1 апреля 1999-го, нужно пролонгировать не позднее, чем в октябре нынешнего года. В пакет с Большим договором входят соглашения о разделе Черноморского флота, а также об условиях российской аренды военно-морской базы в Севастополе на период до 2017 года. Решительный отход Украины от нейтрального статуса и желание скорее начать реализацию Плана действий по подготовке к членству в НАТО делает вопрос о пролонгации договора и соглашений по ЧФ открытым. В экономической сфере летом прошлого года был подписан трехлетний план сотрудничества на 2008–2010 годы, сменивший прежнюю, так и не реализованную за 10 лет двустороннюю программу. Действия сторон в рамках трехлетнего плана уточнять уже новым главам правительств двух стран.
Европейский выбор
Необходимость пересмотра условий взаимных связей в не меньшей степени обусловлена изменившимися условиями развития на всем постсоветском пространстве – превращением его из ближнего зарубежья в арену геополитической и геоэкономической конкуренции, а также принципиальным несовпадением внешнеполитических стратегий России и Украины. Современная Украина сделала свой «европейский выбор» – курс на сближение с ЕС и НАТО, что соответствует самоидентификации украинской руководящей элиты. Отсюда вытекает категорическое неприятие Киевом любых проектов евразийской интеграции, но в особенности перспектив вступления в региональные союзы с российским участием. Это воспринимается как потенциальная угроза самому существованию Украины в качестве самостоятельного государства с европейскими устремлениями.
На наш взгляд, российской стороне не следует обольщаться возможностями и перспективами политико-экономической интеграции с Украиной и увлекаться обсуждением различных межгосударственных конструкций сотрудничества. А повод для этого дает хотя бы тот факт, что Украина пока остается в числе участников соглашения о формировании Единого экономического пространства (2003 год). Но она отказывается формировать на базе документов ЕЭП таможенный союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном, который начинает складываться в рамках организации ЕврАзЭС. Вряд ли стоит в очередной раз приглашать Украину присоединиться к этому объединению, как предлагалось, например, во время недавних парламентских слушаний в Госдуме. Все предыдущие попытки были со знаком «минус». Устав СНГ Украина не подписывала, в Договоре об экономическом союзе стран СНГ (1993 год) участвовала как ассоциированный член. На предложение присоединиться к российско-белорусскому союзу и всем вместе создать Славянский союз в СНГ (была такая идея в 1996–1997 годах) Леонид Кучма ответил, что «не даст загнать Украину в третий славянский угол». Наконец, приглашение вступить в Евразийский экономический союз Украина отклонила еще в 2000 году. А ведь это давало ей право на режим свободной торговли, которого она добивается и сегодня. Украина не хочет объединяться с Россией на почве идеологии «евразийства». Тем более что фактор притяжения расширенного ЕС, включившего Украину в орбиту своего влияния через европейскую политику соседства (ЕПС – с 2005 года), будет только усиливаться.
Экономическое сотрудничество между Россией и Украиной на разных уровнях взаимодействия – межгосударственном, корпоративном, региональном – отвечает интересам обеих сторон. Позитивная динамика двусторонних связей могла бы иметь значение и для укрепления общеевропейского сотрудничества. Поэтому поиск модели российско-украинских экономических отношений должен быть активизирован. Сегодня решается вопрос, продолжится ли «цивилизованный развод» пока еще стратегических партнеров или будет найден компромисс для сотрудничества в экономической и гуманитарной сфере.
Минусы и плюсы
В первом варианте экономические последствия для обеих сторон будут крайне негативными. Это свертывание научно-технической кооперации в отраслях оборонного комплекса – и по цепочке – в смежных отраслях машиностроения, особенно в ракетно-космической, авиационной промышленности, в электронике, в специальной металлургии и др. Соответственно Украину ждет закрытие предприятий, снижение занятости, социальная напряженность. К отказу от преференциальных цен в торговле российскими энергоносителями страна также не готова: неизбежен рост задолженности перед Россией, снижение конкурентоспособности отечественной промышленности. Гораздо предпочтительнее плавный переход, по согласованному графику. Но достижение договоренностей в этом случае потребует от украинской стороны каких-то уступок, например, в допуске российских инвесторов к своим наиболее привлекательным активам.
Курс на интеграцию с ЕС не дает пока Украине ощутимых экономических преимуществ. Европа вряд ли пожелает компенсировать сокращение связей с Россией: даже на заключение давно обещанного соглашения о зоне свободной торговли в Брюсселе идут крайне осторожно. Еще 3–4 года отводится на переговоры. А в ходе подготовки Украины к недавнему вступлению в ВТО Евросоюз жестко отстаивал свои экономические интересы, требуя от украинской стороны снижения экспортных пошлин на металлолом, но не слишком увеличивая со своей стороны ввозную квоту на металл. ЕС вообще склонен отделять вопросы политического взаимодействия с Украиной, где готов даже предложить форму ассоциации, от вопросов экономического сотрудничества.
Возможности для сближения России и Украины в экономике не исчерпаны. Перед нашими странами в равной степени стоит задача модернизации, повышения глобальной и региональной конкурентоспособности. В случае европейского выбора модернизации Украина пойдет по пути адаптации к потребностям ЕС и НАТО. В этом случае под вопросом оказывается дальнейшее сохранение научно-технического потенциала страны и ее технической элиты. В случае интеграции с Россией и другими наиболее развитыми странами СНГ, например с Белоруссией, Украина может получить дополнительные ресурсы для модернизации своего сектора хай-тек. Реализовать транзитный потенциал Украина тоже может лишь в сотрудничестве с Россией и странами СНГ, особенно Прикаспийского региона. Если же продолжится конкуренция трубопроводных маршрутов, то Украина может вообще остаться без ресурсов для собственного потребления. Проблема заключается в том, что геополитический «европейский выбор» Украины не соответствует положению страны в евразийском геоэкономическом пространстве. Использовать это преимущество в полной мере Украина сможет лишь при стабильном сотрудничестве с Россией и другими странами СНГ, а не отгораживаясь от них.
Необходима последовательность действий
Реализация имеющегося потенциала для сотрудничества потребует серьезной корректировки политических подходов. Обеим сторонам необходимо переосмыслить неутешительные итоги взаимных отношений на межгосударственном уровне и сделать соответствующие выводы. Но давать какие-то советы Украине – не наше дело, поэтому остановимся на критической оценке российской экономической политики.
В течение всего постсоветского периода она отличалась крайней противоречивостью, следованием за политической конъюнктурой, когда в канун очередных президентских или парламентских выборов Украине делали «дорогие подарки». Немалые финансовые затраты тем не менее не принесли желаемых политических результатов. Дело в том, что российская помощь не была обусловлена встречными требованиями и твердо зафиксирована в межгосударственных соглашениях. Огромные финансовые вливания не дали и заметных экономических преимуществ российским инвесторам. Прямые и косвенные субсидии Украине «растворились» в доходах государственных бюджетов либо перекочевали на частные банковские счета по широко распространенным теневым схемам. Эти средства «вскормили» политическую и бизнес-элиту, руководствующуюся отнюдь не национально-государственными интересами. В настоящее время украинские партнеры с удивлением воспринимают цифры фактической помощи, так как она совсем не пропагандировалась в СМИ. Более того, любые упоминания о финансовой подпитке воспринимаются как незаконный упрек «бедной» ресурсами Украине со стороны «большой» и «богатой» России. Все это не дает возможности строить в перспективе действительно партнерские отношения.
Учиться у Запада
Совершенно иначе строили свои отношения со странами СНГ международные финансовые организации и страны Запада. Для получения любого, самого небольшого транша из кредита МВФ страна-реципиент подписывала меморандум, в котором МВФ, в свою очередь, оговаривал условия предоставления кредитных средств. Тем самым стимулировались экономические реформы в нужном направлении и создавались благоприятные условия для деятельности иностранных компаний в данной стране. МВФ мог, например, диктовать правительству Украины, какой размер пошлины следует установить на вывоз семян подсолнечника, чтобы обеспечить высокую рентабельность совместных предприятий, созданных с участием западного капитала в пищевой промышленности. В то же время российское правительство не смогло добиться от Украины даже передачи трубопроводной системы в собственность международного газотранспортного консорциума, при том что более десяти лет украинское направление было главным экспортным маршрутом для поставок российского газа в Европу, а транзит приносил соседней стране ежегодно 2–2,5 млрд. долл. прибыли.
Другой явный политический просчет – это непоследовательность российской линии поведения в отношении государств СНГ с «пророссийской» и «прозападной» ориентацией. Главный военно-стратегический союзник России и важнейший партнер по научно-производственной кооперации – Белоруссия получила в 1992–2005 годах от РФ в виде прямых и косвенных дотаций помощь в размере примерно 1,5–2 млрд. долл. в год. В тот же период времени помощь Украине, не подписавшей даже Устав СНГ, была по размеру даже более существенной. Ежегодное списание украинских «газовых» и прочих «энергетических» долгов, субсидирование через льготные цены на поставляемую из России нефть, ядерные материалы для украинских АЭС, неоднократная реструктуризация государственного долга достигали, по нашей собственной оценке, в период 1999–2003 годов от 3 до 5 млрд. долл. ежегодно. В год президентских выборов (2004 года) предоставленная Украине финансовая помощь в виде изменения прежнего порядка налогообложения экспорта нефти и газа стоила российскому бюджету еще примерно 1 млрд. долл. Тем не менее оранжевая власть начала свою деятельность с инициатив, направленных против экономических интересов России и ее компаний. Так, неоднократно поднимался вопрос о реприватизации ряда объектов собственности, принадлежащих российским инвесторам на территории Украины, звучат требования повысить арендную плату за базу и объекты ЧФ, было пересмотрено заключенное в 2004 году долгосрочное соглашение по поставкам и транзиту газа, заморожено участие Киева в четырехстороннем проекте ЕЭП. Вопрос о стоимости аренды российской базы в Севастополе вообще, по нашему мнению, ставить неправомерно. Ведь ежегодные платежи в счет аренды, составляющие 97,75 млн. долл., – не что иное, как согласие России на постепенное, мелкими «порциями» списание государственного долга Украины, урегулированного в 1997–1999 годах. На тот момент после проведенных взаимозачетов этот долг составлял 1,974 млрд. долл. Причем проценты на него российская сторона не начисляет. Так о каких же возросших затратах украинской стороны на содержание нашей базы может идти речь?
Общая стратегия
Учитывая собственные просчеты, необходимо впредь выстраивать российско-украинские отношения, руководствуясь общей стратегией России в СНГ. Составной частью такой стратегии должны стать детально разработанные режимы сотрудничества – от максимально возможных преференций для партнеров России по интеграционному ядру до приближенных к стандартным режимам ВТО – условия для всех остальных стран – соседей по СНГ. Такой подход предстоит проработать на экспертном уровне и утвердить в качестве официального документа. А на его основе можно приступить к разработке закона РФ об интеграции со странами СНГ, чтобы иметь возможность оказывать финансовую поддержку приоритетным партнерам России в СНГ через бюджет.
Новая политика России в отношении Украины может быть сформулирована только в контексте общей стратегии отношений со странами СНГ и в контексте новых геополитических и геоэкономических реалий. При таком рассмотрении Украина попадает в зону «общих соседей» России и ЕС. Украинское политическое руководство должно ясно представлять себе, что это означает в рамках общих «правил игры» для СНГ и на какие конкретные режимы торговли, инвестиций, трансграничного движения рабочей силы и т.п. Украина вправе претендовать как наша «добрая соседка». А дальнейший выбор – за самой Украиной: скорее избавляться от «российской зависимости», или, наоборот, смелее идти на взаимное сотрудничество, переходить от торгово-посреднической модели – к инвестиционно-производственной, развивать международную кооперацию со странами СНГ. Сравнительные преимущества сотрудничества Украины с Россией и с ЕС при четко обозначенных режимах экономических связей в СНГ можно будет в этом случае относительно легко просчитать. Они и послужат ориентиром для сознательного выбора того или иного вектора внешнеэкономической политики.
Сегодня от России зависит, зайдут ли двусторонние отношения в тупик взаимного непонимания или мы сможем совершить прорыв к экономическому сближению, сделав предложения, от которых Украина не сможет отказаться. Но делать это надо не кулуарно, на «теневых» переговорах в интересах разных «групп влияния» и не в ущерб другим приоритетным партнерам, как это бывало раньше, а в рамках выверенной и открыто заявленной стратегии межгосударственных отношений со странами СНГ.
