Павел Саркисьян
Ирак – совсем не то государство, от которого исходила опасность для Америки.
Фото Reuters
Отношения США со странами Ближнего и Среднего Востока всегда носили двойственный характер. С одной стороны, политическое и экономическое сотрудничество приносило обеим сторонам немалую пользу. С другой – глубокие различия в менталитете и видении мира традиционно создавали почву для конфликтов. В общем виде партнерство Вашингтона с его ближневосточными союзниками выглядит так: США, в обмен на гарантированные поставки нефти и газа, оказывают дружественным странам региона политическую протекцию и поставляют новейшее оружие. Однако, являясь местом пересечения интересов многих внутренних и внешних сил, средоточием большого числа нерешенных межэтнических, территориальных, экономических и политических проблем, мусульманский Восток никогда не был тихой гаванью для американской дипломатии.
Характер отношений американцев с ближневосточными режимами зависит от множества факторов. Часть из них рациональна, часть нет. Кого-то сложившаяся схема партнерства устраивает, кто-то не может простить США поддержку Израиля, кто-то принципиально против вмешательства внерегиональных сил в дела исламского мира. Время от времени дело доходит до больших политических и военных встрясок. Так было в 1979 году в Иране, когда дружественный Белому дому шахский режим был в одночасье свергнут, а сотрудники американского посольства в этой стране оказались заложниками исламистов. Так было и спустя 12 лет, когда Вашингтон вместе с союзниками положил конец оккупации Кувейта Ираком.
Переломным моментом стали трагические события 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне. С целью уничтожения «Аль-Каиды», ответственной за теракты, Вашингтон инициировал международную военную операцию в Афганистане. Однако находящуюся на пике международную решимость дать отпор терроризму администрация Джорджа Буша решила использовать не только непосредственно для борьбы с этим явлением, но и для достижения более узких, личных целей. Целей, имеющих прямое отношение к обеспечению энергетической безопасности США. Именно этими соображениями руководствовались люди из окружения Буша, когда занимались сбором фиктивных доказательств реализации ядерной программы режимом Саддама Хусейна.
Барак Обама одержал победу на президентских выборах в тот период, когда кризис отношений США с государствами исламского мира, и в первую очередь Ближнего Востока, стал свершившимся фактом. Беспрецедентно низкий уровень доверия к Америке, высокая опасность терроризма, переориентация ряда важных союзников на другие полюсы и в результате – значительное ослабление влияния на мусульманском Востоке. Вот перечень ключевых проблем, доставшихся Обаме по наследству от его предшественника.
Бывший сенатор от Иллинойса своей победой на выборах во многом обязан ошибкам, допущенным в регионе Бушем. И если Обама всерьез настроен на выполнение своей предвыборной программы, касающейся стран Ближнего Востока, то в обозримом будущем в регионе можно ожидать заметных геополитических изменений. В то время, когда Буш и его политический союзник Джон Маккейн настаивали на том, что «ястребиная» линия должна быть продолжена, Обама предложил противоположное. Суть высказываний лидера демократов относительно устройства новой американской политики на мусульманском Востоке сводится к необходимости отказа от понятия «ось зла» и важности диалога со всеми, от кого зависит политический климат в регионе. Исключая, разумеется, откровенно террористические силы вроде ХАМАС, «Хезболлах», «Аль-Каиды» и «Талибана».
Наиболее значительные сдвиги должны, по замыслу Обамы, произойти на иранском, иракском и афганском направлениях. Как убеждены демократы, преодоление препятствий, существующих в отношениях с этими странами, принципиальным образом изменит обстановку в регионе и вернет Америке былые преимущества.
Оттепель авансом
По всей видимости, уже в недалеком будущем в отношениях заклятых врагов – Вашингтона и Тегерана – можно ожидать нечто похожее на оттепель. В идеале, по мнению Обамы, события должны развиваться так: Вашингтон отменяет санкции, действующие в отношении Тегерана, оказывает экономическую помощь и гарантирует безопасность Исламской Республике. Иран взамен сворачивает ядерную программу, прекращает поддержку ХАМАС и «Хезболлах» и не вмешивается в дела соседнего Ирака.
В ходе предвыборной кампании Обама и официальный Тегеран обменялись реверансами. В частности, новый американский лидер фактически обвинил Буша в том, что тот сам спровоцировал Иран на ядерные разработки, так как проводил в регионе неразумную политику. В Исламской Республике этот жест оценили. Несколько высокопоставленных чиновников выразили надежду на то, что победа лидера демократов положительно скажется на отношениях двух стран.
На первый взгляд план Обамы приемлем для обеих сторон, ведь он способен снизить напряженность в регионе и снять многие барьеры, препятствующие развитию иранской экономики. Однако ручаться за то, что условия сделки, предложенные новым американским президентом, будут безоговорочно приняты Тегераном, нельзя. Действия Ирана слабо поддаются прогнозу, так как слишком многое в этом государстве зависит не от политического, а от религиозного руководства, которое отличается глубоким консерватизмом и воспринимает Америку как «Большого Сатану».
В результате смены власти американское государство и бизнес понесли большие финансовые потери, лишившись собственности в Иране. Кроме того, американцы едва ли готовы так просто забыть захват посольства в 1979 году и последовавшую за ним неудачную попытку освобождения заложников. Исламская Республика находится во взрывоопасном регионе и иногда конфликтует с соседями. Не так много времени прошло после окончания кровопролитной и бессмысленной войны с Ираком, серьезное недоверие существует в отношениях с Израилем.
Достаточно уязвимо и внутреннее устройство современного Ирана. У фарси, наиболее многочисленного народа страны, традиционно непростые отношения с этническими азербайджанцами, проживающими на севере страны, а также курдами, сконцентрированными в западных районах. Поэтому в случае войны с США в иранском обществе неизбежно начнется обособление по национальному признаку, как это произошло в соседнем Ираке.
Эти обстоятельства дают основания предположить, что по главному вопросу, поднятому Обамой, – сворачиванию ядерной программы – компромисс найден не будет. У Тегерана слишком велик соблазн нейтрализовать все проблемы разом, лишь став обладателем ядерных технологий. Кроме того, в направлении развития атомной программы сделано очень многое: по мнению большинства экспертов, Иран сможет обзавестись ядерными зарядами уже через полтора-два года.
Весьма сложным для Тегерана обещает стать решение вопроса о невмешательстве в дела Ирака. До настоящих пор попытки Ирана влиять на ход дел в Ираке сводились к поддержке единоверцев-шиитов, притесняемых в период правления президента-суннита Саддама Хусейна. Арабы-шииты являются одной из трех государствообразующих этнорелигиозных групп наряду с суннитами и курдами. Они тесно связаны с Ираном и рассматриваются Исламской Республикой в качестве ближайших союзников. Шииты находятся в состоянии конфликта с иракскими суннитами, и силам международной коалиции лишь сравнительно недавно удалось снизить градус их противостояния. Еще год назад представители этих конфессий Ирака вели друг против друга настоящую войну, используя все доступные военные и террористические методы.
После ухода американцев из Ирака, до которого, судя по всему, остается не так много времени, между этнорелигиозными группами страны начнется борьба за власть. Сегодня сложно сказать, будет ли она проходить в политическом или в военном русле, но в любом случае наличие внешних союзников придется как нельзя более кстати. Суннизм – гораздо более многочисленное религиозное течение, чем шиизм, и сунниты смогут рассчитывать на поддержку многих стран региона. Если Тегеран не придет на помощь своим единоверцам, времена Саддама Хусейна для них могут вернуться. Вместе с тем можно очень долго спорить о том, где заканчивается гуманитарная поддержка единоверцев и начинается вмешательство в дела суверенного государства. Очевидно, что простого ответа на этот вопрос нет.
Уступки по вопросу о поддержке антиизраильских группировок, базирующихся в секторе Газа и на юге Ливана, будут для Ирана наименее болезненными. Боевые подразделения «Хезболлах» и ХАМАС Тегеран и Дамаск спонсируют специально для оказания давления на Израиль, так как угроза военных столкновений с этой страной существует постоянно. Однако если переговоры администрации Обамы с руководством Исламской Республики действительно начнутся и дадут положительные результаты, Тель-Авив в любом случае будет вовлечен в выполнение договоренностей. Ливанская и палестинская группировки при таком развитии событий также смогут объявить перемирие.
В Багдаде не все спокойно
Следующим важным шагом, который новый президент намерен предпринять в Ближневосточном регионе, будет окончание оккупации Ирака. Обама с самого начала выступал против вторжения, на протяжении всей предвыборной кампании он заявлял, что Ирак – совсем не то государство, от которого исходила опасность для Америки. По убеждению лидера демократов, администрация Буша ответственна за гибель 4 тыс. американских военнослужащих и, по оценкам независимых экспертов, около 100 тыс. мирных иракцев. Разумеется, говорить о разумности затрат на военную кампанию, вплотную приблизившихся к триллиону долларов, в этой ситуации не приходится.
Обама заявлял, что в случае победы на выборах займется постепенным выводом войск из этой страны с первого же дня пребывания в Белом доме. По всей видимости, международные войска покинут Ирак до конца 2011 года, но что они оставят после себя?
Главной целью иракской кампании декларировалось установление демократического режима в стране, однако говорить о наступлении демократической идиллии в Ираке сегодня преждевременно. Преждевременно будет и в 2011 году. Главный вопрос, связанный с действующей в Багдаде администрацией, заключается не в степени ее демократичности, а в ее жизнеспособности. И все опять-таки упирается в раздел власти между этническими и религиозными группами Ирака. При прежнем президенте все ключевые посты были распределены между суннитами, в настоящее время пост президента занимает этнический курд Джалаль Талабани, а премьерские обязанности исполняет араб-шиит Нури аль-Малики. Пока реальная власть в оккупированном государстве принадлежит американцам, сунниты не очень сильно ощущают на себе отсутствие высокопоставленных представителей во власти. Но после вывода международных войск это обстоятельство сразу даст о себе знать.
Кроме того, нельзя ручаться за то, что после вывода оккупационных войск Ирак сохранит свою территориальную целостность. Если сунниты и шииты, даже учитывая наличие взаимных претензий, готовы жить в одной стране, то курды, проживающие в трех северных провинциях Ирака, надеются создать собственное национальное государство.
Иракские курды серьезно пострадали в период правления Саддама Хусейна. Армия неоднократно проводила против них крупномасштабные военные операции, иногда с применением химического оружия, поэтому курды с большим энтузиазмом восприняли американскую интервенцию. Они рассматриваются Вашингтоном как наиболее надежные союзники в Ираке, что нашло выражение в сегодняшнем положении курдов. Курдские провинции лишь формально подчиняются Багдаду, на деле же все основные решения принимаются без участия верховной власти Ирака.
Общая численность курдов в странах Ближнего Востока, по некоторым оценкам, приближается к 30 млн., они воинственны, как правило, неплохо вооружены и организованы. Появление столь многочисленных и влиятельных союзников позволило бы американцам значительно усилить свои позиции. С другой стороны, за выстраиванием американцами стратегических отношений с курдами с тревогой наблюдают в Багдаде и в Анкаре. Иракские арабы уже высказались против раздела страны, а турки опасаются, что возникновение независимого курдского государства, граничащего с юго-восточными районами Турции, также населенными этническими курдами, вызовет в них всплеск сепаратизма. Таким образом, администрации Обамы придется приложить немало усилий для того, чтобы, помогая одним союзникам, не оттолкнуть от себя других.
 По главному вопросу, поднятому Обамой, – сворачиванию ядерной программы – компромисс с Ахмадинежадом найден не будет. Фото Reuters, Александра Шалгина (НГ-фото) |
Интернациональный долг надолго
Если в случаях с Ираном и Ираком Обама упрекал своего предшественника на посту президента в излишней жесткости, то афганская кампания, по мнению избранного президента США, до сих пор проводилась недостаточно решительно. «Аль-Каиду» и движение «Талибан» Обама рассматривает как главный источник террористической угрозы для Америки и поэтому планирует усилить международную группировку, находящуюся в этой стране. В среднесрочной перспективе речь идет о десятитысячном дополнительном контингенте только американских военных, который предполагается отправить в Афганистан.
С другой стороны, деятельность афганского президента Хамида Карзая, пришедшего к власти благодаря усилиям Вашингтона, вызывает все больше нареканий. Ему перестают доверять даже на Западе, не говоря о том, что он не пользуется никаким авторитетом среди сограждан. Сегодня уже многие открыто говорят, что его правительство насквозь коррумпировано и занимается криминальным бизнесом. New York Times минувшим летом приводила цитату бывшего высокопоставленного сотрудника Госдепартамента Томаса Швайха, заявившего, что «многие чиновники в правительстве Карзая точно так же, как и талибы, получают огромные доходы от торговли наркотиками. Наркокоррупция дошла до самых верхов афганской власти».
Хамид Карзай явно осознает, чем именно ему грозит недовольство Вашингтона, и отчаянно пытается доказать свою эффективность, например, пытаясь выступить в качестве лидера, способного убедить талибов в необходимости прекращения боевых действий. Так, в октябре он обратился к своим оппонентам с предложением начать переговоры и сформировать коалиционное правительство. Обращаясь к руководителям фундаменталистов, Карзай назвал их братьями. Однако талибы не оценили президентского порыва: их духовный лидер Мулла Омар передал через своих помощников, что не желает сотрудничать с «марионетками внешних сил».
Кроме того, все большее количество западных военных экспертов высказывают сомнение относительно возможности союзников победить талибов и «Аль-Каиду», лишь увеличив численность оккупационной группировки. В отличие от расположенного в пустыне Ирака значительная часть территории Афганистана имеет горный рельеф, вследствие чего вести наступательные операции крайне сложно. Афганцы в гораздо меньшей степени, чем иракцы, расколоты по этническому и конфессиональному признакам, что едва ли позволит оккупационным силам играть на внутренних противоречиях. Главное сопротивление силам коалиции оказывают воинственные и сплоченные пуштуны, о мирной жизни знающие лишь понаслышке, ненавидящие американцев и европейцев и готовые воевать до последнего. Пусть и косвенно, но о различиях между действиями сил коалиции в Ираке и Афганистане свидетельствуют результаты поисков американцами «врагов № 1» в этих странах. Саддам Хусейн был захвачен в плен спустя несколько месяцев после начала интервенции, а Усама бен Ладен и Мулла Омар не обнаружены до сих пор.
В 2003 году, инициировав вторжение в Ирак, Джордж Буш-младший совершил стратегическую ошибку, последствия которой станут очевидными уже через несколько лет. Напрашивается вывод, что в этом решении президента было много личного, имеющего отношение к периоду начала 90-х годов, когда вашингтонской администрацией руководил Джордж Буш-старший, отдавший приказ о начале первой войны в Ираке. Добившись свержения багдадского диктатора, американцы упустили из виду гораздо более реальную опасность. Как продолжают утверждать в администрации Буша, режим Хусейна был свергнут из-за подозрений в том, что он разрабатывал ядерную программу. Тегеран же осуществляет такую программу совершенно открыто, периодически информируя международное сообщество о промежуточных успехах своих ученых.
Очевидно, что план действий Обамы, имеющий своей целью восстановление авторитета США в исламском мире, не способен решить проблемы, ставшие причиной противостояния. В случае с Ираном и Ираком речь идет не о решении проблем, а лишь об изменении американского отношения к ним. Едва ли намеченный с Вашингтоном диалог побудит Тегеран отказаться от завершения ядерной программы, ведь после испытания атомного оружия Белый дом попросту лишится альтернативы ведению диалога с Исламской Республикой. В Ираке, по всей вероятности, после ухода союзников начнется борьба за власть, и трудно предсказать, какая сила добьется права управления страной. Нет гарантий того, что для Запада она будет более приемлемой, чем свергнутый в 2003 году Саддам Хусейн.
Не более благоприятна для Вашингтона и ситуация в Афганистане. Тактика борьбы с боевиками, используемая международными силами, ощутимых успехов пока не принесла. Америка находится в поисках эффективных способов взаимодействия с исламским миром, и период президентства Буша выявил многие заблуждения, присущие Вашингтону в этом вопросе. Стараясь выправить ситуацию, Обама во многом стремится действовать наперекор политике республиканцев, и, вполне вероятно, что эти меры будут способствовать спаду напряженности. Но поможет ли это американцам достичь главных целей в регионе – большой вопрос, ведь восточная дипломатия известна своей непредсказуемостью.
