Александр Коновалов
Украина производит до 90% двигателей для российских вертолетов. Фото с сайта www.president.gov.ua
Политическая ситуация в мире меняется с поразительной скоростью. Кажется, еще вчера велись горячие дискуссии вокруг подготовленного Совбезом проекта Военной доктрины РФ – президент РФ подписал этот документ 5 февраля 2010 года. И вот уже аппарат Совета безопасности совместно с другими ведомствами с небывалой скоростью (президент Владимир Путин распорядился подготовить новый вариант Военной доктрины до Нового года) работает над проектом нового документа. Но как же разительно отличается ситуация осени 2014 года от той, что была накануне принятия Военной доктрины, действующей в настоящее время.
В центре Европы, в Украине, идет война, в которой достигнуто шаткое перемирие, Крым вошел в состав России. В российском руководстве никто не вспоминает о планах создания «модернизационных альянсов» с развитыми демократическими странами. Россия, по крайней мере на уровне политического руководства, воспринимает Запад не как партнера, а как политического и военного противника. Американский президент Барак Обама включает Россию и ее политику в тройку самых серьезных угроз безопасности США наряду с вирусом лихорадки Эбола и международным терроризмом. Но самое главное, история для России необратимо разделилась на два периода: «до санкций» и «после санкций». Необратимость создавшегося положения состоит в том, что бессмысленно пытаться интегрировать Россию в сообщество западных демократий. Страна, которую пытались прилюдно «поставить в угол» за ненадлежащее поведение, никогда не будет восприниматься как равный партнер. Россия де-факто начала переход к новой системе международных отношений, контуры которой еще определяются. Положения, которые войдут в новую Военную доктрину, интересны прежде всего тем, что будут определять военную и внешнюю политику страны на ближайшую перспективу. При формировании российской политики в такой непростой период особенно важны адекватность оценок и точность выбора политических действий.
Пока никто не знает, какой будет новая Военная доктрина РФ, и можно высказать только некоторые предположения и пожелания относительно ее содержания. Учитывая возросший уровень напряженности в отношениях России и Запада, в ней можно ожидать появления более жестких формулировок относительно ядерной стратегии России. Но заявления о праве на превентивный ядерный удар в любом типе конфликта – от локального до широкомасштабного – были бы вредны для интересов безопасности самой России. Предвидя, какое давление будет оказываться на авторов, занятых непосредственно написанием проекта, с целью ужесточения риторики в ядерной области, бывший начальник Генштаба Вооруженных сил РФ генерал Юрий Балуевский, один из авторов действующей доктрины, пояснил, что «в уточненной Военной доктрине не будут обозначены вероятный противник и условия нанесения по нему превентивного ядерного удара, как это было в ВД-2010». Эта информация будет содержаться в военных планах закрытого характера.
В современной внешней политике России существует еще один дисбаланс. Весь внешнеполитический горизонт искусственно стянут в одну точку – проблему отношений Россия–Украина. Причем все произошедшее в Украине и в России для подавляющего большинства россиян укладывается в незатейливую схему: США организовали майдан, совершили «оранжевую революцию», государственный переворот и делают все для того, чтобы вытеснить Россию из Причерноморья и превратить Севастополь в американскую военную базу. В этих условиях существует большой соблазн сделать новую Военную доктрину РФ одномерным, «НАТО-центричным» документом, а это было бы совершенно неправильно. НАТО остается крупнейшим союзом коллективной обороны, но для России сегодня альянс является не единственной и, что важнее, далеко не самой главной угрозой военной безопасности. Да и само НАТО и США до последних событий в Украине в России военного противника не видели.
А что касается решения саммита НАТО в Уэльсе относительно развертывания военных баз в странах Восточной Европы, то оно направлено не на изменение баланса сил в Европе, а явилось вынужденной реакцией на то, как восприняли в странах Восточной Европы действия России в Крыму и на востоке Украины. «Младоевропейцы» воспользовались возможностью предстать в облике потенциальных жертв будущей российской агрессии на 100%. Их руководители всегда считали, что самым надежным страховым полисом, гарантирующим им защиту от повторения «крымского» сценария у себя дома, было бы постоянное присутствие хотя бы дюжины американских солдат. Намеченное создание баз в пяти странах в военном плане совершенно не существенно.
На пяти базах намечено разместить 3 тыс. человек, до 600 человек на базу, но шаг этот символичен, ибо подтверждает готовность США и других «ветеранов клуба» выполнить обязательства по защите союзников в случае необходимости.
Из новой Военной доктрины хотелось бы узнать об отношении России к новой и куда более серьезной угрозе, исходящей от террористической организации «Исламское государство» (ИГ). Тем более что это угроза трансграничная и общая для Европы, США, России и ряда стран Ближнего Востока. Руководители ИГ уже объявили о своих планах по созданию исламского халифата от «Севильи до Бухары», твердо пообещали начать священную войну в Чечне и Закавказье. Так что остаться в стороне от борьбы с этим противником России не удастся.
От новой Военной доктрины ожидают ответов и на многие другие вопросы. Скажем, на какую современную угрозу безопасности страны мы отвечаем развертыванием группировки войск в Арктике и созданием постоянной военной базы на Новосибирских островах.
Эффективность внешней политики государства определяется тем, насколько успешно решаются политическими методами стоящие перед ним проблемы. У России число внешнеполитических проблем неуклонно нарастает. К опасностям внешним добавляются опасности внутренние. О них недавно предупреждал Балуевский: «Попытки взорвать государство путем непрямых действий были и остаются весьма опасными».
Еще одно важное последствие ухудшения отношений России с Украиной связано с прекращением сотрудничества в военно-технической области. Считается, что из-за прекращения сотрудничества пострадают 79 украинских и 859 российских оборонных предприятий. Доля Украины в российском ОПК невелика и составляет 3,5%, но на некоторых направлениях украинские поставки критически важны. Украина поставляла до 50% газотурбинных силовых установок и редукторов для строящихся в России военных кораблей, до 90% двигателей для военных вертолетов. На многих российских военных самолетах, таких как учебно-боевые Як-130, военно-транспортные Ан-124, также стоят украинские двигатели. Неоднократные попытки наладить производство двигателей для военных кораблей, вертолетов и самолетов пока успехом не увенчались. Так что в ГПВ-2025 придется закладывать и дополнительное время, и дополнительные деньги. В 2015–2016 годах Россия предполагает тратить на оборону свыше 4% ВВП. Это очень большая нагрузка на экономику. В странах НАТО этот показатель не превышает 2% от ВВП.
Справедливости ради стоит отметить, что Россия была не первой, кто открыл «ящик Пандоры» и предпринял шаги, приведшие в конечном счете к разрушению системы безопасности, основанной на принципе нерушимости границ. Пальма первенства здесь безоговорочно принадлежит США, которые признали независимость Косова и впервые после 1945 года допустили возможность изменения признанных государственных границ с помощью внешней военной силы. Потом последовало признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии и, наконец, Крым. В международных отношениях возобладал принцип «Можно все, на что хватает сил, средств и решимости». Интересно, что аналогичную мысль высказал на российском ТВ работающий в Москве американский журналист Майкл Бом. В программе Владимира Соловьева он задал ведущему вопрос: «Как вы думаете, почему Америка везде лезет?» И сам на него ответил: «Да потому что может влезть».
Присоединение Крыма и конфликт на востоке Украины подтвердили, что существовавшая десятилетия система международной безопасности малопригодна для парирования современных вызовов. Мир еще не осознал, что старые правила игры уже не действуют, а новые разрабатывать никто пока не собирается. Создается впечатление, что в середине долгой шахматной партии один из игроков неожиданно вскочил из-за стола, сбросил фигуры на пол и с криком «А теперь бои без правил» набросился на противника. Мы еще не жили в таком мире, но совершенно очевидно, что он будет значительно более опасен и значительно менее стабилен, чем тот, который нам пришлось покинуть. Система международных отношений, основы которой закладывались в Ялте и Потсдаме, находится в поисках новой точки стабильности и равновесия. Это естественный процесс. Но исторически новое равновесие определялось результатами больших войн, после которых страны-победители устанавливали новые границы и правила игры. Специфика нынешнего момента состоит в том, что большой войны не было. Точнее, была, но холодная, и до сих пор остается неясным, был ли в ней победитель.
