Юрий Тавровский
В роли действующего президента Барак Обама в последний раз встречался с Си Цзиньпином на саммите АТЭС в Лиме. Фото с сайта www.news.cn
Победа Дональда Трампа на президентских выборах в США стала неприятным сюрпризом для китайских политологов. Неприятным потому, что они практически единодушно ориентировали властные круги Пекина на победу «Силали», как сокращенно именуют Хиллари Клинтон. Моя ставка на Трампа в ходе бесед с китайскими коллегами во время недавнего пребывания в Пекине вызывала напряженное молчание или вежливые улыбки, что в переводе на русский звучит в лучшем случае как «Ну, ты, брат, даешь!».
Только один старый друг примирительно заметил: «Не важно, кто будет ловить мышей в Белом доме – кот или кошка. Все равно это будет американский зверь». Перефразированная цитата Дэн Сяопина «Не важно, какого цвета кошка, белого или черного. Лишь бы она ловила мышей» уже однажды звучала вскоре после президентских выборов в США в 2008-м, когда победил Барак Обама. Прошедшие с того времени годы правления 44-го президента показали, что личные взгляды и предвыборные обещания хозяина Белого дома действительно деформируются политической системой и государственной машиной Соединенных Штатов.
Придя к власти, Обама провозгласил себя «тихоокеанским президентом». Могли сказаться воспоминания юности, проведенной в доме бабушки на Гавайских островах. Там он, бывают же совпадения, посещал миссионерскую школу, в которой за много десятилетий до этого учился первый президент Китайской Республики Сунь Ят Сен. Но дело, конечно же, вовсе не в этом. Обама и стоявшие за ним силы уже тогда начали опасаться «мирного возвышения Китая».
Признавая несомненные успехи Китая и понимая его дальнейшую роль в ХХI веке, новоиспеченный нобелевский лауреат премии мира в 2009 году прибыл в Пекин с «оливковой ветвью». Он предложил китайским руководителям ни больше ни меньше как совместную гегемонию в мире по формуле «G2». Естественно, в этом дуэте США играли бы роль лидера, а КНР – «младшего брата». Вот тогда-то в Пекине впервые пошутили: «Не важно, какого цвета кошка, белого или черного. Все равно это американская кошка». Обама уехал с пустыми руками.
Месть не заставила себя долго ждать. В 2011 году госсекретарь Клинтон обнародовала новую стратегию Белого дома под названием Pivot to Asia, «Поворот к Азии». Она предусматривала концентрацию военных ресурсов США в Тихоокеанском бассейне, в том числе за счет выхода из конфликтов в Афганистане, Ираке и других горячих точках. Ни у кого не было сомнений, что новая стратегия нацелена на сдерживание Китая.
За годы правления Обамы Америка так и не ушла из Афганистана, устроила серию цветных революций и интервенций в арабских странах, в Украине, Сирии. Огромные ресурсы пошли на сдерживание России. Произошла также определенная активизация военных приготовлений вдоль восточных границ Китая – обновлены военные связи с Японией, Южной Кореей, Сингапуром, Филиппинами и Австралией. Созданы очаги напряженности вокруг островов Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей. Ракетные комплексы THAAD размещаются в Южной Корее, совсем рядом с китайскими землями. Удалось оформить явно антикитайское Транстихоокеанское партнерство (ТТП). Однако распыление сил привело к тому, что поставленные «тихоокеанским президентом» первоначальные цели так и не были достигнуты.
Мало того, за годы правления Обамы Китай стал еще сильнее. В 2015 году стало известно, что в пересчете на покупательную способность китайская экономика заняла первое место в мире. Китай форсировал ответные военные приготовления, создавая мощный океанский флот, противокорабельные ракеты – «убийцы авианосцев», систему киберзащиты и т.д. Ответом на создание ТТП стало предложение образовать Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство (ВЭРП), сразу заинтересовавшее страны региона. Была выдвинута инициатива «Один пояс и один путь», призванная в первую очередь направить торговые потоки между Китаем, Ближним Востоком и Европой по безопасным континентальным маршрутам подальше от американских военных баз в Тихом и Индийском океанах. Как начало формирования альтернативной глобальной финансовой системы было расценено образование Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, Нового банка БРИКС и фонда «Шелковый путь».
Делая все эти шаги, Пекин старался уклоняться от открытой конфронтации. Вскоре после прихода к власти председатель КНР Си Цзиньпин съездил к Обаме в Калифорнию со своей «оливковой ветвью». Он выдвинул концепцию «новых отношений мировых держав», сутью которой было установление с Америкой эксклюзивных отношений, но на основе равенства. Эта концепция с небольшими корректировками предлагалась и в ходе последовавших встреч на высшем уровне. Но Обама и окружавшие его советники-неоконы не хотели всерьез говорить на тему равенства с Китаем.
Предвыборные заявления Трампа создали впечатление, что в основе его внешней политики будет лежать обновленный вариант концепции «Поворот к Азии». В самом деле, Трамп обещал понизить уровень конфронтации с Россией, покончить с войнами в мусульманском мире, в которых американские генералы не могут добиться победы, сократить военное присутствие в странах Европы и Азии, не желающих оплачивать американский «зонтик». В то же время он грозил резко нарастить число авианосцев и других кораблей, объявить торговую войну Китаю, обложив пошлиной в 45% товары из Поднебесной.
Националист и антиглобалист Трамп таким образом обозначил свое видение национальных интересов США. В его глазах экономическое, финансовое и военное усиление Китая, соседа по Тихому океану, представляет реальную угрозу будущему «замка на холме» в отличие от далеких конфликтов в Сирии, Украине или Афганистане. Региональные конфликты по всему миру нужны были неоконам как средство создания хаоса, в котором можно было сохранять геополитическое и геоэкономическое превосходство США.
Похоже, что именно антикитайские обещания Трампа станут сердцевиной его внешней политики. Они в наименьшей степени изменятся под воздействием вашингтонских «коридоров власти» и реалий мирового развития. Такая повестка дня к тому же будет приемлемой для обеих палат конгресса, даже для демократической оппозиции, лидер которой Клинтон не только набила руку на сдерживании Китая в бытность госсекретарем, но и не жалела угроз в ходе предвыборной кампании. В Пекине справедливо считали ее противником Китая, но примерно знали, чего можно ожидать от новой хозяйки Белого дома. С учетом ее психологического портрета и интересов групп влияния были заготовлены сценарии развития событий, конструктивные предложения и угрозы ответных действий. Теперь же глубоко эшелонированная стратегия уступает место тактическому реагированию на действия своенравного деятеля, не прошедшего дипломатической обкатки и равнодушного к «китайским церемониям».
Конечно, базовые правила приличия будут соблюдаться. Трамп и Си уже обменялись приветственными посланиями. В обозримом будущем можно ожидать и личную встречу двух «тихоокеанских президентов». Однако китайский лидер вряд ли сможет выложить на стол что-то сильно отличающееся от концепции «новых отношений мировых держав». Первый год правления Трампа будет последним годом первого периода правления Си, которому в 2018 году предстоит получить от XIX съезда Компартии мандат на еще один пятилетний срок. Наличие в китайской элите влиятельных кругов, заинтересованных в сохранении финансовых и личных связей с Америкой, конечно, является важным фактором продолжающихся в Пекине дискуссий о внешнеполитической стратегии. В этих элитах опасаются, что Трамп с первых дней своего правления начнет выполнять антикитайские предвыборные обещания. Такое развитие событий еще сильнее покажет несовпадение национальных интересов Китая и США. «Проамериканские» деятели в Пекине и провинциях ослабят свои позиции в споре с «прокитайскими» оппонентами, поставившими задачу уменьшить зависимость от внешних рынков и превратить Китай в мощнейшее государство мира к середине нынешнего века.
В свою очередь, Трамп не сможет принять китайскую позицию и таким образом по существу отказаться от претензий на гегемонию в мире и в первую очередь в Тихоокеанском бассейне. Речь может пойти только о смягчении наиболее жестких предвыборных обвинений и требований. Альтернативы «Поворота к Азии» у Трампа нет. Этот конфронтационный курс безальтернативен.
Наступающий 28 января год Красного огненного петуха станет временем новых испытаний для китайско-американских отношений. Не надо быть глубоким специалистом по восточному календарю, чтобы предсказать необычайно яркий период, когда две великие тихоокеанские нации попытаются найти новую модель двусторонних отношений.
Пекин–Москва
