Политика двух стульев по-японски

На визит Хасана Рухани в Токио Синдзо Абэ получил согласие Вашингтона. Фото Reuters

При всей географической отдаленности друг от друга двух азиатских регионов – Дальневосточного и Ближневосточного – последний имеет жизненно важное значение для Японии как в экономическом, так и в политическом плане. На него приходится около 90% поставок нефти в страну, начисто лишенную собственных ископаемых углеводородов. Любое повышение нефтяных цен на мировых рынках отдается в экономике Японии негативным эхом, которое далее транслируется на ее внутреннюю и внешнюю политику.

После того как Иран в начале января выпустил ракеты по иракским базам с находящимися там американскими военнослужащими, фьючерсы на ближневосточную нефть на Токийской товарной бирже на короткое время подскочили до самого высокого ценового уровня за семь с половиной месяцев. По мнению экспертов, повышение цен на нефть вкупе с ростом стоимости иены примерно на 5% может привести к снижению ВВП Японии в ближайшие два года приблизительно на 0,3%.

Текущий кризис вокруг Ирана выявил дополнительные риски в обеспеченности нефтью Японии. Как выяснилось после нападения на японский танкер вблизи Ормузского пролива в июне 2018 года, общие запасы нефти в Японии по состоянию на октябрь того же года составили 515,64 млн барр., что достаточно для удовлетворения внутреннего спроса в течение 234 дней. Однако пятая часть запасов сырой нефти Японии может оказаться недоступной в зимний период, что вынуждает страну пересмотреть готовность к потенциальному энергетическому кризису на Ближнем Востоке.

Это побуждает Токио более напористо играть на военно-политической шахматной доске в регионе. Прежде всего японской дипломатии приходится решать базовую головоломку – найти тонкий баланс между двумя главными противоборствующими там силами: своим единственным военным союзником – Соединенными Штатами и, как считают в Токио, дружественным Ираном. Более того, Япония не скрывает своей амбициозной цели – сыграть почетную роль моста между этими непримиримыми антагонистами.

Особенно Токио оживился после объявленного Трампом выхода США из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) по атомной программе Тегерана, хотя Япония и не является участником этого соглашения. Премьер-министр Японии Синдзо Абэ 20 декабря 2019 года провел в Токио переговоры с президентом Ирана Хасаном Рухани, чтобы обсудить продолжающееся противостояние между Тегераном и Вашингтоном по поводу ядерной сделки. Саммит Абэ–Рухани явился 10-м по счету. Рухани стал первым иранским лидером, посетившим Японию с 2000 года. Абэ, со своей стороны, – первым с 1978 года японским премьером, побывавшим в Иране в июне 2019-го. Тогда он попытался, правда безуспешно, наладить диалог между Ираном и США.

В декабре в ответ на призыв Рухани поддержать упомянутую сделку Абэ лишь сказал, что Япония надеется помочь снизить напряженность на Ближнем Востоке – критическом регионе для бедной ресурсами страны. Не оправдались надежды Рухани и на прорыв экономической блокады Ирана с помощью «дружественной Японии», которая в течение нескольких десятилетий была крупнейшим потребителем иранской нефти. И хотя на Иран ранее приходилась значительная доля всей импортируемой Японией нефти, вместо возобновления ее закупок Абэ призвал иранское руководство играть «конструктивную» роль в обеспечении мира и стабильности и полностью соблюдать ядерную сделку. Показательно, что США дали Японии добро на прием Рухани при условии, что Токио поделится результатами переговоров с Вашингтоном. Действительно, после встречи с Рухани Абэ по телефону проинформировал Дональда Трампа о содержании его беседы с иранским руководителем.

В духе «и нашим и вашим» были выдержаны японские официальные комментарии по поводу обмена ударами в Ираке между американскими и иранскими военными. Так, выступая на пресс-конференции после авиаудара США по Багдаду, в результате которого был убит высокопоставленный генерал Касем Сулеймани, Абэ ушел от оценки этого события и лишь абстрактно подчеркнул важность дипломатических усилий для разрешения создавшегося кризиса.

Но особенно ярко двойственность японской позиции в отношении ситуации на Ближнем Востоке проявилась в реакции Токио на требование Вашингтона присоединиться к созданной им антииранской военно-морской коалиции Sentinel под предлогом обеспечения безопасности судоходства в регионе. Не желая портить отношения с Тегераном, Токио отказался участвовать в этой коалиции. Вместо этого было принято решение отправить на Ближний Восток собственную военную миссию в составе ракетного эсминца «Таканами» и двух противолодочных патрульных самолетов P-3C. В их задачу входит сбор и анализ разведывательной информации. Правда, этой информацией японские военные могут делиться с их американскими союзникамии, действующими там же. Кроме того, намеченный район действий японской разведгруппы должен удовлетворить и американцев, и иранцев. Он распространяется на морские пространства у берегов Омана и Йемена, но не включает воды Ормузского пролива, один из берегов которого принадлежит Ирану.

Однако в самой Японии план послать своих военнослужащих на Ближний Восток вызвал негативную реакцию как общественности, так и оппозиционных сил. Противники миссии считают, что она не отвечает духу и букве мирной японской Конституции, и ставят под вопрос законность операции. Эксперты опасаются, что в случае обострения ситуации Япония под давлением США может оказаться вовлеченной в боевые действия. Общенациональный опрос общественного мнения, проведенный информагентством Kyodo News, показал, что 58,4% японских избирателей выступают против отправки подразделения Морских сил самообороны Японии на Ближний Восток. А на открывающейся 20 января сессии японского парламента оппозиционные партии намерены по этой отправке «задать жару» Абэ, только что вернувшемуся из поездки по региону.

В ходе ближневосточного турне с 11 по 15 января Абэ посетил ключевые нефтедобывающие страны – Саудовскую Аравию, ОАЭ и Оман. На встречах с правителями указанной «тройки» он стремился заручиться поставками нефти и поддержкой военно-морской миссии Японии в регионе. Характерно, однако, что и здесь Токио был соблюден дипломатический баланс: если первые две страны являются противниками Ирана, то последняя – его сторонником.

Резкий накал ситуации на Ближнем Востоке в результате убийства Сулеймани на какое-то время поколебал намерение Японии отправить туда свои военные силы, а также послать самого премьер-министра. И только убедившись в том, что американо-иранский обмен ракетными ударами носит чисто демонстративный характер, а большой войны не будет, Токио решился на реализацию обеих миссий.

В отличие от США Япония на войну в Персидском заливе в 1991 году свои вооруженные силы не посылала. За это ее обвиняли в том, что «не пролив ни пота, ни крови», она стала одним из главных бенефициаров войны. Правда, тогда Токио отделался 8 млрд долл. в виде пожертвований на нужды антииракской военной коалиции. Сумма пошла исключительно в карман ее застрельщика – Соединенных Штатов, сильно поиздержавшихся на вздымании «Бури в пустыне» – военной кампании в районе Персидского залива. А действия Японии на Войне в заливе получили за рубежом уничижительное название «дипломатии чековой книжки».

На этот раз помимо нефтяного фактора одним из побудительных мотивов посылки во взрывоопасный регион мира корабля и самолетов своих Сил самообороны для Японии, очевидно, является стремление заработать политические дивиденды на роли медиатора в отношениях между США и Ираном. Кроме того, Токио хотел бы избежать ущерба своему имиджу важного игрока на мировой арене. Именно улучшение этого имиджа поставил своей глобальной внешнеполитической целью пришедший повторно к власти в 2012 году Абэ, провозгласив лозунг «Япония возвращается» (на международную сцену).

Кроме того, посылка военного контингента в далекий от японских берегов и чреватый крупномасштабной войной район мира должна явиться заметной вехой на пути реализации заветной мечты Абэ пересмотреть мирную Конституцию с целью узаконивания Сил самообороны Японии и превращения их не только по факту, но и номинально в полноценную армию. Насколько эффективной в этой ситуации окажется попытка японской дипломатии усидеть одновременно на американском и иранском стульях, покажет будущее. Пока ясно одно: после убийства американцами Сулеймани Японии пришлось на этих стульях изрядно побалансировать.