Геометрия территориального спора Москвы и Токио

Вопреки надеждам Тосики Кайфу Михаил Горбачев не привез в Токио подарок в виде «северных территорий». Фото РИА Новости

Специальная военная операция (СВО) в Украине парадоксальным образом вновь обострила проблему мирного договора между Россией и находящейся на противоположной от Украины стороне планеты Японией, а точнее, скрывающийся за этой проблемой двусторонний территориальный спор. Как следует из недавнего заявления представителя российского МИДа Марии Захаровой, в связи с недружественными действиями Японии по поводу Украины Москва считает тему мирного договора закрытой. Указанный спор порожден претензиями Токио на четыре острова южных Курил, которые он считает своими «северными территориями», силой отторгнутыми Советским Союзом на исходе Второй мировой войны, и требует вернуть. Без решения территориального вопроса Токио не мыслит себе мирного договора с Россией.

Весь послевоенный период территориальный вопрос портит отношения между СССР/Россией и Японией. Однако, сравнивая эволюцию подходов Москвы и Токио к проблеме мирного договора, а фактически к территориальному вопросу, нетрудно заметить, что позиция Японии с первых послевоенных лет и до настоящего времени осталась практически неизменной. Несмотря на некоторые чисто внешние вариации, обусловленные конъюнктурой текущего момента, японская базовая позиция продолжает сводиться к требованию возвращения всех «четырех северных островов». И даже подписывая в 1956 году Совместную декларацию СССР и Японии, предусматривающую передачу Японии двух меньших островов (Хабомаи и Шикотана) после подписания мирного договора, японское правительство рассчитывало впоследствии продолжать переговоры об остающихся в руках Советского Союза двух других крупных островах – Кунашире и Итурупе. Угроза США не вернуть Японии остров Окинаву в случае ее отказа от них лишь укрепила Токио в этом намерении.

На этом фоне курс Москвы представляется в виде ломаной линии, зигзаги которой то приближали ее к японской генеральной линии, то отдаляли от нее. Иногда, казалось, навсегда. Причины таких колебаний носят исключительно эндогенный характер, но это особая тема. Так, зафиксированная в упомянутой декларации добровольная передача двух островов Японии в интерпретации Москвы ставила точку в территориальном вопросе между двумя странами. Более того, в 1960 году Москва положила свое обещание на неопределенное время на полку, мотивируя этот шаг перезаключением в указанном году японо-американского договора безопасности. И вплоть до начала 1990-х СССР вообще отрицал существование территориальной проблемы в отношениях с Японией.

Однако первый и последний президент СССР Михаил Горбачев в ходе затеянной им перестройки и в соответствии с его «новым политическим мышлением» признал эту проблему, причем в составе всех четырех островов. Вдохновленные беспрецедентными уступками Горбачева Западу, политики в Токио очень надеялись, что в ходе своего визита в Японию в 1991 году он привезет с собой подарок (миягэ) в виде желанных островов. К их большому разочарованию, Горбачев не пошел на этот шаг. И, видимо, не собирался. Как следует из рассекреченных в декабре прошлого года документов японского МИДа, несмотря на давление, оказывавшееся на него со стороны тогдашнего премьер-министра Тосики Кайфу, Горбачев отказался включать в итоговое заявление упоминание декларации 1956 года, хотя в нем были поименно указаны все четыре острова. А на встрече с Кайфу 16 апреля он вообще заявил, что Советский Союз не будет продавать принципы за доллары и что предположения о том, что страны должны оказывать давление на Советский Союз, поскольку он сталкивается с трудностями, основаны на заблуждении. Как очевидно, тем самым Горбачев хотел отвергнуть обвинения в его адрес у себя на родине в том, что он намерен обменять южнокурильские острова на японские кредиты и инвестиции.

Весьма значительной была амплитуда территориальных колебаний Москвы и в эпоху Бориса Ельцина. Первый президент постсоветской России в наборе подписанных им с японскими руководителями документов подтвердил признание территориальной проблемы также с поименным упоминанием всей четверки островов. Тогда же в окружении Ельцина муссировалась формула «два плюс альфа». Она предусматривала немедленную передачу Японии двух островов, указанных в декларации 1956 года, с последующим обсуждением вопроса принадлежности Кунашира и Итурупа. Подразумевалось, что в конечном счете и они в той или иной форме перейдут в руки Японии. В какой-то момент Ельцин даже склонялся к тому, чтобы «царским указом» подарить спорные острова своему «другу Рю» – тогдашнему премьер-министру Японии Рютаро Хасимото. Однако, к большому огорчению Токио, и в период Ельцина территориальный спор с Москвой не был сдвинут с места.

XXI век тоже является свидетелем крутых зигзагов в российских подходах к территориальной проблеме с Японией. В начале своего правления Владимир Путин признал действенность декларации 1956 года, чем произвел благоприятное впечатление на японцев. Но сменивший его на посту президента Дмитрий Медведев своей поездкой на остров Кунашир в 2010 году вызвал небывалый гнев Токио, что на какой-то момент обрушило российско-японские отношения до самой низкой точки за все послевоенное время. Последующие высказывания Медведева по поводу японских территориальных претензий в духе «ни пяди родимой земли» лишь добавили холода в этих отношениях.

Потепление в них произошло, когда вернувшийся в 2012 году к государственному кормилу Путин своими заявлениями о необходимости искать компромисс в территориальном вопросе возродил надежды японцев. Пришедший в том же году и также повторно к власти Синдзо Абэ разглядел в Путине деятеля, на которого можно делать ставку в решении территориальной проблемы на устраивающих Японию условиях.

В ходе многолетних регулярных контактов два энергичных лидера, ставшие фамильярно называть друг друга по имени, целеустремленно пытались разрубить территориальный гордиев узел и даже договорились о совместной хозяйственной деятельности на южных Курилах. Апогеем совместных усилий Путина и Абэ явилась достигнутая ими в Сингапуре в 2018 году договоренность ускорить переговоры о мире на основе все той же декларации1956 года.

Вопреки критике в собственной стране и похвалам в нашей за то, что он якобы готов в решении территориального спора с Москвой ограничиться двумя меньшими островами, указанными в упомянутой декларации, Абэ никогда публично не отказывался от Кунашира и Итурупа. Стратегия ныне покойного лидера Японии заключалась в том, чтобы после юридического оформления японского суверенитета над Хабомаи и Шикотан вести дело к достижению экономического и демографического доминирования Японии на двух оставшихся островах пусть и с отдаленной перспективой получения над ними как минимум административного контроля, а то и суверенитета. Дорогу к этой цели должны были проложить совместное хозяйственное освоение (но не на основе российского законодательства) четырех островов, а также свободное посещение их японцами. Фактически это был мягкий вариант вышеупомянутой формулы «два плюс альфа».

Однако, по мнению Москвы, японская сторона неправильно оценила достигнутые на закрытых встречах руководителей двух стран договоренности и в искаженном виде вывела их в публичное пространство. В частности, в Токио прозвучали высказывания о необходимости «добиться понимания» жителей Южных Курил по вопросу о «переходе территориальной принадлежности островов к Японии» и об отказе от требования выплаты Россией компенсаций в пользу Японии за «послевоенную оккупацию» Курил. Более того, было объявлено, что в 2019 году наступит «поворотный момент» в вопросе о мирном договоре. Но он так и не наступил.

Нынешний премьер-министр Фумио Кисида однозначно подтвердил базовый курс на возвращение под японский суверенитет всех четырех островов и подписание мирного договора с Россией только на этих условиях. Бурная антироссийская деятельность Кисиды по всем азимутам в связи со СВО в Украине окончательно загнала российско-японские отношения в глухой тупик, выход из которого, как очевидно, лежит где-то за видимой линией международно-политического горизонта.

В общем, в обозримом будущем Токио в территориальном споре с Москвой продолжит «гнуть свою линию», но по своей сути она останется прямой. Не смущает японских политиков и принятие в 2020 году в России законов, которыми предусматривается ответственность за действия, направленные на отчуждение части территории РФ, и за призывы к таким действиям. Что касается позиции России, то похоже, что высказывания ее официальных лиц после начала СВО, включая вышеупомянутое заявление Захаровой, ставят точку в растянувшемся на восемь десятилетий процессе мирного урегулирования с Японией, а если называть вещи своими именами, то в территориальном споре между Москвой и Токио. Или точку с запятой?