Я родилась актрисой

	Зинаида Славина с Владимиром Высоцким на сцене Таганки.

- Это правда. Я родилась актрисой. Мама тонко чувствовала дар, которым меня наградили свыше. Она верила в мой успех, словно знала наперед все, что меня ждало. Я играла уже в школе. В драматическом кружке мне дали сразу две роли. В одной я выходила на сцену как Марина Мнишек, царица, хозяйка судьбы. В другой - изображала Простакову. Тогда, в самом начале, я убедилась: я - актриса. И ни секунды не сомневалась в своем предназначении. Меня нисколько не смутило то, что в Щукинское училище я сразу не попала. Три года приезжала из Прибалтики в Москву и с упорством, которое кто-то воспринимал как упрямство, поступала и поступала в театральное училище. Поступила только на третий год и счастлива была безмерно! У меня сразу же возникло ощущение, что я - на своем месте. Так оно и было.

Моя театральная жизнь сложилась необыкновенно. Именно в Щукинском я познакомилась с моей дорогой наставницей Анной Алексеевной Орочко. Я была у нее любимицей. Именно в Щукинском я встретила Юрия Петровича Любимова, который на многие годы стал для меня лучшим режиссером в мире, моим режиссером.

- Думаю, я всегда была Шен Те. Мне повезло с семьей - мы любили друг друга, умели понять и простить, поддержать в трудную минуту. Мне повезло с друзьями. Их немного, но это настоящие друзья, верные, надежные, искренние. Я росла, жила в атмосфере доброты. Поэтому мне легко было играть Шен Те, желающую миру, людям, себе только добра. Помните? Боги говорили Шен Те, что в жизни можно делать ставку только на доброту. Они не стали помогать моей героине, потому что посчитали, что природная доброта поможет ей самостоятельно справиться с проблемами. Доброта всесильна. Она заведомо "обрекает" нас на победу. Но как же страшно и мне, и моей героине было в тот момент, когда боги уходили! Уже тогда осознала: без веры, любви, надежды, которые вселяют боги, жить невозможно. Моя героиня не понимала, что боги делают ей драгоценный подарок. Они дают ей возможность самой, своими, а не небесными силами творить добро.

- Творить добро на сцене и не творить его в жизни, на мой взгляд, невозможно. Актер всегда выворачивает душу, стремясь достичь максимума правдоподобия. А что в душе? Если там лицемерие, подлость, грязь, светлый образ не нарисуешь. Он будет выдуманным, фальшивым, бесцветным. В "Добром человеке из Сезуана" две мощные темы - тема добра и тема зла. Я счастлива, что сумела достойно вести именно первую. Мне нечего стыдиться: в своей нетеатральной жизни, вне сцены я жила и живу, руководствуясь верой в добро. Я люблю людей. И хотя порой приходится очень трудно, просто невыносимо трудно, я не изменяю себе, остаюсь такой, какой родилась, какой воспитала меня семья, жизнь. Когда Любимов уезжал из страны, оставив театр, нас, своих актеров, я умирала от боли и обиды. Мне казалось невозможным пережить такое предательство. Я его боготворила. Уехав, он разом перечеркнул все, что было у нас общего, все, чем я жила многие годы. Меня перечеркнул! Я не захотела жить. Так не захотела, что и в самом деле оказалась почти у черты. Той, за которой, быть может, ничего уже нет. Ни театра, ни дружбы, ни света... Мне казалось, что с уходом, отъездом Любимова мир рухнул. Как вообще можно играть что-либо, когда тебя - перечеркнули?

Врачи, что называется, вытащили меня с того света. Я вернулась, но абсолютно пустая. Бесконечная благодарность к мужу, конечно, который держал меня на плаву. Я понимала, что он для меня сделал. Он не дал мне уйти. Он требовал, чтобы я жила. Это была особенная ситуация. Мы ведь познакомились в больнице. Тогда моему Борису грозила неподвижность. В лучшем случае он мог бы передвигаться на инвалидной коляске. Когда узнала об этом, не испугалась. У нас была любовь с первого взгляда. Мы пронесли ее через всю жизнь. Вместе вот уже двадцать два года. Борис перенес сложную операцию. Он пошел. Твердо, уверенно. И точно так же заставил пойти меня, когда, как мне казалось, все в моей жизни утратило смысл. То, что Борис сделал для меня, дорогого стоит.

Другим спасителем стал Анатолий Эфрос. Он знал, что со мной произошло. Он понимал, что как актрису меня спасет только сцена. Только работа. Он вызвал меня и приказал тоном, не терпящим возражений, сделать пусть крошечный, но все же шажок к жизни, к свету софитов. Он верил в меня. И помог, когда дал роль горьковской Василисы в спектакле "На дне". Все силы, все эмоции стали работать на роль. С помощью режиссера я сумела выплеснуть злость и обиды на сцене. Я снова почувствовала свою актерскую силу, принадлежность к театру, поняла, что по-прежнему нужна зрителю.

- Что верно, то верно. Один театр подкармливается городскими властями. Обласкан верхами. Другой, я имею в виду наше "Содружество актеров", еле сводит концы с концами. Мы живем очень трудно. Трудно зарабатываем на жизнь. Зарплаты, безо всяких преувеличений, нищенские. Народная артистка Славина получает полторы тысячи рублей в месяц. Молодые актеры и того меньше. Им порой нечем заплатить за бутерброд в буфете. А актеры - замечательные. Вот, к примеру, Заивкторин. Он - поэт. У него тонкие и красивые стихи. А жизнь - тяжелейшая. В каком-то смысле "Содружество" стало похожим на нашу молодую Таганку. Дух вольнолюбия, независимости у молодых очень силен. Да, они работают за копейки. Но делают свою работу великолепно.

Я занята в четырех спектаклях. В трагическом, душу рвущем спектакле "Афган" играю в паре с Тынкасовым. По пьесе он - мой сын. Я его люблю, как может любить только мать. Потрясающий трагический накал. В этом спектакле я - мать, теряющая сына.

Мечтаю сыграть матушку Кураж. Она, как многие, жаждет разбогатеть на войне. Но на войне разбогатеть нельзя. Я все время перечитываю эту пьесу. Как же был прав Брехт, когда говорил, что его драматургия - предупреждение! Я не устаю повторять его слова, что быть наивным - стыдно, что писатели не могут писать с такой быстротой, с какой правительства развязывают войны. Как же это актуально!

- Да, мы часто опаздываем. Посмотрите вокруг! В каком состоянии люди. Они гибнут от голода. И это в то время, когда другие жируют у них на глазах. Люди гибнут от непонимания, от ощущения собственной ненужности. И я могла бы так погибнуть. Но мне повезло. Ко мне успели прийти на помощь. Когда я выхожу на сцену, я тоже хочу поддержать зрителя. В вере и надежде. В желании жить и бороться. Драматургия, с которой театр работает, дает мне, актрисе, такую возможность. Очень жаль, что у нас практически нет хорошей и разнообразной современной драматургии. Приходится прибегать к композициям. Получается, надо сказать, неплохо. И все-таки очень хочется интересных пьес на современную тему. Мы ищем новое, смелое. Недавно я получила роль "старой клячи" в спектакле, который будет ставить Николай Николаевич Губенко. Это "Очень простая история" Марии Ладо. Мне хочется играть много, почти как в прежние годы. И это естественное желание. Ведь мы - актеры, мы должны играть.

Наши прекрасные молодые актрисы говорят, что завидуют моей сценической молодости. Действительно, в молодости я играла почти каждый день. "Добрый человек из Сезуана" шел четыре-пять раз в неделю. Я играла неистово и жадно. Конечно, сегодня я провожу на сцене гораздо меньше времени. Но возраст свой я, честно говоря, не ощущаю. Живу в согласии с собой. Ну, быть может, устаю побольше, чем когда-то. Но это приятная усталость от хорошо выполненной работы.

Мне кажется, что наше "Содружество" вполне состоялось. Наш театр интересен людям. У него есть свой зритель. Есть свой голос. Верю в его будущее. Наши спектакли - о вечном. Они глубоко духовны. Я рада, что наш новый президент считает, что устремления России должны быть духовными. Это вселяет надежду.

Нам, разумеется, хотелось бы помощи, поддержки. Но мы сегодня можем рассчитывать только на себя. Что ж, в этом тоже есть свой плюс. Мы имеем возможность испытать себя на прочность.

- Нет. Но как мне говорили те, кто его видел и оценил профессионально, только одна тема прозвучала в нем достаточно ярко. И это тема зла. Доброта прозвучала глухо. Но пьеса требует вести обе эти линии.

- Я всегда очень любила театр. Театр был и остается для меня главным в жизни. Здесь особый воздух, особый аромат. В кино все как-то отстраненнее. Оно не так мощно вторгается в душу. Так мне кажется. У меня в кино были три главные роли и семь ролей второго плана. Но второстепенных для меня не было. Кинозвездой не стала, но я и не стремилась к этому. Случалось, расстраивалась от невнимания кинорежиссеров. Но, поверьте, чуть-чуть. Театр давал мне все. Иногда я думаю, что после Шен Те в "Добром человеке..." просто не могло быть равновеликой по накалу чувств роли. Мне хотелось чего-то, хотя бы немного похожего на "Доброго человека..." и в кино. Но... не получилось.

- Я живу. Живу театром. Люблю жизнь и людей. И бесконечно счастлива, что судьба оказалась ко мне благосклонной, одарив этой любовью.