Александр Гаврилов К НАЧАЛУ осени огороды ощетиниваются астрами. Одичалые за лето дети перезваниваются с одноклассниками и выбирают одежки на первое сентября. Всякий раз именно в этот момент учителя, пресса и руководители регионов вдруг замечают: учебников не хватает.
Как особый осенний благовест эта удивительная весть несется над землею. Кто бы мог подумать, что так получится? В прошлом году было так, в позапрошлом было, но в нынешнем-то! Спешно собираются совещания у вице-премьеров, на которых издатели с самыми жалобными лицами выкручивают чиновникам руки, а представители регионов требуют незамедлительных действий федерального Центра. Самые жуткие дыры латаются наспех, а на будущий год все повторяется снова.
Возможно, 2000-й станет первым переломным годом в этой истории. В конце марта прошла совместная коллегия Министерства печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций (внутри ведомства принята аббревиатура МПТР) и Министерства образования, посвященная состоянию и перспективам развития учебного книгоиздания в России.
Как часто бывает в таких случаях - главный позитивный результат совещания состоит именно в том, что оно состоялось, что к нему была подготовлена толковая и внятная справка, что были четко артикулированы государственные позиции по острым вопросам и намечены возможные направления работы. Ведь до сих пор не существует даже выверенной информации по тому, какими учебниками реально пользуются ученики и учителя, а какие складируются в школьных подвалах. Известно, например, что в Москве, где деньги на закупку учебников выделяет столичное правительство, до 30% книг остаются невостребованными.
Информации и сейчас маловато. Зато определены задачи. Замминистра образования Виктор Болотов отчетливо проговорил, что хотя в проекте национальной доктрины образования обозначена как цель бесплатность учебника, достигнуть этой цели министерство планирует примерно через 25 лет (честно говоря, в российской действительности это больше всего похоже на "никогда", ну да подождем-поглядим). Сегодня же надо решать проблему доступности качественного учебника для всех слоев населения. А полностью принять на себя финансирование учебной литературы государство может только в отношении особых групп - слепых и слабовидящих детей (очень яркие, и в силу этого - очень дорогие книги), малых народов и народов Крайнего Севера.
Основных проблем на пути решения названо три. Первая - неразвитость информационной системы и отсутствие структур, обеспечивающих взаимодействие издателей, книгораспространителей и конечных пользователей (учреждений, учителей, учеников и их родителей). То есть получается, что зачастую учитель (не говоря уже о родителях ученика) не может даже узнать подробностей о выбранном пособии - есть ли у него продолжение в рамках программы, существует ли к нему методический материал. В этой ситуации и сама вариативность учебных курсов, возможность самостоятельного выбора программы, о которой так много сказано хорошего и плохого, становится совершенно бессмысленной: как же учителю выбрать из восьми учебников, если он ничего не знает ни про один, кроме старого советского?
Вторая проблема - отсутствие во многих российских регионах местных издательских программ, ориентированных на обеспечение школ. Значит, каждый учебник приходится везти из Центра - и покуда он едет до школы, цена на него взлетает до небес.
Третья, также влияющая на ценовую доступность учебника, - несовершенство законодательной базы, в частности отсутствие льготных почтовых и транспортных тарифов для книжной продукции. Как сказал в своем выступлении зам. министра печати Владимир Григорьев, "не может пересылка учебной литературы стоить столько же, сколько пересылка косметики, тем более в стране, где 67 тысяч школ и только 19 тысяч из них - городские".
Но главная закавыка таится в самой ныне принятой системе образования. Одобренные Минобром книжки множатся, как тараканы, - и так же бесследно прячутся в огромной щелястой стране.
Судите сами. В 1994 году Федеральный комплект учебников состоял из 120 названий. Все их выпускало одно-единственное издательство "Просвещение". Уже к середине 95-го (то есть к началу нового учебного года) "просвещенческая монополия" была разрушена: 8 издательств получили допуск к заветному грифу "Рекомендовано Министерством образования" и Федеральному комплекту со 195 книгами. Еще через два года уже 29 издательств готовили и выпускали 738 книг. В нынешнем учебном году Федеральный перечень учебников (о едином комплекте в новых реалиях даже речи идти не может) включает в себя 1152 названия. Для их выпуска задействованы 52 издательства.
Конечно, монополия непродуктивна ни в какой отрасли. Но сейчас речь идет не о борьбе с монополистами, а о распылении финансовых ресурсов страны. Тот же Владимир Григорьев, которому не привыкать к резким заявлениям, сказал: "Вариативность учебника была необходима на определенном этапе, когда надо было сломать старую, закосневшую систему образования. Сегодня избыточная вариативность становится одной из проблем учебного книгоиздания".
Конечно, никто не собирается отменять начисто идеологию свободного выбора. В конце концов она едва ли не единственное реальное завоевание российской школы за все время посткоммунистических свобод. Идея такова: Минобр осуществляет экспертную оценку Федерального перечня в целом, оптимизирует его к нуждам момента, не отменяя вовсе вариативности. Издатели же смогут понимать, какие учебники приоритетны, какие надобно печатать скорее всего, какие необходимо поддерживать на уровне Федеральной программы книгоиздания.
Речь идет о собирании воедино всех имеющихся ресурсов. Совет по книгоизданию, созданный при МПТР, становится межведомственным - и в него входят представители Минобра. Финансовые ресурсы обоих министерств консолидируются. Информационные службы входят во все более тесное взаимодействие. "Российская книга" принимает на себя часть забот по снабжению регионов учебниками, а информационно-аналитические службы работают в тесном контакте.
То, что нынче происходит в учебном книгоиздании, вполне точно описывается евангельской притчей о сеятеле. Когда он сеял, одни зерна упали при дороге и там их склевали птицы. Другие упали на каменистую почву, быстро взошли и так же быстро увяли, когда пригрело жаркое солнце; какие-то заглушили сорняки. Часть зерна упала на хорошую пахотную землю и взошла, и заколосилась, и поспела. Сеятель спит и не знает, как зерно всходит и как колосится. Но когда плод созреет - немедленно посылает серп, потому что настала жатва.
Пора собирать зерно, молоть муку, печь хлеб и кормить детей.
