Михаил Фихтенгольц "Год памяти Баха", приуроченный к 250-летию со дня смерти композитора, завершился в минувшую пятницу в Большом зале консерватории. Организаторы этого годового марафона (Немецкий культурный центр имени Гете и посольство Германии в Москве) порядком подустали, импортируя в столицу громоздкие ораториальные опусы, но смогли осилить все, что задумывали. "Рождественская оратория" - самое светлое и беззаботное из духовных сочинений Баха - была припасена, как можно догадаться, под Рождество.
При жизни Баха оратория целиком не звучала, да и не должна была звучать. Шесть ее частей-кантат были мудро рассредоточены автором по всей рождественской неделе, и ту или иную из этих кантат успевал послушать каждый житель Лейпцига. Традиция исполнять все части вместе относится уже к нашему веку. По сравнению со своими собратьями, мрачными и философскими пассионами по Матфею и Иоанну, оратория выглядит немного легкомысленно, чему, впрочем, находится очень простое объяснение: на рождественские службы в Германии ходила вся семья в полном составе - с детьми. Кормить подрастающее поколение мудреной полифонией и длинными ариями было бесполезно - Бах это прекрасно понимал. Поэтому и сочинил музыку живую и темпераментную, под которую хочется танцевать.
Но партии - как хоровые, так и оркестровые и сольные - в "Рождественской оратории" труднее, чем в других крупных опусах композитора. Российские исполнители - хор Академии хорового искусства и оркестр "Виртуозы Москвы" - перед барочной удалью несколько оробели. Выписанный из Германии Хельмут Риллинг, один из титанов европейского исполнительства и фанат баховской музыки (записавший добрую сотню дисков с Бахом), музыкантам, мягко говоря, не помог. Он брал быстрые темпы; хоры и арии не пропевались с должным тщанием и производили впечатление скороговорок. Группа сопрано из хора надолго запомнит этот вечер: тесситура в "Рождественской оратории" очень высокая и напряженная, и, догоняя руку Риллинга, хористки рисковали сорвать себе связки. Не очень удобно с дирижером было и интернациональному квартету солистов, из которого выделялись тенор Джеймс Тейлор и меццо-сопрано Сьюзан Платтс.
"Рождественская оратория", с которой часто связывают имя Рихтера (Святослав Теофилович под конец года собирал друзей и устраивал коллективное прослушивание сочинения), исполняется до обидного редко, но когда все-таки исполняется, тут уже не до изысков. Поэтому всем очень понравилось. Ведь кто знает: может, придется дожидаться следующего юбилея Баха, чтобы опять послушать его великий опус.
