Глазунов начинался отсюда

В центральном доме работников искусств открылась выставка курсовых и дипломных работ учеников Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова.

Когда-то, молодым художником, Илья Глазунов пришел сюда, в ЦДРИ. Здесь в 1957 г. он впервые принял участие в художественной выставке, посвященной Достоевскому. "Глазунов начинался отсюда", - так прокомментировала связь Глазунова и ЦДРИ Ольга Васильевна Лепешинская, бывшая в то время зампредом этой организации.

Судя по работам, представленным на выставке, которую сын Ильи Глазунова, Иван Ильич Глазунов, руководитель одной из кафедр, определил как "лицо Академии" и "отражение нашего сегодняшнего академического бытия", "школа Глазунова" представляет собой на сегодняшний день продолжение традиций Императорской Академии Художеств XIX века и мастерских передвижников. Влияние самого Ильи Глазунова в работах сказывается не так сильно, как влияние Крамского, Сурикова, Маковского.

В центре экспозиции работа Виктора Маторина "Прости, народ православный" ("Казнь Емельяна Пугачева") - по сюжету и композиции напоминающая суриковское "Утро стрелецкой казни".

В центре картины, на помосте перед народом на коленях стоит Пугачев, будто бы прося прощения у собравшегося люда. Его лицо опущено, взгляда не видно, но за веками закрытых глаз - глубокое переживание, резко контрастирующее с любопытными праздными лицами собравшихся москвичей и одинаковыми, будто на одном станке высеченными, лицами солдат.

В русле академической традиции выполнен "Натюрморт с маской Петра I" Плотникова. Контраст белой краски и насыщенного колорита красного и бирюзового, передача металлического блеска на эфесе сабли, подбор предметов - все выдает в полотне русскую академическую традицию первой половины XIX века. Вот "Беседа преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских" (Сайда Бутусова). Два старца сидят на камнях у моря, в глазах русская глубина и сосредоточенность. Происходит таинство - безмолвная беседа. В композиции и сюжете сильно влияние Ивана Крамского ("Христос в пустыне").

Вот портрет монаха, сосредоточенно глядящего перед собой (Татьяны Юшмановой. "Брат Сергий"); обнаженная женщина, похожая на кустодиевскую "Русскую Венеру"; молодая женщина в русском национальном костюме с рушником, перекинутым через плечо. В косу вплетена синяя лента (Андрея Маркина, "Женский портрет в интерьере"). Картина намеренно выполнена в затемненных тонах, что усиливает сходство с потускневшими полотнами передвижников середины XIX века.

В выставленных работах чувствуется и знакомство авторов с русской (не соцреалистической) живописью середины XХ века. Так, картина "Ледовое побоище" (Павел Попов) по тематике и характеру ее воплощения схожа с "Поединком Пересвета с Челубеем" Авилова (1943 г.). Летящие вслед за линиями выставленных копий лошадиные тела, напряжение всадников... А вот работа Ольги Долгой "Натюрморт с самоваром" вызывает в памяти переделкинские дачные натюрморты с фарфором и сиренью в стеклянной вазе, которые писали в 1940-60-х.

Представлена на выставке и бронза: головы гусара и крестьянина, бюст инженера Шухова.

Картины учеников Глазунова символичны. В них живут своей внутренней, замкнутой жизнью символы - архетипы русской истории. Но символизм "школы Глазунова" совсем иной, чем символизм самого Ильи Глазунова. И это замечательно: передавая ученикам свое отношение к художественному объекту, большой мастер не довлеет над ними своей личностью, не создает эпигонов.

Академия пока молода - в 1995 году она выделилась из Суриковского училища, и это первый выпуск поступавших тогда, в 95-м. Как сложатся их творческие судьбы? Мы все скоро увидим.