Елена Губайдуллина
На карнавале гости - это хозяева: зрители участвуют в представлении.
НА ОЧЕРЕДНОЙ карнавал в саду "Эрмитаж" необходимо было приходить во всем черном. Но мрачные наряды гуляющих располагали, как это ни странно, не к трауру, а к веселью. На черном фоне эффектно смотрелись огни и факелы, расцветившие тропинки и полянки театрального сада. Толпы гуляк забавлял огнедышащий дракон. А самые лихие отважно раскачивались на адских качелях, на противоположном конце которых пылал мощный факел.
Огонь Черного карнавала - веселый. Его сила - совсем не дьявольская, а добрая, целительная и очищающая. Когда стемнело, власть в саду "Эрмитаж" перешла к французской "Карабосс". Группа, названная по имени могущественной феи, творила поистине сказочные чудеса. Такой живой иллюминации Москва еще не знала. Мириады гирлянд светились подвижными язычками пламени. Огненные деревья мирно сосуществовали с деревьями настоящими. Стайки горящих эльфов летели прямо в восторженные лица зрителей. И какой-то неведомый секрет обеспечивал полную пожарную безопасность. Били барабаны, вокруг костров затевались импровизированные пляски. Среди огненной стихии раскрепощались даже самые закомплексованные.
А на сцене "Новой оперы" тем временем заканчивалось представление Лео Басси, разжегшее публику настолько, что в финале весь зал зашелся в едином радостном крике. "Пусть с этим воплем из вас уйдет все плохое!" - провозгласил клоун. Хотя на протяжении своего шоу он только и делал, что доказывал, какой он плохой. Кем только не прикидывался этот итальянец из Испании. И важным представителем официоза. И революционером. И хитрым гипнотизером. И злым колдуном. И громилой, наделавшим такой беспорядок, что "Новой опере" придется увеличивать штат уборщиц. Но веселые бесчинства все больше и больше заводили публику.
Особенно радовались те, кто перебежал в "Новую оперу" из соседнего театра "Эрмитаж", где немецкий клоун Франц Йозеф Богнер изо всех сил доказывал, какой он хороший. Он будто стеснялся своей клоунской профессии, каждый раз примеряясь к репризам и тут же их бросая. Съеживался в неправильно застегнутом пиджаке, но быстро исправлял положение. Демонстрировал, как следует артистично пить воду, и мгновенно выходил из образа. Он все время собирался что-то начать, то и дело приговаривая: "Все о-о-очень просто!" (так и назывался его спектакль), и прособирался все полтора часа. "Ну что мне сделать, чтобы тебе не было скучно?" - спросил Богнер у маленького мальчика, присевшего на ступеньках у сцены. "Не знаю", - ответил малыш. Скучали все.
Лео Басси, как и Франц Давид Богнер, тоже активно общался с публикой. Но в отличие от своего немецкого коллеги незамедлительно переходил от слов к делу. Сбивал ритмы, менял обличья, не расставаясь при этом с маской комического злодея. Высокая особа в смокинге важно продвигалась к сцене, где его дожидался трон под парадным портретом. Торжественной речи отнюдь не мешали дурацкие трюки. И из "президентского" портфельчика били струйки воды. Прямо на первые ряды. Лео Басси активно нападал на публику, зловеще наслаждаясь властью. Ломал свое тучное тело в брейк-дансе, стремительно вращал ногами громоздкое пианино (Басси - профессиональный жонглер), крушил деревянным молотом яблоки, лимоны и арбузы так, что брызги разлетались по тем же несчастным первым рядам.
Комический злодей - злодей небезнадежный. И у каждой его пакости - добрая изнанка. Фруктовый дождь оказывался веселым аттракционом. Пострадавших не было - длинная клеенка надежно защищала одежду любителей сидеть поближе. Басси искусно пугал народ, угрожая запустить в кого-нибудь тарелку с пеной для бритья. Но в "клоунском торте" оказывалась его же собственная физиономия. Клоун-диктатор мощно смеялся над всеми диктаторами мира. А его "Вендетта" беспощадно мстила за извечные награды клоунам от всего человечества - за все насмешки, тумаки и щелчки. Басси злорадно потешался над публикой, приготовившейся смеяться над ним. Но в конце концов неожиданно облегчил свою душу чистосердечным признанием. Обмазался медом, обсыпался перьями и вышел на позорище. "Не верьте мне, я не революционер, я богатый. И никакой не гипнотизер. Мои пациенты - подсадка". В полном соответствии с карнавальными перевертышами мрачный юмор оборачивался разноцветным весельем. А Черный карнавал "Эрмитажа" уступал дорогу карнавалу Цветному, который будет бушевать до самого окончания Олимпиады.
