Ирина Карпова - Федор, 15 лет назад ты был настоящей звездой. Почему ты поменял свою жизнь на 180 градусов?
- Когда я уехал в Израиль, мне было двадцать лет. Поворота на 180 градусов не было, была просто смена декораций. Уехал я не по идейным соображениям, хотя здесь была отвратительная лигачевская атмосфера: депутаты плевали в спину Сахарову. Я политикой особенно не увлекался, но гнетущую атмосферу ощущал. Получая зарплату на "Мосфильме", ездил в поездки за государственный счет, не бедствовал и за судьбы России не страдал.
Просто в моей жизни все было как-то слишком просчитываемо. Захотелось понять, насколько мои достижения случайны, насколько закономерны. Оказалось - закономерны. После непродолжительного периода мытья посуды - слава, миллиарды... Стал известным израильским киноактером, работал на радио, в театре.
- Это был твой первый опыт на сцене?
- Да. Играл на иврите в камерном театре в Тель-Авиве. Потом вернулся в Москву, учился во ВГИКе у Соловьева. А потом уехал в Италию. Не с целью наживы или славы, просто было интересно.
- Какими тебе кажутся итальянцы?
- Народ очень закрытый при внешней открытости. Очень ортодоксальный. Шесть лет назад, когда я только приехал, они рассказывали, что итальянские ботинки - самые лучшие ботинки в мире, что итальянская пицца - самая лучшая. А когда я им говорил, ребята, может, вы слаще морковки ничего не ели - они это всерьез не воспринимали. Они всегда жили в полной уверенности, что у них все самое лучшее.
- Скажи, чему ты больше обязан в жизни: везению или труду, образованию?
- Образования у меня никакого, не считая среднего школьного. Было два года у Сергея Соловьева во ВГИКе, но законченного высшего - нет. Была еще театральная студия в школе, но там я был далеко не лучшим. А что касается "Курьера", то просто в моем классе училась Настя Немоляева, которая и привела меня на пробы. Почему-то прошел я.
- Тебе близок облик "Курьера" Ивана? Плевал ли ты против ветра?
- Близок именно потому, что я не воспринимал его, как плюющего против ветра. Проблема в направлении ветра. Нигилизмом почему-то считается нормальная реакция на абсурдность окружающей действительности. Мои же собственные правила просты и понятны.
- И что это за правила?
- Нож - справа, вилка - слева.
- А вот в "Курьере" ты "выпил" два флакона духов...
- Выпить я люблю, но это целое дело. Должна быть специальная еда, компания┘ И вообще пить надо с какой-то целью. Не могу сказать, что это бич моего поколения. Мимо нас прошла и наркомания, которая была позже, и алкоголизм, который был раньше. А мы, середина 80-х, - как-то все это проскочили.
- Есть ли у тебя страхи?
- Мне присущи все страхи человека 33 лет - одиночества, нищеты, потери близких, независимости, здоровья. Но со страхами я предпочитаю дружить. Не могу сказать, что я смелый и отважный, но уже лет в 14 я понял, что бояться не имеет смысла. Страх - разрушительная сила. Но если ты его вовремя заметил, поймал и подружился с ним, то он может принести пользу.
- Ты вообще работаешь над собой?
- Хочется делать какие-то телодвижения насчет собственной личности. Она имеет склонность засыпать, поэтому ее надо все время тормошить. Лень душевная плавно втекает и превращает человека в обывателя, бюргера.
- Почему тебя называют единственным учеником Соловьева?
- Не знаю, у него были и другие. Я начинал в "Ассе" администратором, затем учился два года у него, был ассистентом на "Трех сестрах". Поэтому мне знаком не только съемочный период, но и подготовительный, а также монтаж, на который Соловьев всегда меня брал с собой.
- А его "Нежный возраст" тебе понравился?
- Более чем. Я смотрел этот фильм раз двадцать. Купил кассету и смотрю в Италии. Мои отношения с этим фильмом очень личные, потому что вся эта история во многом и про меня, я тоже с "Юго-Западной". Я знаю и Салют, и Аслана, это все абсолютно реальные люди.
- А кого бы хотел сейчас сыграть в кино?
- После "Курьера" и "Дорогой Елены Сергеевны" никаких интересных предложений не было. А двух моих последних фильмов ("Маэстро с ниточкой" и "Трое отважных") вообще никто не видел.
Я бы хотел сыграть что-то из прошлого. А какого-нибудь "мусора" в сериале мне не хочется играть, не лежит душа по фене ботать, я в реальной жизни ботаю каждый день и не чувствую необходимости еще и в кино это показывать.
- Это ностальгия по герою?
- Конечно, герой должен быть. Плохо с ним сейчас. Извините, но Брат-7, он же учился в лесной школе, это же видно всем. Но в России шоу-бизнес не стал еще окончательно бизнесом, ситуация не запущена окончательно.
- Значит, современные проблемы тебя не увлекают?
- Для того чтобы сняться в современном российском фильме, то есть сыграть русского героя - им нужно на какое-то время стать. Придется здесь жить. И не по неделе-две в месяц, как сейчас, а постоянно. Нужно пожить нормальной бытовой жизнью, почувствовать ее кожей. У меня отношение к ролям в кино штучное, я не хотел бы ставить на поток светлый образ, созданный, к примеру, Дмитрием Певцовым.
- Многие известные актеры не считают зазорным сниматься в телесериалах, в рекламе...
- У меня нет брезгливости и снобизма ни к какой работе. Я в жизни делал многие вещи: в Тель-Авиве работал и посудомоем, и рабочим кухни, в Москве работал в аэродромной службе, санитаром в больнице. Мой выбор определяет не сумма денег. Есть друзья и родственники, мнением которых я дорожу. Я однозначно не хотел бы стать сейчас мистером "Смак" или мистером "Галина Бланка": стыдно. Хотя в Израиле я снимался в рекламе, но это была реклама политической партии, с идейной платформой которой я был согласен. Прочитал программу и согласился. Мне прежде всего важна сделка с собственным "Я".
- Собираешься ли ты возвращаться?
- Возвращаться - плохая примета. Я не чувствую здесь себя дома. Я много езжу, а ощущения дома, Родины нет ни в Израиле, ни в Италии, ни в России. Бездомный я.
